Русский волк

– Зачем вы приехали? – сказала она, глядя куда-то мимо нас. – Вы шумите. Вы разбудите моего ребенка.

– Что здесь случилось, сестра? – спросил Эйтан.

– Собаки, - сказала женщина. – Собаки лаяли громко и всех разбудили. Мы поняли, что они пришли, но убежать не могли.

– Они?

– Они пришли. Я спряталась в доме, но Марша заплакала. – Тут лицо сумасшедшей сморщилось, задергалось, она судорожно прижала к себе завернутое в одеяло полено, начала баюкать, словно ребенка. – Она до сих пор плачет. Ее испугали. Что вам надо?

– Сестра, не бойся, - сказал Эйтан, спешившись. – Мы друзья. Ты ранена, и мы хотим помочь.

– Помочь? Кому помочь? – Женщина огляделась, ее лицо вновь застыло в холодную мертвую маску. – Тут никого нет. Уходите.

– Где все люди?

– Люди? Они спали. И мы с дочкой спали. А потом залаяли собаки. Уходите, разве вы не видите, что мы вас боимся? – Тут она попятилась от нас, замотала головой. – Во имя Предков, она плачет, разве не слышите!

– Да, сестра, - Эйтан поднес к губам короткую трубку и дунул в нее. Женщина еще несколько мгновений смотрела на нас испуганными глазами, а потом зевнула, опустилась на траву и, продолжая прижимать к себе полено, затихла.

– Ты убил ее? – воскликнула Беа.

– Только усыпил.
– Эйтан убрал трубку. – Надо осмотреть ее рану.

Он опустился у бесчувственной женщины, и я услышал тяжелый вздох.

– Что, плохо дело? – спросил я.

– Она выживет, - сказал Эйтан, осматривая голову женщины. – Будь рана смертельной, она бы уже умерла.

– Работорговцы? – спросила Беа.

– Больше некому. Их работа. Эй, помоги мне отнести ее в дом! – сказал мне эльф.

В доме сильно пахло гарью, пол в горнице пятнала запекшаяся кровь. Мы положили спящую женщину на кровать, и Эйтан принялся искать иголку и нитки, чтобы зашить рану. Это было не так просто сделать, по дому будто смерч прошелся.

– Теперь понятно, почему этот дом не сгорел, - сказал я, оглядываясь по сторонам. – Хозяйка сопротивлялась, ее ранили и подожгли дом. Видимо, она очнулась и успела потушить пожар. А где ее ребенок?

– Грудных детей они убивают, на них нет покупателей, - мрачно ответил Эйтан, глядя на меня чуть ли не с ненавистью.

– Странно, что власти позволяют такие бесчинства.

– На захваченных Гардлаандом землях нет ни власти, ни закона, - Беа принялась оттирать кровь с головы раненной женщины тряпицей, смоченной в самогоне Холшарда. – Гардлаандские лорды поощряют работорговлю, рабы всегда в цене. А жизнь эльфов ничего не стоит.

Мне было нечего сказать. И по лицу Флавии я понял, что она испытывает те же чувства, что и я.

Эйтан и помогавшая ему Беа работали быстро. Женщина, одурманенная зельем эльфа, ни разу не вскрикнула и даже не пошевелилась, пока наши спутники занимались ее раной. Нам оставалось лишь терпеливо ждать.

– Все, - наконец, сказал Эйтан, закончив перевязку. – Но дорогу она не выдержит, придется оставить ее здесь.

– Она умрет, - сказал я. – Мы не можем ее бросить.

– Не старайся казаться милосердным, - ответил эльф. – Это не твоя боль и не твоя война.

– А вот тут ты ошибаешься, дружок, - я почувствовал злость. – И не надо говорить со мной в таком тоне.

Эйтан посмотрел на меня с ненавистью.

– Ублюдки! – выдохнул он.

– Точно, - согласился я. – Может, нам стоит нагнать этих уродов и отбить у них пленников?

– Отвага хорошее качество, - ответила Беа, вытерев окровавленные руки полотенцем. – Но мы даже не знаем, сколько их.

– Наверняка немного. Десятка два.

– Судя по следам лошадей, именно так, - внезапно добавил Эйтан.

– И что для нас два десятка негодяев, если мы с демоном справились? – спросил я. – Нагоним сволочей, перебьем их и освободим людей.

– Прошло довольно много времени, хотя… - тут Беа как-то странно на меня посмотрела, - с пленниками они вряд ли могли далеко уйти.

– Тогда не стоит терять времени, - предложил я. – Надо спешить, пока светло.

***

Небо на востоке начало светлеть, когда мы, оставив Флавию и коней у дороги ипробравшись сквозь густой подлесок, увидели на берегу лесного озерца лагерь работорговцев: пяток шатров, несколько запряженных волами длинных крытых повозок и два импровизированных загона, у которых прохаживались вооруженные арбалетами и мечами часовые. В одном загоне стояли стреноженные лошади, в другом прямо на земле лежали пленники.

– Трое у загона с пленниками, - прошептал Эйтан, - и двое у большого шатра. Наверняка их главарь там.

– Всего двадцать четыре лошади, - заметил я. – Большая ватага. Есть идеи?

– Ждите тут, - шепнул Эйтан и нырнул в заросли.

– Рисковый у тебя братец, - сказал я Беа.

– Тсс! – Демонесса положила мне палец на губы и глазами показала в сторону бандитского лагеря.

Мы продолжили наблюдение. Прошло несколько минут – весьма томительных, надо сказать. И тут я увидел, как ближайший к нам часовой у загонов мешком осел на зеленый дерн, а парой секунд спустя и остальные два караульных вышли из игры. Бандиты, сидевшие к нам спиной у костра перед входом в большой шатер, прожили чуть дольше своих собратьев. Когда последний часовой повалился на землю, Беа шумно вздохнула, вытянула батар из ножен и рванулась вперед, ломая ветки. Пришло время нашей атаки.

Пробежав мимо распростертых у костра тел, мы ворвались в шатер. Внутри было чадно, воняло сивухой, кожей и потом. Всего в шатре было пять человек, и все спали непробудным пьяным сном. Проснуться им уже никогда не пришлось. Прикончив всех пятерых,мы покинули шатер, и процедура повторилась в следующей палатке, и в третьей, и в четвертой. В пятой палатке уже был Эйтан: он разобрался с тремя последними бандитами без нас.

Освобожденных пленников было человек тридцать, причем это были не только эленширцы из деревни, где мы побывали, но и несколько людей, по виду южан, смуглых, с окладистыми бородами. А кроме того, среди пленников оказался двайр, который, завидев нас с Беа, завопил от радости, напугав и без того ошеломленных происходящим эльфов:

– Прокляни меня Огонь, это же Беа! – заорал он зычно и бросился к нам, перепрыгивая через трупы работорговцев. – Узнаешь?

– Каз? – изумилась Беа.

– Он самый! – просиял двайр. – Срань ратфангова, вовремя вы подоспели! Я уж думал, пропаду ни за грош. Фуу!

– Ты как здесь очутился? – спросила Беа.

– Впору тебя о том же спросить. Воистину, диво дивное! Видать, угоден я Огню, коли он вас сюда привел, - тут двайр остановил на меня свой взгляд. – Vatlan-annu-vu, и ты здесь? Унесли, стало быть, ноги из Вогрифа! Рад, очень рад! Эх, спасли вы меня, истинно спасли! А пожрать у вас есть чего? Второй день в брюхе пусто…

***

Казмир Казернеготтвер оказался хорошим едоком. Один умял половину копченой оленьей ноги, запив ее тремя полными кружками холшардовского самогона. А заодно рассказал, как попал в плен к работорговцам.

– Когда Эдак вернулся и узнал, что ты сбежала, да еще и лошадей с собой увела, - говорил он, - чуть кондрашка его со злости не хватила! Велел всем нам тебя искать, и стражу поднял на ноги. Полночи мы по Вогрифу бегали, как угорелые, а когда вернулись к Эдаку, он от злости чуть нас в жаб не превратил. Сказал, что все мы уволены и можем идти… короче, куда глаза глядят, можем идти. И не заплатил, паскуда, ни единого пенни. Так и остались мы впятером не у дел: Бибор, Ваннек, Кумрат, Сартон и я. Ну, и что пяти двайрам делать в Вогрифе, скажи на милость? Кинул нас Эдак, подлюга, чтоб его ратфанги сожрали! Помыкались мы малость по городу, а потом набрели на караванщиков из Ашарханда и нанялись к ним в охрану. Караван-то в Варат-Кеш шел, вот мы и обрадовались, что прямехонько до родных мест доберемся, да еще и деньжат малехо срубим. Порадовались, мать их…