Рыжее море

– Как?
– только и крякнул медведь.

– А вот здесь в дело вступает пар, точнее, газ. Установка закачивает в воду охлаждённый воздух, и на пузырьках моментально образуется лёд. Когда удалось подобрать режимы, получился вполне эффективный холодильник. Работает за счёт расширения газа.

– Реально работает?
– удивился Хлябов.

– Вообще-то, товарищ Хлябов, я это цокала несколько раз, - хихикнула Пухова.

– А, точно, - припомнил медведь, припомнил дальше и поперхнулся, - Вы что, опять будете просить Э-104?!

– Да не опять, а снова, - с полнейшей спокухой цокнула белка, - разработчики "Феникса" уверены, что это самый подходящий корабль для переделки.

– А без этого никак?
– жалобно уточнил главком.

– Без этого - как, но это будет несоразмерно более долго и менее производительно.

– Э-104, "Электромедь"?
– припомнил Лукрентий, - Но там ведь как раз радиационная авария третьего уровня, как у листов сейчас.

– Его уже год как постоянно деактивируют, - пояснил Хлябов, - Поставили насосы и очистительную станцию, продувают паром в замкнутом цикле. Но что там с реактором, ещё не понятно.

– Если не трогать, то и не будет понятно, - заметила Пухова.

– Но они соображают, что это совсем другой уровень ответственности?
– рыкнул медведь, - С атомными установками шутки плохи. На кой щёрт им нужен именно Э-104?

– Нутк, действующий подводный крейсер вы вряд ли отдадите, - продолжила хихикать грызуниха, - А тут два выстрела одним зайцем. Главное, у атомной установки достаточно мощности, чтобы питать оборудование и обеспечить дальность походов. Кроме того, появляется возможность действовать полностью в подводном положении.

– Тоесть вы хотите цокнуть, что он сможет выйти из Загребаровска, достать со дна лодку в середине Глухого океана, и вернуться обратно с ней?

– Именно это я и цокнула. Как вы понимаете, это очень ценно, если мы собираемся поднимать листовские корабли. Меньше знаешь - крепче спишь, как-грится.

– Если это не сработает, я лопну, - покачал головой Хлябов.
– Причём, не один я... Ладно, давайте распоряжение.

Хлябов и не думал, что у белки нет с собой готового документа на передачу корабля - и не ошибся, само собой. После внимательного прочтения - а то мало ли, с этих йумористов станется!
– медведь поставил подпись.

– ------

Трифон, мотая от нечего делать ушами и отхлёбывая из фляжки чай, пырился в окно. Средняя Дичь, как называли этот обширный регион, сейчас отмокала под осенними дождями, так что и по стеклу вагона ползли прозрачные капли. Сам же вагон, погромыхивая на стыках, катился вслед за остальным поездом по узкоколейной дороге, петляющей среди лесов и полей. Грызь ещё прекрасно помнил то время, когда такие поезда таскали паровозы, теперь заменённые на локомотивы на газовой тяге. Паровоз это конечно здорово, но когда интенсивность перевозок становится большой - от дыма не продохнуть, так что и. Особенно в такую погоду, когда над голыми кустами и бурыми полями ползут плотные куски тумана, а ветра нет и в помине. Центральную часть Гусской равнины называли Дичью не просто так, а ради смеха... на самом деле, не только. Просто здесь не имелось полезных ископаемых, всё что было, уже давно вырыли. Почвы и климат не располагали к промышленному земледелию, как на югах. Поэтому здесь в основном находились жилые зоны - посёлки, деревни и городки, в которых звери околачивались, накапливая Дурь для работы в других местах.

Трифон потирал лапы и довольно хихикал, пырючись в окно на родную землю. Даже сейчас, когда зима была на носу, но снег ещё не укрыл лужи белым, всё выглядело просто изумительно!... Ну, если смотреть беличьими глазами, само собой. По сути, отсюда в любую сторону километров на пятьсот - сплошной заповедник, причём сделанный не поперёк хозяйственной нужды, а полностью совпадая с ней. Ведь как давно известно, белки это хозяйственные зверьки... мягко цокая. На самом деле, просто очень жадные звери. Сейчас не менее дюжины таковых хихикали в вагоне, мелко тряся наушными кисточками; остальные граждане не обращали никакого внимания, потому как смех без причины - признак белкачины. Хлебая чай с разведённой в нём яблоневой смолой, грызь снова мотылялся мыслями по кругу. Погреб на участке вырыл, и это в пух, потому как, будет где хранить Урожай. С этой вознёй по флотской тематике Трифон не удосужился вырыть погреб за двадцать пять лет, а это уже совсем перебор для белки!

Как только на ум приходила белка, грызь вспоминал согрызяйку, довольно щурился, а лапы непроизвольно делали хватательные движения, шкрябая когтями по скамейке. Ничего себе грызуниха, думал Трифон каждый раз, и хотя происходило это уже четверть века, ничего другого в голову не приходило при виде рыженькой пушной зверушки. Похихикав, грызь продолжил разбрыливать дальше - ну, с судном-подъёмником дела потихоньку движутся, правда, дюже медленно. "Жирноморский Феникс" представлял из себя самоходную баржу, которую как раз подняли со дня, прежде чем переоборудовать в спецсудно. Корыто было совсем плохое, старая десантная баржа, какие быстро делали в время войны, не рассчитывая на долгую службу. По этой причине судно постоянно сыпалось, отваливалось то одно, то другое, а это снижало выход готовой продукции, сухо цокая. Спасало только то, что операции проводились недалеко от берега, и не было никакой проблемы сесть в лодку и доплыть до ближайшего посёлка за очередной порцией запчастей.

Тем не более, разваленная ржавая баржа уже многократно окупила свою стоимость. С использованием заморозки подъём объектов происходил несоразмерно быстрее. "Феникс" сжёг лишь пять тонн сжиженного газа, чтобы достать со дна сухогруз, а старым способом пришлось бы строить связку из понтонов и такелажа, и ушло бы на это пол-года. И главное, теперь дело обещало резко ускориться и выйти на новый уровень, потому как флот выделял-таки подводный крейсер. Правда, списаный из-за радиационной аварии, но дарёному гусю в зубы не смотрят! У Трифона аж лапы тряслись от жадности, когда он представлял себе такое погрызище. Если удастся сделать всё, как задумывалось - на дне не останется ни одного корабля, а для их разделки придётся строить отдельные мощности... Впрочем, не стоит разевать щачло на несозревший орех, как цокает народная мудрость. Для начала предстояло сдвинуть дело с нулевой отметки, чем грызь и занимался в данный момент, собственно.

Однако, как это бывает с грызями чуть чаще чем всегда, мысли его не ограничивались только собственной вознёй. Трифон соображал, что готовящийся атракцион невиданной жадности будет крайне полезен для укрепления стабильности в мире, как это ни странно. В данном случае - стабильного военно-технического превосходства Союза над листовскими Штатами. Листовцы ещё пытались играть в свои обычные игры, но получалось у них всё хуже, локальные конфликты в последние годы заканчивались присоединением к Союзу очередных стран. Вслуху этого, быстро закрыть возникший дефицит некоторых материалов было бы весьма в пух. Союз разворачивал океаническую индустрию - плавучие базы, которые могли не только добывать минеральное сырьё со дна, но и перерабатывать его; вместе с космической программой это выливалось в феерические затраты ресурсов, которые требовалось покрывать. Трифона, как и одинадцать белок из десяти, это никак не могло напугать - на правильное дело всегда можно найти силы и средства, а на неправильное не стоит тратить вообще ничего.

Помимо противодействия внешним угрозам, Союз не забывал и о внутренних. По мере того, как после разрушительной мировой войны восстанавливалось хозяйство, и уходил в прошлое вопрос о корме насущном, среди населения начинало возрастать количество жирных засранцев, образно выражаясь. Они могли быть вполне худые, но по сути, оставались обычными поросятами; из таких животных состояло население листовских Штатов и большей части третьих стран. Что бывает, если дать им волю, все уже прекрасно знали, поэтому в Союзе никогда не прекращалась деятельность по избавлению от "жира". Зачастую мероприятия носили жёсткий характер, отчего листовцы не прекращали выть о "миллиардах расстреляных". Но союзные уже много веков назад поняли, что одним способом всё сразу не решить, так что, применялся широкий спектр средств и методов... если уж никак не срабатывало, что бывало редко, тогда возвращались к свинцовым пилюлям. Трифон знал нескольких зверей, которых выслали на дальний север по 300й статье, тобишь "за тупость"... не согласиться с формулировкой было трудно. Эффективность же была наморду, недавно двоюродный брат грызя, Тикер, как раз вернулся с северов, и по всем показателям, получил хорошее вправление мозгов.

Пока грызь топтал этих мысленных гусей, поезд докатился до нужной остановки.

– Платформа Подзябское!
– объявил машинист, - Там грязь, надевайте калоши. Следующая...

Трифон и так был в сапогах, поэтому калоши надевать на стал, а просто спрыгнул с подножки вагона, аккурат в неглубокую лужу поверх щебёнки. На ёлке как раз висела табличка с названием остановки, так что, не перепутаешь. Вспушившись под плащ-палаткой, грызь сориентировался на местности, и почапал в требуемом направлении. Серые клочковатые тучи, плотно укрывавшие небо, иногда поливали дождём, даром что зима прям вот совсем на носу - куда там, фигачило крупными каплями, как летом. В воздухе чувствовалась свежесть от дождя и запах сырой земли, так что, можно и ушами помотать. Иногда в разрывах облачности появлялись яркие куски голубого неба, и сразу становилось светлее. Некоторые животные говорили, что осень - это тоскливая пора, но белки, ясен пух, этого не понимали. Белка, наподдавая сапогом воду в лужах, с удовольствием пырился на атмосферные процессы и чувствовал себя как рыба на дне воздушного океана - потому что, так оно и есть, собственно.