S-T-I-K-S. Континент

Я смотрел на белый потолок. Остаться здесь, в безопасности этой стерильной клетки, где кисель антибиотиков будет медленно тушить всё, что ещё во мне живо, или вставать и снова пытаться шевелиться. Что хуже? Я не знал. Забыть всё, позволить этой пустоте сожрать остатки меня, или вспомнить, вновь пережить всю боль, весь ужас, всю утрату? Я не знал, что страшнее — забыть или вспомнить. И это незнание было хуже любой раны.

Чуть не выругавшись в голос от накатившего приступа слабости, я сел на кровати. Провёл рукой по короткой причёске и огляделся. В палате никого, кроме меня, и койка всего одна. Не сказать, что пространства много, но это впервые. Однако не стоит заблуждаться, я снова в больничке на старте своей «игры». Нужно уходить. Сейчас же.

Личная победа — иммунный Гоблин уничтожен. Уровень — 36, гуманность — средняя отрицательная.

Личная победа — иммунный Таракан уничтожен. Уровень — 41, гуманность высокая отрицательная.

В ходе боя проявлена высокая скорость, меткость, ловкость и реакция.

Получено 94 очка к прогрессу ловкости.

Получено 31 очков к прогрессу скорости.

Получено 11 очков к прогрессу выносливости.

Получено 122 очка к прогрессу меткости.

Получено 36 очка к прогрессу реакции.

Получено 382 единицы гуманности.

Получена прибавка к уровню. Текущий уровень — Второй.

Внимание! Вы подняли уровень! Помните, что поднятие уровня дает вам дополнительные преимущества. Это был прекрасный бой, в качестве бонуса получено 50 распределяемых очков основных характеристик. Поздравляем! Делайте великие свершения, это вознаграждается!

Ничего, кроме раздражения, этот красный шрифт внутри не вызвал. Как можно начислять очки за убийства живых людей, пусть даже с такими дурацкими никнеймами (это же так называется, да?)?

Хотя… Уже имеющейся у меня информации достаточно, чтобы точно убедиться, что это не какой-то там круг Ада, но и реальностью этот Континент назвать нельзя. Не в привычном понимании, по крайней мере. Больше всего похоже на игру вроде русской рулетки. И я уже могу с ходу сказать, что игра эта мне не по душе. Не нравится. Скучная, неприятная и унылая. Хотя… Нет. Не унылая. Местами даже очень не нылая.

Но, как говорится — нравится, не нравится, спи, моя красавица. Со своими правилами в чужой монастырь не лезут. А значит, нужно научиться «играть» в эту «игру». И для начала неплохо бы попытаться разобраться в правилах.

— Меню, — произнес я тихо, чтобы тот, кто расхаживал по коридору, не услышал меня и не определил в мягкую палату.

Глава 24

Панель развернулась, показав скупой перечень вкладок: «Характеристики», «Инвентарь», «Навыки», «Задания», «Настройки». Всё выглядело, как интерфейс какой-то чертовой игры, в которую я не просил меня записывать. Но если это игра, то где-то должна быть кнопка «Выход». Ведь в каждой игре она есть, верно? Даже в самых дрянных симуляторах, куда тебя затаскивают против воли, должен быть способ свалить.

Я не великий геймер, но в этом вопросе разбираюсь достаточно, чтобы понимать, что если и искать где-то путь назад, в нормальный мир, то только в этом меню. Остаётся пустяк — найти эту проклятую кнопку, нажать, очутиться в привычной реальности и разобраться, кто засунул меня, лишённого памяти, в это игровое пространство, да ещё и издевается так жестоко. Не может быть, чтобы в этом беспределе не было виноватых. Уж одного гада я точно найду, вцеплюсь ему в горло, а заодно и пну пару раз под зад для профилактики, чтобы знал, как играться с чужими судьбами. Каким бы древним и сильным он не был.

Но не прошло и минуты, как я понял — это меню создано исключительно для того, чтобы запутывать таких вот, как я, простых русских пролетариев. Вот, например, зачем нужно многостраничное окно под заголовком «Умения», если там нет ни единой записи? Или эти семь разноцветных полосок, явно шкалы, которые должны что-то показывать, но о чём они — понятия не имею, потому что поясняющих подписей нет. Я мысленно ткнул в каждую вкладку, пролистал всё, что только можно было пролистать, но ни малейшего намёка на «Выход» не нашёл. Не исключено, что эту кнопку спрятали где-то за ворохом перекрывающих друг друга окошек, которые нельзя ни свернуть, ни убрать, только перетаскивать одно за другим, чтобы разглядеть. Путаница при таком раскладе неизбежна, но я подозревал, что дело не в этом. Из места, где ты даже своё имя толком не помнишь, свалить не так просто.

Шкалы в меню были, но расположены так неудобно, что я даже не стал разбираться, что к чему. Какой смысл тратить время, если всё равно ничего не понятно? Ясно одно — для начала надо найти кого-то, кто в этом разбирается. Вспомнился Быся, его насмешливый взгляд и манера говорить, будто он знает всё на десять шагов вперёд. Вот с такими людьми и надо потолковать в спокойной обстановке, чтобы дотошно разъяснили, как тут всё устроено. А пока время тратить впустую нельзя. Надо шевелить булками, если не хочу и эту жизнь пролюбить. Чем дальше я уберусь от этого города, пока не началось очередное «веселье» с участием заражённых, тем больше шансов остаться в живых. А оставшись в живых, нужно вджобывать, чтобы это так и осталось.

Пока я раздумывал над этим краем сознания, основное внимание уделял главной задаче — пытался настроить это чёртово меню. Перетаскивал окна, менял прозрачность, пробовал масштабировать, но всё было как в кривом зеркале. Чем больше я пытался разобраться, тем крепче становились подозрения, что моё будущее лишено радужных перспектив. Поправить это или хотя бы прояснить что-то мог только один человек — тот, кто всё это зачем-то придумал. Но где его искать?

Внезапно мои размышления прервал резкий сигнал базера боевой тревоги, раздавшийся где-то в коридоре. Его рёв прозвучал неожиданно и зло, как скрип железо по стеклу, режущий нервы на куски. Такие вот звуки специально ставят на сигналы.

Свет в палате, и без того тусклый, мигнул, а за окном я услышал гул, будто там, во дворе, разом замолотили несколько полевых генераторов, пытаясь удержать электричество в этом богом забытом месте. Я с усилием поднялся с койки, чувствуя, как боль в груди отдалась в каждом суставе. Тело слушалось плохо, но сидеть на месте было ещё хуже. Если это госпиталь, да ещё и военный — а где ещё может стоять базер? — то тревога значит только одно — что-то пошло не так. А на Континенте «не так» обычно означает, что скоро будет много крови.

Я вышел в коридор, придерживаясь за стену, чтобы не рухнуть. Белые стены, такие же стерильные, как в моей палате. По коридору пробегали люди в военной форме, кто-то с оружием, кто-то с медицинскими сумками. Лица у всех были напряжённые и напуганные. Как это часто бывает во время боевых действий, творился форменный бардак.

Я остановил одного солдатика, совсем молодого, с веснушчатым лицом и нервно бегающими глазами. Он попытался прошмыгнуть мимо, но я преградил ему путь, выпрямившись, насколько позволяла боль в груди.