S-T-I-K-S. Континент

Один из бойцов, Иван, высокий и худощавый, с усталыми глазами и тёмной щетиной на впалых щеках, подошёл ко мне, сжимая в руках свой крестик. Его взгляд был серьёзен, но в нём не было страха, только спокойное смирение.

— А как вас величать, вашбродь? — спросил он, глядя мне прямо в глаза. — Мы вот все уже побратались, а вас не знаем.

Я усмехнулся, но без веселья, и покачал головой.

— Не имеет значения, Иван. Если мы не переживём рассвет, какая разница, как меня зовут?

Но он не отступил, упрямо поджав губы.

— Нет, вашбродь, имеет. Если для вас не имеет, то для нас имеет. Мы крестами обменялись, теперь, если Святой Георгий призовёт нас на последнее сражение, мы как братья встанем плечом к плечу. А вы — наш командир. Нам без вас никак.

Я вздохнул, глядя на его измождённое, но решительное лицо. Что ж, скрывать дальше смысла не было. Да и к чему спорить с упрямством, скорее всего продиктованным уже воздействием на разум вируса — себе дороже.

— Ладно, — сказал я, отводя взгляд в сторону. — Крестили меня Ильёй. А вот насчёт веры… Я исповедую научный атеизм. Уважаю традиции, верующих людей, их выбор, но сам не вхожу ни в одну из религий. Да и нательного креста у меня нет, так что в воинстве ангелов вы, парни, без меня встанете. А я… Я столько дерьма видел и натворил, что в войско Святого Георгия и с ним едва ли возьмут. Вы же понимаете, что нас только чудо спасти может?

Иван чуть улыбнулся, но в этой улыбке не было ни насмешки, ни издёвки — только понимание.

— Конечно, вашбродь. Нас, скорей всего, ничего не спасёт. Сколько отмерено, столько и проживём. Но не тварями дрожащими на коленях под самурайскими палками, а как русские солдаты. Это, может, не вам нужно, а нам. Вы наш командир. Мы там договоримся, упросим, если надо будет… И если ангелы хоть вполовину справедливы, как про них говорят, то они вас к нашему небесному отряду припишут, даже не сомневайтесь.

Я скептически хмыкнул и покачал головой. Но внутри что-то дрогнуло. Его слова задели. И когда он протянул мне свой нательный крест, я, поразмыслив несколько мгновений, взял его. Медная вещица была тёплой от рук, потёртой, с едва различимым гравированным узором. Я надел её на шею — не потому, что вдруг уверовал, а потому, что это было важно для них. А может, где-то в глубине души даже и для меня.

Животы урчали от голода, хотелось пить. Ночь тянулась медленно, как смола, но внезапно тишину разорвал шорох у входа в подвал. Мы вскинули оружие, готовые к штурму японцев, но из тени вдруг вынырнула знакомая фигура. Потёртый камуфляж, дреды, выглядывающие из-под цветастого берета. Я прищурился, не сразу узнав его в полумраке, но манера двигаться и характерный говор тут же выдали старого знакомца.

— Быся? — пробормотал я, опуская ствол.

Бойцы напряжённо смотрели на пришельца, не доверяя, но я махнул рукой.

— Спокойно, парни, это наш хлопчик.

— Ну, приятель, ты прям в горячей точке, как всегда, — зачастил Быся, усаживаясь рядом со мной, будто мы на пикнике, а не в осаждённом подвале. — Я, как обещал, продал пушки, притащил тебе споранчики. Видел кипиш на кластере с артой, танками, граниками и дронами, сразу смекнул, что тут что-то нечисто. И сразу догадался, где искать такого необычного новичка, как ты.

Я недоверчиво прищурился, но споранчики, которые он достал из рюкзака, всё-таки взял. Быся был рад, как ребёнок, и сразу предложил глотнуть его спорового раствора. Он называл его «живчик», «живун», «амброзия» и ещё кучей странных названий. Амброзия меня даже заставила улыбнуться — это кто ж додумался такую дрянь этим красивым словом назвать?

Пока мы пили, Быся пустился в объяснения, как этот раствор готовить. Один споран на пол-литра воды, добавить спирта, процедить от ядовитой взвеси — белых хлопьев, — а потом уже ароматизаторы и прочее по вкусу. Я слушал вполуха, но, когда он упомянул, что иммунные, долго не принимающие живец, умирают в мучениях или превращаются в заражённых, я насторожился. А вот тот факт, что целебный напиток готовится из споранов, которые достают из споровых мешков заражённых, отчего-то совсем меня не взволновал. Чего-то такого я подспудно ожидал от этого дерьмового Континента и даже не удивился очередной подставе.

— Разумеешь? — закончил он, ухмыльнувшись. — Без этого добра либо ломка, как у наркоманов, либо станешь квазом, но не крутым, страшным и мускулистым, а уродцем, как заражённый на начальных стадиях.

Почему-то я не поверил в его внезапную честность, но споранчики припрятал. Этот парень мог быть полезен. По крайней мере, пока. Тем не менее, появление в нашем подвале Быси ничем другим, как чудом, объяснить было нельзя.

Потом он, как ни в чём не бывало, выскользнул из подвала через окопы, будто его и не волновали злые японцы и их танки снаружи. Я подумал, что он ушёл насовсем, но, к моему удивлению, вскоре он вернулся, когда его уже никто не ждал. И вернулся не с пустыми руками, а притащил боеприпасы, несколько гранат, пара бронежилетов и даже ручной пулемёт.

— Теперь повоюем! — сказал Сергей, самый молодой из нас, с горящими глазами осматривая добычу.

Настроение бойцов поднялось, их голоса зазвучали бодрее, хотя я видел, что заражение продолжает своё дело. Быся уселся рядом со мной, вытирая пот со лба, и заговорил тише, чтобы остальные не услышали:

— Ты же понимаешь, приятель, что никто из них не выживет, скорей всего? Большинство станут заражёнными…

Я посмотрел на этих простых парней, на их усталые, но решительные лица, и кивнул.

— Слушай… А есть хоть какие-нибудь средства, чтобы сделать их иммунными? — спросил я, надеясь на чудо, хотя глубоко внутри и не верил в это.

Быся покачал головой, словно осуждая меня за мягкотелость. Его взгляд стал серьёзнее.

— Средства имеются, но…

— Говори.

— Как тебе сказать-то? — он замешкался.

— Как есть, так и говори.

— После того, как станут заражёнными, уже никак, — развёл грязными руками Быся. — До этого можно сожрать белый жемчуг или попасть на приём к Великому Знахарю. Но второе вообще без вариантов. Ни того, ни другого в наличии у нас не имеется. Так что извини…

— Может, отсрочить как-то можно? — задал очередной вопрос я.

Им бы хотя бы продержаться подольше. Может за это время и получится придумать, как их спасти.

— Живчик, может, и удержит их от превращения, — спокойно ответил растафари. — Но это ненадолго. Может, на двенадцать часов, может, на шесть, может, на пару суток — но исход всё равно будет один. Разумеешь?

Я стиснул зубы, глядя на своих бойцов. Они были готовы к любым испытаниям, даже к смерти. Их решимость, их вера в братство, в то, что даже после гибели они встанут плечом к плечу, как православные воины, поражала. Иван, Пётр, Михаил, Сергей, Дмитрий, Алексей — простые имена, за которыми стояли настоящие русские мужские характеры. Они заслуживали лучшего, чем участь заражённых. Но я знал, что в этом кластере, на этом проклятом этапе пути чудес не будет. Мы были обречены сражаться до конца, и всё, что я мог сделать, — это не подвести их. Как командир. Как тот, кого они называли «ваше благородие». И, может быть, как брат, если ангелы действительно справедливы.

Времени до рассвета оставалось всё меньше. Впереди нас ждал последний бой.

И мы его дадим.

Глава 27

Из-за утренней прохлады подвал казался ещё более тесным и сырым, чем раньше. Единственный источник света — тусклые лучи восходящего солнца, отбрасывавшие длинные тени на пол, усеянный обломками кирпича и пустыми гильзами. Я сидел, облокотившись на холодную стену, и сжимал в руках АШ-12, пока Быся, сидящий на корточках рядом, протягивал свою флягу с «живчиком». Его лицо, как всегда, выражало странную смесь насмешки и беспечности, дреды торчали из-под берета в художественном беспорядке, а в глазах мелькали искры безбашенно-расслабленной лихости.