Рюрикович 5

Маска съехала набок, и я увидел перекошенное лицо с безумными глазами.

— Ты… как…

Не дал договорить. Рванул бревно на себя и тут же ударил сбоку — прямо в висок.

Раздался противный влажный хруст! После такого хруста уже не встают, и улыбаться перестают. Навсегда!

Петрушка рухнул, как подкошенный. Меч звякнул о камни.

Я перевёл дух, вытер ладонью кровь с плеча. Не страшно — заживет со временем. У ведаря одним шрамом больше, одним меньше…

— Ну что, родные, все целы? Или…

Но не успел договорить. Из-за угла выскочили ещё двое. В таких же масках Петрушки. Они на миг застыли.

— Ох, мать-перемать… — простонал я. — Сколько же вас ещё, скоморохи хреновы?

«Петрушки» рванули к женщинам, приняв их за лёгкие мишени. Ага, щасссс!

Ледяные шипы вырвались из зелени лужайки. Если бы не Кольчуги Души, то накололи бы нападающих, как шампуры накалывают куски шашлыка. Марфа Васильевна начала плести новый магический удар. «Петрушки» же поспешили к ней, перепрыгивая шипы и уворачиваясь от новых техник.

Я поднял меч и рванул наперерез.

— Марфа, держись! — рыкнул я, сжимая клинок мертвого Петрушки. Рукоять была липкой от крови, но лезвие — острым, как злоба в глазах этих шутов.

Двое новых маскарадных убийц уже метнулись к старухе, но лужайка внезапно ожила. Новые ледяные шипы вздыбились из-под земли, словно клыки разъярённого зверя. Один из «Петрушек» не успел отпрыгнуть — острый хрустальный клин вонзился ему в бедро, вырвав кусок мяса. В разные стороны полетели брызги алой жижи. Он споткнулся и взмахнул руками. Новый ледяной клык пробил его грудь!

— А-аргх!

Но второй был проворнее. Он перекатился, избежав смертоносных шипов, и рванул к Марфе Васильевне.

— Нет!

Я бросился вперёд, земля вздыбилась под ногами. Перепрыгнуть и успеть задержать! Взмах — и мой клинок встретил вражеский с лязгом, высекая искры. «Петрушка» зарычал под маской. Новый взмах и противник отскочил прочь.

— Ты опоздал, ведарь… — прошипел он.

Врун!

Марфа Васильевна не просто моя жена. Она — летучий всадник!

— Сдохни, тварь– вздохнула она, и в следующий миг воздух вокруг шеи «Петрушки» сжался, как удавка.

Его глаза вылезли из орбит, лицо посинело. Он захрипел, бессильно дёргаясь в невидимых тисках.

Я не стал ждать и наблюдать за судорогами бессильного тела.

— Спи спокойно, шут.

Меч взвизгнул, рассекая шею. Голова отлетела, кувыркаясь, как мяч, прежде чем шлёпнуться в траву. Безголовое тело рухнуло, судорожно дёргаясь.

Только тяжёлое дыхание да треск огня где-то за спиной.

Я оглянулся. «Петрушка», пронзённый ледяным шипом, ещё дёргался, хрипя и истекая кровью. Его маска съехала, открывая искажённое болью лицо.

— Кто вас послал? — рыкнул я, приставляя клинок к его горлу.

Он захихикал, пуская кровавые пузыри.

— Ты… скоро… узнаешь…

И захрипел в последний раз.

Мёртв.

Я выпрямился, ощущая усталость в мышцах. Елена Васильевна крестилась, шепча молитвы.

— Ну что, матушка, — хрипло сказал я, вытирая меч о штаны мертвеца. — Похоже, нас тут ждали.

Она вздохнула, глядя на кровавую лужайку:

— Ох, Иван Васильевич… Это только начало.

И она была права.

На улицу высыпали мои бойцы, воины царицы, люди в масках. Кутерьма, взрывы, техники… Всё это смешалось в один большой концерт боли и страданий.

— За царя! За Отечество! — прогремел крик Ермака.

Его тут же подхватили. Начали теснить нападавших. То и дело раздавались взрывы, техники летели одна за другой. Я же подскочил к стоящим женщинам.

Елена Васильевна мелко крестилась, глядя на окровавленные розы под балконом.

— Бежим, матушка, бежим! — рявкнул я, дёргая её за рукав. — А то сейчас тут будет не молитва «Отче наш», а отходная!

И мы побежали — сквозь пепел, сквозь хаос, сквозь ад, устроенный людьми, которые, видимо, считали себя вершителями судеб. Я прорывался вперёд, а Марфа Васильевна прикрывала наши тылы.

Вскоре к нам присоединились остатки моего воинства. Все вооруженные, собранные, суровые. Командовать почти не пришлось — многие не раз участвовали в разных заварушках. А вот нападающие оказались менее подготовленными. Может быть, они рассчитывали на взрывное устройство, после которого царский трон опустел, и они смогли бы воспользоваться смутой.

Ну да, одним махом сразу и царицу, и сына. Сразу всех, чтобы никто из близкой родни Василия Третьего не смог предъявить свои права на престол.

Да вот не тут-то было! На их беду, я оказался ведарем!

День, начавшийся с тихого утра, теперь был наполнен грохотом и криками. Мы бежали, спотыкаясь о камни и трупы, а за спиной у нас уже слышался мерный топот преследователей. Елена Васильевна, несмотря на преклонные лета, не отставала, и её старческие пальцы судорожно сжимали складки моей одежды, будто в этом была её последняя надежда.

Следом за нами из дворцовых стен, из прилегающих подворотен высыпали больше сотни «Петрушек». Вооружённые, в полной боевой экипировке, с умениями и техниками… Эта ловушка готовилась явно не один день. И люди готовились…

Эх, насколько же здесь всё прогнило, если царские слуги позволили взрастить семена заговора прямо возле дворцовых стен. Да что там возле — внутри дворца!

Имена заговорщиков я ещё узнаю, а сейчас… сейчас нужно спасти матушку-царицу. Да и самому спастись, на худой конец.

Мои воины, закалённые в боях, выстроились в живую стену, прикрывая наш отход. Их лица были суровы, глаза — холодны. Они не спрашивали, за кого им предстояло умирать. Они уже знали.

Нападавшие же, напротив, казались растерянными. Их замысел, столь тщательно продуманный, рушился на глазах. Они рассчитывали на внезапность, на ужас, на панику — но вместо этого встретили сталь и ярость.

Первый их ряд уже сомкнулся с нашими. Мечи взметнулись в воздух, сверкая под кровавыми всполохами горящего дворца. Раздался лязг, крики, хрипы. Кто-то упал, кто-то рванулся вперёд. Огненные шары перехлестнулись с шарами из молний. Никто и не думал отступать…