Рыцарь Спиркреста

Слова Араминты не выходят у меня из головы.

Раньше ты был любимым человеком Софи в этой школе.

Я никогда не вспоминаю о нашей дружбе в девятом классе. Все произошло так быстро, так быстро закончилось. К тому времени, как она появилась, я уже третий год училась в Спиркресте, и у меня была своя дружба. Ее очевидная и болезненная неловкость каким-то образом привязала ее ко мне, и я протянул ей руку дружбы, поскольку никто другой, похоже, этого не сделал.

Дружить с Софи было весело. В то время она представляла собой странное сочетание очень серьезного и довольно глупого характера. Немного занудный ребенок, трудолюбивый и с почти взрослым чувством добра и зла.

Но мы могли часами разговаривать, играть в дурацкие игры, подшучивать друг над другом. На занятиях мы стали сидеть рядом друг с другом. Я отвлекал ее рисунками и записками, она объясняла мне все, что я не понимал. На Рождество я даже попросил маму помочь мне купить ей хороший подарок.

Из всех моих дружеских отношений с Софи это было самое свежее, самое искреннее. Мы не говорили о праздниках, о работе наших родителей, о деньгах. Мы говорили обо всем остальном.

И чем ближе мы становились, тем больше Лука, Северин и другие замечали это. Сначала это были безобидные подколки: кто твоя новая девушка? Вы с Софи собираетесь пожениться, когда подрастете?

Глупое детское дерьмо.

Потом стали появляться вопросы: ты интересуешься ею только потому, что хочешь узнать, каково это — встречаться с бедным человеком? Неужели бедные девушки легче поддаются, потому что их можно просто подкупить подарками и деньгами?

Моя первая и единственная ссора с Лукой произошла в тот день, когда я застал его за разговором с Софи в столовой. Он задавал ей миллион вопросов, а потом трогал ее волосы, что я особенно ненавидел. Мне это было так неприятно, что хотелось ударить его.

Когда я спросил его об этом позже, он сказал: — Мы будем управлять этой школой, Эван. Эта девушка не одна из нас, она просто мешает нам. Но если ты хочешь оставить ее рядом, то тебе придется смириться с тем, что мы будем делиться. Ты не будешь единственным, кому удастся засунуть себя в ее бедную душу.

В тот день я ударил его. Его отец позвонил в школу. Школа позвонила моему отцу. Мой отец пригрозил, что вышвырнет меня из Спиркреста. Но если бы я уехал из Спиркреста, я бы не только потерял Софи, я потерял бы все.

Поэтому я остался в Спиркресте и помирился с Лукой. Он получил много власти, все, что я хотел в Спиркресте. Но Лука не соврал насчет совместного проживания. С тех пор все девушки, с которыми я пытался быть вместе, с которыми встречался, всегда оказывались в руках Луки в тот или иной момент.

Я смирился с этим. Мне было все равно, лишь бы он держался подальше от Софи.

И чем больше я отдалялся от Софи, чем более жестоким становился по отношению к ней, тем меньше интересовал Луку. А быть жестоким по отношению к Софи стало так просто — она сама это сделала. Со своими боевыми взглядами, гордой осанкой, гребаным значком префекта. Все, что мне раньше нравилось в ней, померкло, ее стало так легко ненавидеть.

Но я не переставал желать ее для себя. И поэтому все, что я делал, в тот момент стоило жертв. Потому что моя ненависть держала ее в клетке, и в этой клетке никто другой не мог до нее добраться. Даже Лука.

Это стоило того на протяжении долгого времени.

Но Софи выбралась из этой клетки. Прямо у меня под носом она ее переросла. Она стала красивой и уверенной в себе. И пока я беспокоился о том, что кто-то в Спиркресте обратит на нее внимание, кто-то за пределами Спиркреста — какой-то обычный, случайный парень, которому нечего предложить, — увел ее. А теперь, через несколько месяцев, мы все покинем Спиркрест, и после этого все здесь потеряет смысл. Я провел пять лет рядом с Софи, так и не сумев приблизиться к ней.

И мне кажется, что это уже не стоит того.

Победа

Софи

Весь январь похож на то, как будто на меня снова и снова наезжает грузовик. Между навалившимися курсовыми работами, подготовкой к очередному февральскому залпу экзаменов и сроками подачи документов в университет нет ни секунды, чтобы я не работала или не беспокоилась о том, сколько работы мне еще предстоит сделать.

В воскресенье я получаю два неожиданных сообщения: первое — от Фредди.

Привет, Софи. Просто хочу сказать, что мы все очень скучаем по тебе здесь, в "Маленьком саду". Хотелось бы как-нибудь встретиться за чашечкой кофе, если ты захочешь, и если у тебя будет время. Я знаю, как ты сейчас занята, но, может быть, я смогу поднять тебе настроение — я знаю, что, увидев тебя, я бы точно поднял настроение.

Шквал эмоций вырывается наружу. Мне приходится перечитывать текст пять раз, прежде чем я смогу вникнуть в его смысл. Я решаю дать себе полдня, чтобы подумать и придумать ответ, но вскоре получаю второе сообщение, на этот раз от мамы.

Она зовет меня за пределы кампуса на небольшой ужин сегодня вечером с ней и папой.

У меня замирает сердце, когда я читаю ее сообщение. Мы редко видимся во время семестра, и мои родители обычно не делают исключений из правил, если только что-то не случилось.

Когда такси высаживает меня у небольшого ресторанчика в Фернуэлле, я наполовину ожидаю, что родители будут ждать меня внутри с известием о смерти родственника. Я вхожу в ресторан с замиранием сердца, больше переживая из-за встречи с ними, чем из-за ожидаемых плохих новостей.

Я сразу же замечаю их: Темные глаза мамы и озабоченное лицо отца. Они сидят друг напротив друга, не обмениваясь ни словом, папа постукивает пальцами по белой скатерти, мама нервно потягивает белое вино.

Мое сердце при виде них падает, как метеорит, пробивая грудную клетку, оставляя после себя воронку знакомых эмоций. Чувство вины, страх, тревога.

— Привет, мама, привет, папа…

Они оба встают, чтобы обнять меня, и я сажусь рядом с ними. На заднем плане играет плавный джаз, ресторан освещен мягким светом и хорошо оформлен, но атмосфера в нем удушающая. Я глубоко дышу и не могу наполнить легкие воздухом.