Рыцарь (др. издание)

— Недурно, — заметил Родриго, после чего сполоснул рот и сплюнул наземь. — Свалить де Фуа и того чёрного здоровяка — и выигрыш у нас в кармане.

Виконт Роже, вокруг которого суетились многочисленные слуги, тут же заявил:

— Графа де Фуа я беру на себя.

Барон Раймонд де Терм, присутствовавший здесь же (а был он, как показало сегодняшнее утро, бойцом превосходнейшим), повернулся к Родриго:

— Нам, значит, достаётся Чёрный.

Родриго кивнул.

К слову сказать, Рыцарь Ночи сеял в наших рядах настоящее опустошение. К моменту, когда была объявлена передышка, и наша, и противная сторона потеряли более половины своих вояк: кто был пленён, кто без чувств вынесен с поля боя, а кто и убит. Притом не менее десяти наших вышиб из седла именно Рыцарь Ночи. Ни мы, ни наши противники до сих пор так и не узнали его настоящего имени.

Многие рыцари тулузско-английской партии, потерявшие своих предводителей, видя искусство этого воина, предпочитали держаться поблизости от него и подчиняться его указаниям, которые также свидетельствовали о профессионализме Чёрного. Я видел, как во время перерыва к нему подъехал граф де Фуа. Видимо, хотел о чём-то договориться.

Однако когда мы снова выехали на арену, никаких изменений в тактике противника не обнаружилось. Похоже, что графу де Фуа и Рыцарю Ночи договориться не удалось. Что ж, тем лучше.

И снова лязг, грохот, вопли. Граф де Фуа и виконт Роже вместе с тремя десятками своих людей сшиблись посреди арены. Грохот, лязг, пыль столбом… Ржущие лошади, приседающие на задние ноги, взбрыкивающие, встающие на дыбы, опрокидывающиеся… Треск ломаемых копий, скрежет железа, мельтешение человеческих и конских тел…

Раймонд де Терм, Родриго де Эро и ещё несколько наших напали на Рыцаря Ночи и его сторонников. Что касается моей собственной скромной персоны, то, поскольку в перерыве виконт Роже просил меня и ещё нескольких рыцарей помочь испанскому графу Хуану де Мария-Элькиасу, бившемуся против Жеральда д’Арманьяка, то я этим и занялся. К слову сказать, дону Хуану, возглавлявшему наш левый фланг, в первой части ратной потехи пришлось весьма несладко, поскольку Жеральд сильно его потеснил. К концу первого акта Хуан фактически остался без поддержки.

На меня набросилось аж трое противников. Вероятно, я должен был считать себя польщённым, но управиться сразу с тремя мне было не по силам. Мне пришлось бы туго, если бы не подоспел какой-то безызвестный испанец, с разгону вбивший копьё в одного из моих противников. Тот грохнулся на землю, как большая куча металлолома. Его дружки замешкались, чем мы с испанцем не замедлили воспользоваться. Он сшиб на землю ещё одного, а я после ожесточённой минутной стычки выбил из седла последнего.

В это самое время Жеральд д’Арманьяк и Хуан де Мария-Элькиас столкнулись в центре левого фланга. Их кони взвились на дыбы, молотя друг друга передними ногами, пена так и летела… Дон Хуан дал слабину первым. Его копьё соскользнуло со щита Жеральда, выдрав здоровенный кусок дерева и кожи, конь его, опускаясь на все четыре ноги, едва не упал на бок. Жеральд, не мешкая, нанёс ему удар. Граф Хуан защититься не сумел. Жеральд выхватил меч и, обрушив его на испанца, вышиб последнего из седла. Я подоспел как раз вовремя. Раньше, чем Жеральд успел развернуться мне навстречу, я поднял Принца на дыбы. Жеральд еле успел увернуться от молотящих по воздуху копыт, но в следующий миг Принц всей тяжестью обрушился на холку Жеральдового коня, а мой меч оставил хорошую вмятину на кирасе всадника. Следующий удар пришёлся бы по шлему, но тут конь д’Арманьяка завалился на бок. Отличный наездник, Жеральд ухитрился выскользнуть из-под лошади, но я всё-таки врезал ему по макушке, отчего шлем слетел с его головы, открыв залитое кровью лицо.

В следующую секунду мой меч был у его горла.

— Это бесчестно!!! — процедил д’Арманьяк.

— Чёрта с два! Сдавайтесь, сьер Жеральд. Вы мой пленник.

— Убирайся к дьяволу!

Тут наш диспут прервали. Дон Хуан де Мария-Элькиас, прихрамывая, вынырнул откуда-то сбоку и, не обращая никакого внимания на своего бывшего противника, указал мне за спину и заорал:

— Там!

Я обернулся. Поначалу я ничего не смог разобрать, поскольку центр ристалища по-прежнему тонул в клубах пыли. Но потом я всё-таки кое-что различил, а, различив, мгновенно позабыл о Жеральде д’Арманьяке.

Я стал свидетелем последних секунд побоища, устроенного на противоположном конце арены Раймондом де Термом, Родриго де Эро и Рыцарем Ночи, а впоследствии со слов очевидцев — Тибо и Ги де Эльбена — сумел составить себе более-менее ясное представление о том, что же там произошло до того. Собственно, Чёрный сшиб де Терма ещё в первые секунды схватки, когда доблестные бароны пытались отрезать его от сопровождавших его людей. В течение последующих двух минут оба оставшихся на конях предводителя пытались, хотя и безуспешно, прорваться друг к другу. Им это удалось, когда большая часть дерущихся оказалась на земле. Родриго — отменнейший боец, но Рыцарь Ночи оказался сильнее. Может быть, если бы они состязались на копьях, дело обернулось бы иначе, но к этому моменту копья обоих были сломаны. Чёрный Рыцарь, бывший в плечах в полтора раза шире барона, наносил ему удары такой силы, которые тот при всём своём искусстве не мог отразить. Некоторое время Родриго выручал щит, но потом рука со щитом бессильно повисла, меч столкнулся с булавой, однако не смог выдержать её напора, и следующий взмах булавы завершился на шлеме барона. Как раз в тот момент, когда я устремился к ним. Родриго покачнулся в седле, сумел удержаться и даже отразить следующий взмах булавы. Очередной удар Чёрного пришёлся на основание нагрудных лат, проломил их, как будто бы это был не крепчайший доспех, а тонкая жесть. Латы мгновенно окрасились кровью, Родриго откинулся в седле, но Чёрный, видно забывший, что это турнир, а не сражение, ещё раз взмахнул булавой и сшиб моего друга на землю.

Рыцарь Ночи победно заревел и оглянулся в поисках новых противников. Но вокруг него образовалась пустота. Никто не хотел испытывать судьбу.

А Родриго лежал на земле, не делая никаких попыток подняться. Его шлем был повреждён, латы разбиты, левая рука, к которой по-прежнему был прикреплён щит, вывернулась под неестественным углом. Лужица крови быстро впитывалась в пыль. Похоже, он был уже мёртв. Или умирал…

Мы с Чёрным столкнулись в трёх шагах от тела Родриго. Успели обменяться ударами, потом Принц пронёс меня дальше. Но я тут же его развернул. Рыцарь Ночи сделал то же. Пара секунд — и мы снова скрестили мечи. Он был здоров, как медведь. Я почувствовал это с первого же удара. Но отступать не собирался.

Наши кони поднялись на дыбы, молотя копытами, кусая друг друга. Я едва успевал отражать бешеные взмахи булавы — но отражал. Объективно Рыцарь Ночи был намного сильнее меня, но после того, как этот мудак на моих глазах убил Родриго, я не собирался отступать. Мои силы словно утроились. Не знаю, чем бы окончился этот бой. Я не думал о себе. Инстинкты самосохранения отступили куда-то очень далеко, а ярость наполняла мышцы силой, которую я в себе и не подозревал…

Не сразу мы разобрали, что нам что-то кричат. Но вот…

— Опустите оружие! Граф бросил жезл!

Какой-то отчаянный маршал впилился между нами, отделяя нас друг от друга. Я едва сумел удержать руку, чтобы не снести голову заодно и ему. Между нами вдруг оказалась целая куча народа. До Рыцаря Ночи было уже не добраться — хотя он и сам, судя по гневным восклицаниям, был отнюдь не рад, что нас прервали. Между тем пелена ярости перед моими глазами понемногу рассеивалась, оставляя после себя усталость и боль во всём теле.

Я спешился и подошёл к Родриго. Рядом с ним суетился Жан, но мне показалось, что всё, что он делает — наскоро перетягивает раны, пытается снять покорёженный шлем, кричит кому-то, чтобы принесли носилки, — он делает только для того, чтобы делать хоть что-нибудь.

Надо мной раздалось фырканье. Я поднял голову. В нескольких шагах на могучем вороном, как аллегория смерти, возвышался Рыцарь Ночи — в латах и чернёной кольчуге, в глухом шлеме, закрывающем и голову, и шею, и плечи, с булавой, по-прежнему зажатой в правой руке.

Я выпрямился и посмотрел в сверкнувшие под забралом глаза..

— Мы с тобой ещё не закончили, — негромко сказал я ему, опуская руку на рукоять меча.

— Это турнир! — прогудело из-под шлема. — Забудь о мести.

— А мне плевать. Или ты трусишь?

Несколько секунд он молчал, а когда заговорил снова, это был не голос, а медвежье рычание:

— Да кто ты такой, что осмеливаешься обвинять в трусости МЕНЯ?

— Я — Андрэ де Монгель, подданный французского короля. А вот кто ты, убийца, здесь ещё никому не известно.

— Де Монгель… Где-то я уже слышал это имя… — Ярости в голосе Чёрного поубавилось. — Ты смел, франк. Только вот останешься ли ты таким же смелым, когда узнаешь, кто я?!

Я презрительно усмехнулся.

Рыцарь Ночи развязал завязки своего глухого шлема и неторопливо стянул его. Под шлемом обнаружилось широкое скуластое лицо, короткая тёмно-рыжая борода и светлые, слипшиеся от пота локоны волос. Глаза у него были голубые, а взгляд тяжёлый, давящий, властный. Было видно, что этот человек привык править и привык, чтобы ему подчинялись.