Сад для вороны

Затем я обхожу кисю по дуге, подхватываю мячик, технично изображаю пас в сторону розовой «жертвы», но мяч не отправляю, конечно же. Придерживаю ладошкой.

Вэйлань неоткуда знать, что в обращении с баскетбольным мячом я кое-что могу. Просто потому, что Кира Воронова два года подряд (шестой-седьмой классы) сидела на скамейке запасных в школьной команде по баскетболу. Взяли меня туда за меткость и юркость. Выпускали редко, но, как говорится, метко.

Но время шло, другие девицы шли в рост, а Кира оставалась мелюзгой. Так что со спортом (и этим, и другими попытками позже) не сложилось.

Тут выделываться не стану особо, потому как не намерена в баскетбол ударяться. В одну реку нельзя войти дважды, особенно, если вода в той реке тебе не по нраву.

Учителю я адресую фирменный взгляд котика из «Шрека». Он у меня и в той жизни выходил, что надо. А теперь, с детскими глазками (большими по местным меркам), это и вовсе оружие массового поражения.

И даже говорить ничего не приходится: Е, кажется, поняла, что наорала не на того юнита. Вины явно не чувствует, но понимает, что выступила непедагогично. Разрешающий жест рукой, и вот мы с леопардом в красных пятнах — реально выступили на лице и шее пятнышки — бьем по мячикам рядышком. Как лучшие подружки.

Вэйлань пыхтит, Шуфэн стучит, колотятся мячи, как бит… А коллектив наш к успеху в деле единения летит. Это всё действие ритмичных «бдыщ-бдыщ» об пол под счет шестнадцати малышат и одной взрослой, «центровой».

Из детских головушек уходят все мысли. Их замещает счет и необходимость следить за порядком смещений и мячами одновременно. Взрослому — пустяк, но нам дается со скрипом.

С заслонкой в виде меня между этими двумя непримиримыми урок заканчивается нормально. Не считая того, что мы валимся с ног, ладошки горят… Стопы более привычные, каждодневные занятия танцами «раскачали» нас в этом направлении. А вот на нежных маленьких ручках у кого-то могут и мозоли образоваться.

Только я успела подумать о мозолях, как нас повели в класс естествознания. Там под лекцию о пользе морской соли мы нежили руки в ванночках с солью. Но только желеобразной. Это какое-то местное производство, разноцветная соль расфасована по бумажным пакетам. При добавлении воды соль разбухает, превращается в желе.

Доченька члена попечительского совета к этому моменту взбодрилась. И с умным видом сообщила, что такие вот ванночки делают в СПА. Указательный пальчик высунулся из розового желе, когда она нас просвещала. Видимо, для пущей убедительности.

А я с непреходящей ясностью осознала: сегодняшняя выходка клубничной кисы — не последняя. Эта так легко не сдастся. Что ж, тем интереснее.

Мамочка, когда встречала меня из садика, была особенно воодушевленная. Радуется она мне всегда, это константа. А сегодня еще что-то ее будоражило. Правда, заметить это «что-то» могли лишь те, кто хорошо знал Лин Мэйхуа. Я уже навострилась.

И верно: когда мы зашли домой, мамочка поспешила к телевизору.

— Включу заранее, — улыбнулась она. — Режиссер Ян звонил. Сказал, что на семь вечера он с оператором Бу созвали журналистов. Будет пресс-конференция. Очень этого жду. Жаль, что твой папа еще не вернется с работы.

— Мы ему всё-всё расскажем, — вскинула я два сжатых кулачка. — По ролям.

Ну наконец-то! Разродились эти два сапога, которые пара, причем идеальная, но только в профессиональном плане. Уж не знаю, кому (кроме той смазливой идиотины) они мозоль оттоптали. Боюсь, список может быть длинным. Но по живительному пенделю давно пора раздать всем причастным. Больше недели прошло с выпуска РН про «тирана и девочку, которую хвалят».

Все дела, даже чтение наизусть с выражением стихотворения Ли Бо (он же Бай), отошли на задний план. Теперь мы обе ждали пресс-конференцию. И, похоже, не только мы. Потому как вещание из зала отеля телевизионщики начали раньше запланированного, когда только-только начался заполняться зал.

Мама пояснила, что в крупных отелях обычно специально обустраивают залы для крупных мероприятий такого рода. А отель (что-то там… Бэйцзин — я прослушала, волновалась же) для встречи с журналистами Ян и Бу выбрали немаленький. И небедненький — это ясно по помещению.

Помнится, в рамках пиар-акций: что для дорамы с моим участием, что для последующих «Дел», было взято просто большое помещение с рядами стульев. У дальней от входа стены стояли два или три сдвинутых в ряд стола. На них микрофоны, за ними — актеры.

Это помещение явно выбирал щегол. Потому как мне на миг показалось, что я попала в будущее — оно же мое прошлое. Не знала, что уже строят что-то подобное, причем не в качестве декораций к фантастическим фильмам.

Архитектор, кажется, переосмыслил идею круглого стола — на много столов, расходящихся кольцами. Или колец Сатурна, у меня почему-то такая родилась ассоциация. Прозрачный потолок, геометрические узоры на стенах… Впечатлял зал, нечего сказать.

Но главным для меня был вовсе не дизайн. Я сжала кулачки, когда из задних дверей вышли один за другим бывшие сотрудники Лотос-Фильм. Помощник Лю — на площадке «Дела о фарфоровой кукле» он был верной тенью режиссера. Чу, бледная даже не как моль, а как полотно. И как полотно на промозглом ветру дрожащая.

Дядя Бу — впервые я его в костюме увидала. Правда, без галстука, и с расстегнутыми верхними пуговицами. Ян Хоу — замыкающий. Щегол — он и «хотэле» щегол.

Перед каждым на столе (кроме микрофонов) бутылка воды. Ненавязчиво повернутая логотипом вперед. Ага, вы всё правильно поняли — Воды Куньлунь.

Представление и вводные вопросы опущу. Там ничего интересного, и ощущение со стороны такое, будто на журналистов что-то давит. Совесть? Ой, как сомнительно! Я скорее поверю в версию мамочки. На подобных мероприятиях есть одна негласная традиция: все приглашенные журналисты получают по скромному конвертику. Красному, само собой.

И это не в честь Нового года, и даже не подкуп. Это — общепринятая практика. А мамочка откуда знает? Я спросила: вроде же нейтральный вопрос, был шанс, что ответит.

— Ай, все знают, — напрягла уголки губ Мэйхуа. — Давай тихонько смотреть. А то пропустим важное.

Пока там одна дамочка донимала Яна Хоу расспросами типа: «Почему вы так долго отмалчивались?» — но более-менее в рамках приличий.

— Мы ждали подтверждения, — взял ответ на себя помощник Лю. — А так же: будут ли предприняты еще какие-либо действия, чтобы очернить режиссера Яна.

— Успешно? — с ехидцей спросила дама.

Лю пожал плечами, мол: я всё сказал, что хотел.

— Господин Бу Сунлинь, — вскинул руку совсем молодой папарацци. — А почему вы сегодня здесь? В ваш адрес обвинений не звучало. Вы пришли выгораживать коллегу?