Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8

– Гнилье у тебя во рту, паскуда, лучше держи его закрытым! Ложь!

– Хватит, – рявкнул на них иман – Не врет он, просто говорит много и преждевременно. Пошел вон, Керк, раз не умеешь держать язык за зубами. Хотя постой. Подними правую руку и расскажи, что видно у тебя на ладони.

– Тут рана, учитель, – чеканя каждое слово, произнес Керк. Арлинг готов был поклясться, что почувствовал в нем страх.

– Откуда она?

– Вы воткнули мне в ладонь нож, учитель.

– Почему я это сделал?

Керк колебался лишь секунду.

– В наказание, учитель. За то, что я ранил левую руку вассхана Арлинга.

– Ступай, – иман коротко кивнул, указывая на дверь. Регарди же с трудом сдержался, чтобы не спросить про императора. Ведь ему требовалось идеальное тело индигового ученика – без ран и изъянов. В таком случае Тигру стоило наказать и себя. Арлинг был уверен, что его новая рука стала сюрпризом для учителя, и в планы имана не входила. Ему до сих пор ее не отсекли, однако нехорошее предчувствие не покидало.

– Да, мы убили Тарджу Терезу Монтеро, потому что она действительно оказалась сукой, а собак я не люблю, – сказал учитель. – Снимите с него перчатку.

В комнате оставались еще три «тени», и эти в отличие от Керка не разговаривали. Только сейчас Арлинг понял, чем занимался учитель, пока они с Керком зубоскалили. Тигр Санагор подошел к нему с раскаленным металлическим стержнем. Регарди же наивно полагал, что учитель замерз и просто ворошит уголья в жаровне на ножках, которая стояла в углу. Медленно пришло осознание того, для чего использовалась комната. Больше всего она походила на пыточную, а штука в руках имана – на щипцы с тавро. Таким клеймят лошадей.

– Ай-яй, как же все плохо, – сокрушительно вздохнул иман, разглядывая его руку. – Ладно, начнем по порядку.

И прижал раскаленный кончик к тыльной стороне его ладони, которую держали «тени».

Наверное, стоило закричать, но Арлинг проглотил боль, уцепившись за одну мысль, которую повторил про себя несколько раз: почему все встречи с учителем не только заканчивались, но уже и начинались с увечий? Иман – у этого имени был особый вкус. Кажется, Арлинг еще не выучил таких слов, которые подошли бы для его описания.

– Вдох, выдох, – назидательно произнес учитель, внимательно следя за его реакцией. – На самом деле не так уж и больно.

Арлинг послушно вдохнул и выдохнул. Кивнул, соглашаясь. Только дурак будет спорить с Тигром, распятый перед ним на столешнице.

– Если бы у нас было больше времени, я дал бы тебе порошки, – терпеливо объяснил иман. – Они убили бы яд, который распространяется по твоему телу от этой руки. И мы еще к ним вернемся, но, увы, не так скоро, как хотелось бы. Поэтому оставалось только прижигание – старый, добрый способ. Правда, недолговечный. Печать, которую я поставил, на какое-то время должна сдержать Тысячерукую. Готов поспорить, что ты уже устал от голосов в голове. Потом и до Нехебкая дойдем.

– Я не стану ничего делать, – выдавил из себя Арлинг, когда понял, что снова может говорить.

– Станешь, – иман придвинул стул и опустился на него, оказавшись рядом с лицом Регарди. Удивительно, но луковое зловоние, которое по-прежнему распространял учитель, причиняло Арлингу куда больше страданий, чем ожог на руке. – И не криви нос, лук полезен. В Баракате много зараженных, не трогай лицо, чаще мой руки, в толпе дыши через влажный платок. Я подхватил эту заразу пару месяцев назад и еле поднялся. Врагу не пожелаешь. Теперь к делу.

Иман приподнял голову Арлинга и повесил ему на шею шнурок с медальоном, который прохладно лег на грудь. Учитель отпустил вещицу не сразу, будто ему было тяжело с ней расставаться. Затем все же отнял руку, пощупал кафтан Регарди, снова вздохнул.

– Это тебя так агодийцы вырядили? Не переживай, я захватил с собой все, что ты любишь. Тебе понадобится хорошее снаряжение.

– Нет, – упрямо повторил Арлинг. – Я не буду никого убивать.

– Молодец, что закончил с Жулем Гратовером, – похвалил его иман, слыша только себя. – Его давно надо было прикончить, а у меня все не хватало времени с ним разобраться.

– Там были агодийские принцы, – вставил Регарди, решив придерживаться своей правды.

– Да уж, поручили лисе воспитывать курицу, – вздохнул учитель. – Новый канцлер даже такой простой задачи не смог выполнить, арваксы украли принцев буквально у него из-под носа. Вообще этот ход императора мне никогда не нравился. Агода нападет в любом случае, вне зависимости от того, будут ее дети живы или мертвы. Ты их убил?

Арлинг промолчал, иман же удовлетворенно кивнул:

– Правильно, а что с моими учениками? Теми, кто обезумел от черного солукрая?

Что-то подсказывало, что на этот раз молчание будет истолковано иначе:

– Мы расстались, – выдавил из себя Регарди. – Но я собираюсь найти их.

– Еще бы ты их не нашел. Только займешься ими после.

– Я не стану…

– Да слышал уже, – перебил его иман. – Твой черный солукрай – это то, что оставляет после себя только трупы. И это касается не только твоих врагов. Если готов умереть, выживешь, а будешь цепляться за жизнь – умрешь. Ты понимаешь, о чем я?

Нет, Арлинг не понимал. Ему хотелось черно-белых слов, без разноцветных оттенков.

– Почему «Крепто Репоа» заботится о жизни далеких сангасситов, но так безропотно отдает арваксам согдарийские земли? – спросил он, решив разговаривать на своих условиях. – Баракат затопят. Где императорские войска?

– Твой друг Сейфуллах, о котором ты так печешься, замечательно вписался в роль твоего сына. Сначала я думал от него избавиться, но потом понял, что его фантазия нам полезна. Он лжет так, будто сидит в лодке, давшей течь, и весел у него нет. Оттого звучит правдиво, и все ему верят. Губернатор Бараката принимает его с таким почетом, будто император умер, а ты уже переписал на Аджухама наследство. Как у нас говорят: «Журавль – аскет до тех пор, пока не найдет в воде рыбу». Я только что с их пиршества, чествуют они Сейфуллаха знатно. С другой стороны, губернатора я понимаю, Сатлтон никогда дураком не был, он знает, что помощи из столицы ему не дождаться, поэтому вся надежда – на слова проходимца Аджухама, которые, увы, лживы. А пообещал Сейфуллах им то, чего все ждут – поддержку. Ты должен был явиться еще вчера во главе собственного войска, которое собрал в Сикелии. Но сколько бы не бодался баран, горы ему не разрушить, верно? Война в Согдарии смысла не имеет. Очень скоро порядок вещей и мироустройство изменятся. Самое печальное не то, что люди в это не верят, а то, что мы не успеваем. Грядет передел мира. Арваксы могут дойти хоть до столицы, Согдария все равно не останется прежней – с арваксами или без них. Сила будет на стороне того, кто владеет гремерами, я тебе об этом говорил. Кстати, мы подняли со дна ту Салуаддин. Это была твоя идея или Сейфуллаха?

Арлинг помнил каждое слово, что произнес учитель в их роковую встречу в Самрии. Как и то, что без Салуаддин управление гремерами невозможно.

– Легко ввязывается в бой тот, кто не думает о выгоде, – недовольно произнес иман и, наконец, встал, отчего Арлинг смог дышать свободнее. От лукового духа его тошнило.

– Разве этому я тебя учил? У людей могут быть достоинства и недостатки. У людей, но не у моего вассхана. Ты не имеешь права на ошибку.

– Не вы, а Махди, – нужно было держать язык за зубами, но иман затронул слишком щекотливую тему. – Махди учил меня.