Русалки. Невеста Третьего Лорда

Они скрылись в ванной, и я повернулась к юной целительнице:

— Сможешь её усыпить?

— Думаешь, надо? — похоже, она и сама об этом думала.

— Сама она не уснет. Когда предают близкие, это больно, — с трудом сглотнула комок. В памяти ещё свежи были недели наедине с мыслями о предательстве крестной и наставницы. Причем, Илина Владимировна меня в тот момент заботила поскольку-постольку, несмотря на то, что она оказалась моей бабушкой, по-настоящему близки мы были с тетей Леной. И вот её молчание и ложь, хотя я и понимала, чем они вызваны, ранили.

— Смогу, — поколебавшись, кивнула Алина.

— Вот и хорошо.

Оставив подруг укладывать Наташу, я, с помощью магического зрения выяснив, что она уже у себя, направилась к директрисе. Сначала хотела к крестной, но потом решила, что стоит узнать у того, кто и так в курсе ситуации.

— Света? — мое появление её явно удивило. Наставница успела сменить костюм на домашний халатик и была босиком. Посторонилась: — Проходи.

— Что с ними будет? — спросила, едва дверь закрылась, отсекая нас от любопытных замкнувшимся контуром охранных чар.

— О ком ты?

— Родители Наташи, — я без приглашения плюхнулась в кресло напротив. — Мы с трудом, но вытянули из неё все.

— Как она? — помрачнела директриса.

— Алина наложила пару успокоительных. Средних, сильные она ещё, похоже, не знает.

— Зато ты что-то многовато о них знаешь, — в наблюдательности Илине Владимировне было отказать сложно.

Как можно безразличнее пожала плечами:

— Был опыт. — И повторила вопрос: — Что с ними будет?

— Если бы я знала наверняка, я бы сказала Наташе, — вздохнула наставница. — Я правда не знаю, Свет. И мама не знает. Сыск не разглашает результаты расследования до объявления. Я надеюсь, обойдется просто стиранием памяти, но именно надеюсь. Они неплохие люди. Просто запутавшиеся.

— Может быть, можно найти им адвоката?

На меня посмотрели как ни идиотку и напомнили:

— Это преступление с потенциалом расового геноцида. Во всем магическом мире за такое не возьмется ни один адвокат. Да и процедура суда его участия не предполагает. — Ох уже эти чертовы консерваторы. А Илина Владимировна напомнила: — Ты была на той базе, сама все видела. И, позволь напомнить, без мерфитской магии едва ли сама там выжила.

Я это помнила и знала. Как знала и ещё кое-что:

— Без мерфитской магии я бы, скорее всего, не смогла обойти защиту лагеря, а значит не перенеслась.

— И лучше бы так и было, — не сдержалась родственница. И призналась: — Я тогда безумно за тебя испугалась. Не окажись рядом Маргариты Николаевны…

То, что бывшая директриса у нас в каждой бочке затычка и я уже как минимум дважды ей обязана — за папу и за себя — я уже и так поняла, так что перебила:

— А Анастасия? Она ведь тогда там была? Потому потом, в лагере и подпитала меня?

— Как ты…

— Банальная логика.

— Вдвоем с мамой может мы бы тебя и вытянули, — всё же признала на мой взгляд вполне логичное Илина Владимировна.

— Почему было не сказать тогда?

— Я собиралась, — вздохнула папина горе-матушка. — Но не смогла. — И, видимо, чтобы как-то сменить тему, спросила: — Так когда это ты успела изучить успокоительные заклятья?

— А сами не догадываетесь? — вопросом на вопрос ответила я и поднялась. — Ладно, пойду я, проверю как там Наташа и девчонки.

— Света! — окликнула явно недовольная моим побегом родственница.

Прежде чем выскочить за дверь, пожелала:

— Спокойной ночи!

Вот вроде и более менее утрясли разногласия, а все же натянутость осталась. Впрочем, вполне может быть, что она с нами надолго. Ну не могу я ей почти полгода молчания просто так простить! Не могу и все тут. Как и то, что она бросила папу. Да, я смогла понять мотивы её поступка. Но как-то не уверена, что другого выхода не было совсем.

Илина Владимировна

Директриса славянской школы растерянно смотрела вслед Свете. И с одной стороны не могла не признать, что появившаяся в ней уверенность, какая-то внутренняя сила не может не восхищать, пусть и появилась она благодаря не самым приятным событиям, с другой же всей душой хотела вернуть ту девочку, которая полгода назад Превратилась у неё на руках. И хотя Светино преображение ей импонировало, для своей внучки она бы предпочла все же возможность подольше побыть ребенком вот такому вот взрослению.

Из портала возникла Елена Валерьевна:

— Не спишь? — задала риторический вопрос поисковик. Наверняка ведь проверила магическим зрением, прежде чем переносится.

Илина Владимировна покачала головой. И не обращаясь к подруге спросила:

— Как же так получилось, что мы со всей нашей силой, возможностями, опытом, наконец, умудряемся совершать столько ошибок, за которые приходится платить другим?

— Что-то тебя на философию потянуло, — поморщилась подруга. Перешла на магическое зрение и, заметив то, что не заметила сразу, спросила: — Света опять что-то сказанула?

— Почему опять?

— Да бывает у неё последнее время, — Светина крестная опустилась в кресло.

— Я бы на твоем месте серьезнее относилась к её высказываниям.

— Я и отношусь, — заверила Елена Валерьевна. — Но депрессии с меня хватит. Все сложилось так, как сложилось. Изменить мы уже ничего не в силах. Переживать из-за прошлого бесполезно.

— Не похоже на тебя.

— Отец вправил мозги.

— Может он и прав…

Отойдя к окну и отвернувшись от подруги, директриса сообщила:

— Я сводила Наташу к родителям.

— Её родителям? — подобралась поисковик. — Ты же говорила…

— Мы добились встречи. Мама добилась.

— И как все прошло?

Илина Владимировна вздохнула:

— Просто кошмарно. Для всех: для самой Наташи, для её родителей, для меня… Охотники полностью промыли им мозги, так что они верят в то, что правы. Что разрабатывали лекарство. Что нас нужно лечить, — потомственная русалка покачала головой. В её голове подобное до сих пор не укладывалось. — Я не ожидала такого, Лен. Ни такой реакции, ни такого поведения. Потому практически потеряла власть над ситуацией, и всё вышло ещё хуже, чем могло бы.