Русалки. Невеста Третьего Лорда

Отказываться от предложения с таким трудом найденного информатора, Олег не стал. И супруга, когда он рассказал ей все, это решение поддержала.

В настоящее время

Наташа

Оставшись наедине с ученицей, директриса сотворила тихушку:

— Я думаю, ты должна кое-что узнать… — начала она осторожно.

Наташа слушала, не перебивая и стараясь не показывать своих эмоций. Впрочем, кто как не директриса все равно мог их прочитать? А, возможно, и понять. Хотя в то, что Илина Владимировна действительно может её понять, девочка после знакомства с Анастасией больше не верила.

— Я не хочу их видеть, — заявила отличница, едва выслушав наставницу.

Та вздохнула и нехотя сообщила то, чего говорить изначально не хотела:

— Расследование практически завершено. Даже если их пощадят, после того как им сотрут память, они уже не будут теми же людьми.

Отличница вздрогнула и, подозревая, но от того не меньше страшась ответа, спросила:

— Что будет с теми, кого не пощадят?

Взгляд Илины Владимировны подтвердил её опасения. Наташа закусила губу. Как бы она их не ненавидела, они оставались её родителями.

Женщина за решеткой выглядела уставшей, безразличной, постаревшей и мало напоминала ту, какую помнила Наташа. Когда к прутьям подошли, она подняла голову.

— Здравствуй, — выдавить из себя обращение девочка не смогла. — Мне сказали, ты… вы оба меня искали.

— Наташа?! — от безразличия не осталось и следа. — Ты здорова?! У нас получилось?

— Я никогда и не была больна, — возразила отличница.– То, что я русалка — не болезнь. Это моя суть, которую вы принять не захотели и не смогли. Я ни за что не стала бы от неё отказываться, даже если бы это было возможно.

— Но это возможно! Русализм излечим! — глаза женщины горели огнем фанатизма.

— А вы спросили, нужно ли такое «лечение» русалкам? — не выдержала Илина Владимировна. Она видела тех, чье поле тогда показалось Оливии странным, знала, что на этот счет думают целители.

— Они не понимают, что больны.

— Это вы больны! — не сдержалась Наташа. К этой женщине, не понимающей очевидного, она испытывала только жалость. — Я — русалка и ей останусь. Так сложились гены и обстоятельства. Смирись с этим. Ваше «лекарство» — не что иное как оружие. — От Алины и Светы она знала достаточно, чтобы утверждать это наверняка. Да и сама, прочитав немало книг об Охоте и Ордене, многое замечала. — Ты не задумывалась, как его применение скажется на русалках? На нашей жизни? А на тех, кто ещё даже не успел превратиться? Ты вообще понимаешь, чего они лишаться помимо собственно хвоста? Так я тебе скажу: всего. Долгой жизни, молодости, здоровья, магии. Нет, больны тут не мы. Больны вы, если думаете, что с помощью оружия можно лечить!

Илина Владимировна набросила на ученицу успокоительное и поспешила увести. Уже в комнате отдыха поинтересовалась:

— Алина или Света? Кто тебе рассказал? И как, если Света не может обойти заклятье Совета, а Алина наверняка под заклятьем Маргариты Николаевны.

— Они не рассказывали, — покачала головой девочка. — Я не идиотка, мне хватило обмолвок и того, что они рассказать могли.

— Понятно, — только и смогла сказать на это директриса. Наташа была талантлива, действительно талантлива. Тем обиднее было то, что едва ли в их мире, где без поддержки рода или сильного дара мало что возможно, она сможет действительно себя проявить. — Сможешь выдержать ещё одну встречу?

— Как будто у меня есть выбор? — по-взрослому спокойно ответила вопросом на вопрос тринадцатилетняя школьница.

Мужчин держали отдельно от женщин, так что, как бы это не было тяжело, ей пришлось пережить это снова.

— Я — русалка, — встретившись взглядом с тоже постаревшим, но далеко не выглядевшим отстраненным светловолосым мужчиной, сообщила Наташа. — Я не стыжусь этого и не хочу меняться. То, что вы разрабатываете в своих лабораториях, вовсе не лекарство, а яд. Оружие.

Его реакция тоже была совершенно иной:

— Новый трюк? До чего вы ещё додумаетесь, господа? Притворитесь президентом?

— Вы можете не верить, но перед вами ваша дочь, — заметила Илина Владимировна.

Мужчина сплюнул:

— А вы можете говорить, что угодно, но я не поверю. Может, это даже действительно тело моей Наташи, но в её теле нечисть, для которой нет ничего святого.

Девочка перешла на магическое зрение, чтобы убедиться, что перед ней не Охотник. Но поле действительно было белым, без следа алого. Он был человеком, пусть и с промытыми мозгами. Не так давно, в одной из выдаваемых Маргаритой Николаевне Алине книг, Наташа прочла, что взрослые плохо переживали Трансформацию, так что набирать в Орден предпочитали детей. Однако это не мешало ему забивать головы своей пропагандой и взрослым.

— Знаешь, когда-то я вас любила. Но теперь могу только жалеть, — на прощание сообщила она человеку, давным-давно в безоблачном детстве учившему её читать, ходить, не жалеющему времени на возню с её игрушками. — Идемте.

— Уверена? — Илина Владимировна явно сомневалась.

— Полностью, — кивнула девочка. — Это не мой папа, а фанатик, не думающий о последствиях.

Илина Владимировна

Совсем не так представляла Илина Владимировна эту встречу. Знала бы, что все пройдет так, не стала и добиваться. Только разбередила ученице душу. Однако Наташа держалась. По возвращению в школу директриса попыталась как-то успокоить девочку, но та предпочла сбежать со словами: «Я хочу побыть одна!». Зато появилась мать, которая была в курсе её планов:

— Ну как?

— Ужасно, — честно отозвалась наставница Наташи. — Наверное, не стоило этого делать.

— Стоило, — жестко отрезала Анастасия. — Так она хотя бы увидела все своими глазами и спустя годы, решив их отыскать и найдя совершенно других людей, не будет обвинять в произошедшем тебя. Да, спасибо не скажет, но хотя бы будет понимать, почему и как они лишились памяти.

— Думаешь?

— Уверена. Да, сейчас она поревет, порасстраивается, но хотя бы не озлобиться на сородичей, не станет мстить. И будет понимать, что благие намерения не всегда ведут к благому результату. Они ведь всего-то хотели найти дочь и вылечить, не понимая, что творят то, что в перспективе может поставить крест на судьбе десятков детей и взрослых.

Света

Ближе к вечеру, уже после ухода Наташи мы все-таки закруглились с празднованием Рииного шестнадцатилетия и сели за домашку на завтра. Ри, чтобы не скучать, расположилась с нами. Вместе заниматься было куда веселее. Хотя отличницы с её всезнайством весьма не хватало. Но, когда она вернулась, стало уже не до учебы: девочка была в таком состоянии, что Алина тут же универсальным и очень знакомым мне жестом набросила на неё успокоительное.

— Что случилось?! — кинулась к подруге именинница.

Сначала рассказывать Наташа не хотела, но общими усилиями и ещё одним успокоительным от целительницы мы все же вытянули из неё всю историю. Звучало жутко.

— А если… Если они их… — выговорить страшное слово отличница не смогла. Я ободряюще сжала её ладонь.

— Я узнаю у Маргариты Николаевны, — пообещала Алина. — Или у госпожи Анастасии. Да и Илина Владимировна наверняка скажет, как и что.

— Ннаверрное.

— Пойдем-ка приведем тебя в порядок, — непривычно мягко предложила Рия, помогая соседке подняться.