Рыцарь умер дважды
Шрифт:
— Попахивает чертовщиной. — Ларсен чуть отступает. — Сильно попахивает, я не просто так просил тебя искать следы от самого входа. Их ведь нет?
— Ничего выдающегося. — Я выпрямляюсь.
Нэйт выразительно оглядывает почву возле своих сапог.
— Тут не пройти просто так, да еще с ношей, верно? И если бы следы замели, ты бы понял?
— Пожалуй. — Тоже отступаю. — Здесь живого места нет. Если бы кто-то ступил с этого участка на траву, на подошвы налипла бы хоть пара комьев и осталась бы на тропах.
— Или это был индеец, умник вроде тебя?.. — Ларсен вдруг хмыкает. Кидаю на него колючий взгляд, он пожимает плечами. — Не злись. Так или иначе,
— Хватит, умоляю.
— Извини. Я часто шучу, просто чтобы не спятить.
Продолжаю мрачно на него смотреть. Сердце учащенно стучит, кулаки сжимаются. Мисс Джейн. Кто сделал такое с мисс Джейн? Кто настолько не уважает Господа, что совершил подобное, кто проделал это с такой ловкостью, что я не вижу ни малейшей подсказки?
— Осмотрюсь еще раз. Я должен что-то обнаружить. Ты идешь со мной, след в след.
— Так точно, о мудрый дикарь.
Но, промерив землю шагами следующие полчаса, мы не находим ничего. Кладбище не выдает недавнего присутствия чужака. Благоухают цветы, чисты от земли заросшие тропинки, и нигде не спрятаны лопаты с налипшими комьями. А еще не осквернено ни единой могилы. Кто-то приходил только к мисс Джейн. За мисс Джейн.
— А знаешь, — Ларсен заговаривает, вернувшись к яме, — есть у нас ловкачи. И появились как раз недавно.
— Цирковые? — безошибочно угадываю мысль. — А зачем бы им такое?
Немигающий взгляд Нэйта устремлен на гроб. Не сомневаюсь, он тоже видит обугленные обломки. Видит, но оставляет мысль при себе.
— Не моя работа выведывать. Я могу только чуть внимательнее слушать исповеди.
— Что ж. — Вздохнув, отворачиваюсь от могилы. — Вот и слушай. Прочее — мое дело.
И я сделаю все возможное. Оровилл — дикий город, на нем немало прегрешений, но одно я знаю точно: против Бога тут грешили мало, почитали его, пусть на свой манер. Мертвецы всегда оставались в своих могилах. Что же случилось?
Я устало зажмуриваюсь. Преподобный опускает руку мне на плечо.
— Не время унывать. Эта история может разжечь у нас второй Салем. [36] Поэтому предлагаю быстро позвать надежных парней и привести все в порядок, насколько возможно.
— А семья? — Снова встречаюсь с ним глазами. — Они наверняка придут в ближайшее время. Они заметят.
— Им лучше все рассказать, иначе шума поднимется только больше. Думаю, мы подберем нужные выражения, чтобы Генри Бернфилд нас понял. Он не дурак.
36
Салем — пуританский город в штате Массачусетс, где в 1692–1693 году произошел один из самых громких постсредневековых ведовских процессов. По обвинению в колдовстве 19 человек было повешено, один мужчина раздавлен камнями и от 175 до 200 человек заключено в тюрьму.
Еще какое-то время стоим молча. Скалящиеся обломки в разверстой пустоте гроба напоминают зубы. Наконец мы идем к кладбищенским воротам. Нужно без лишнего шума найти лопаты. Отыскать Лэра и Дэйва — они не сболтнут лишнего. И хотя бы для себя решить, что лучше — думать о похищении тела Джейн Бернфилд как о проявлении человеческого богохульства или дьявольских козней?
Обугленные обломки. Словно след
удара молнии. А ведь в Оровилле уже полторы недели не было грозы.7
НЕДОГОВОРЕННОЕ
— Так что ты скажешь мне, Эмма?
Я с трудом скрываю жадное волнение в голосе, а девушка напротив вовсе не прячет дрожи рук. Эмма бледна, щеки потеряли последний румянец. Бедная дурочка. За минувшие часы она совсем измучила себя.
— Да, — слова неважно даются ей. — Я… согласна. Я должна понять, что случилось с моей… — из груди рвется хрип, тень задушенного рыдания, — …с телом моей сестры.
Это не дает покоя и мне. Я даже не удивлен, что, стоило мне возникнуть в комнате, Эмма бросилась на меня и стала колотить кулаками по груди. «Ты украл ее! Ты!» — исступленно повторяла она, а я стоял и не пытался мешать ей, пока не затихла сама. Ведь весть поразила и меня. Смутные предчувствия, зародившиеся в связи с гибелью Жанны, оказались не просто предчувствиями. Звезды предупреждали: грядет беда. В план — воскреснуть и положить конец войне, — кто-то вмешался, неизвестно с чьей стороны, кому зачем-то понадобилось…
— Мы выясним. Обещаю.
…выкрасть труп. Надругаться над могилой. Юная Эмма подумала на меня, решила, что это мой способ заполучить ее в союзники. Видно, я произвожу скверное впечатление, раз вызываю такие подозрения. Кажется, она не до конца верит мне до сих пор. Так и есть: схватив меня за рубашку, она встает на носки, заглядывает в мои глаза мокрыми от слез глазами и требует:
— Клянитесь. Клянитесь сейчас же! Что вы не мстите ей, или мне, или…
— Не мщу. Не смел бы. Она сделала для моего народа слишком много. Клянусь.
Вымученно улыбаясь, я провожу по волосам Эммы кончиками пальцев. Она тут же шарахается, испуганная, как дикий зверек. Как она жалка — сутулая, неопрятная, блеклая. Ее сестра… клянусь, ее сестра была совсем иной. Проклятье, каким помощником стала бы мне Жанна — остроумная, убедительная, смелая! Что досталось мне теперь? Подобие, к тому же безнадежно падшее духом! Но я продолжаю смотреть с улыбкой, надеясь, что девочка не захлебнется сквозящей в этой улыбке жалостью.
— Эмма, послушай. — Я делаю к ней шаг. — Я буду полезен среди живых. Правда. И, как я уже сказал, для тебя и доктора все кончится благополучно. Эмма. — Я протягиваю к ней руку. — У меня есть грехи. Немало. Но я никогда не лгу.
Не лгу. Иногда лишь… недоговариваю.
Она смотрит не мне в лицо, а на простертую ладонь. Сдавленно повторяет «Согласна», но не подает руку в ответ. Она только спрашивает, внезапно опять меняя обращение:
— Как ты думаешь, Эйриш, кто ее убил? И тот ли, кто убил, украл…
Она не может закончить. Второе преступление для нее если не страшнее, то ничуть не легче первого: люди удивительно щепетильны насчет останков. В нашем мире мы сжигаем мертвецов и сбрасываем пепел с краев мира, отправляем в бесконечное странствие по звездному космосу. Люди же строят своим мертвым душные города и приходят в ужас, если кто-то прикасается к ним. Джейн, Жанна… Наверняка она предпочла бы наше погребение тому, что получила; небо она всегда любила больше, чем прах. Если бы все не сложилось так, мне действительно следовало бы украсть ее и похоронить, как хоронят у нас героев. Но мысль лучше спрятать, потому что она уже неосуществима и потому что доверие Эммы хрупко.