Сага о Кае Лютом

— Нет, я не про то. Оно похоже на то, что было в землях Гейра? Даже не так. Не станет ли то болото Бездной, как на землях Гейра?

Живодер вдруг расплылся в своей самой безумной улыбке:

— Кай понял! Да! Болото — это яйцо! Бездна — курица. Она снесла яйцо и спрятала его. Скоро из того яйца вылупится еще одна курица. Яйцо долго лежало, пришла пора!

— И ты знал? Знал еще тогда, в Бриттланде? Почему никому не сказал?

— Не знал. Яйцо не пахнет курицей, яйцо пахнет яйцом. Понял потом. Много потом. У Лопаты. Там пахло и разбитой скорлупой, и курицей! Тогда понял.

— Как ее остановить? Как убрать и яйцо, и курицу, и петуха заодно, если он есть? Знаешь?

Живодер развел руки в стороны:

— Плохо слышу Домну, когда она далеко. Тулле видит ее через мертвый глаз, я глаз не дам. Домну любит красивых! Без глаза я некрасивый.

Я зарычал, едва сдерживая гнев. Живодер хорошо говорил на нордском, но стоило завести с ним беседу о Бездне, как я вовсе переставал понимать его слова. Может, разбудить Рысь? Вдруг он сумеет пересказать этот бред более толково?

— Верно ли, что ты слышишь слова Бездны, лишь когда она рядом? Возле земель Гейра услышишь?

— Там слышал, да! Она шептала мне прямо в уши. Альрик не пустил. Хорошо, что не пустил. Тогда я был слабый и без свадебного дара. Домну не согласилась бы пойти за меня.

— А сейчас? — насторожился я.

— Я сильный. Мало, но сильный. Надо лучше! И даров мало. Надо больше! Домну красива и переборчива, за всякого не пойдет. Я ей помог! Тогда, на речке. Но мало-мало…

Он помолчал, внимательно посмотрел на меня и сказал такое, от чего мороз прошел по моей спине:

— Кай тоже по нраву Домну! И узоры на спине, и сильный, а твой свадебный дар лучше моего. Если пойдем вместе, она может выбрать тебя.

Его рука легла на рукоять поясного ножа.

— Мне не нужна Домну, — быстро сказал я. — В Сторбаше жена ждет и двое детей.

— Та жена не помеха, — медленно проговорил Живодер, но руку убрал. — Ты пообещал! Домну моя!

— Твоя! Только твоя!

Он снова осклабился и вернулся на свое место досыпать. Я же трясущейся рукой вытер холодную испарину, проступившую на лице. Я сильнее Живодера, двенадцать рун против десяти, но я бы не хотел проверять на собственной шкуре, кто из нас победит.

Безднов бритт! Я вдруг понял, что мало что знаю о нем, хоть и хожу с ним бок о бок вот уже две зимы. А Живодер и не спешил ничего рассказывать. Про то, что ему не нужно твариное сердце, он молчал до последнего. Вдруг он скрывает и другие тайны? Например, какой-нибудь интересный дар? Да, в стае ульверы делят дары на всех, но ведь они бывают всякие. Вдруг умение Живодера пока попросту не пригождалось? Или им сперва нужно овладеть, как, к примеру, талантом Рыси?

Наутро мы пошли дальше. Ни Живодер, ни я больше не заговаривали о Бездне. Только безумный бритт вдруг снова вспомнил былое ремесло. На сей раз он взялся резать и прижигать лицо с шеей — единственные чистые места на его теле. Каждый день на нем появлялись новые раны, куда он втирал пепел или сухие перетертые травы. Тело хельта быстро заживляло небольшие порезы даже без Дударева дара, потому Живодеру приходилось делать их глубже, чем прежде, и сыпать всякую дрянь, чтоб замедлилось исцеление и на том месте появился шрам.

Скорее всего, так он делал себя красивее для Домну. Хвала Скириру, что ему не вздумалось поженить меня, иначе как-нибудь ночью я бы проснулся от режущей боли на своем лицо.

На остров Триггей я ступил с облегчением, как и все хирдманы на «Соколе». Хотя бы пару дней не видеть опухшую изуродованную рожу Живодера! В этот раз у пристани стояло немало кораблей, оно и немудрено — середина лета, самое время ходить торговать.

Оба постоялых двора — и живичский, и нордский — были переполнены людьми, потому я велел купить нам дров для костров, свежего мяса да пива с медовухой побольше. Нам не привыкать спать без крыши над головой, а вот попотчевать горячей пищей своих людей стоило. Все же несколько ночей подряд провели на корабле и сухомять жевали.

Сам я этими делами заниматься не стал, на драккаре для того есть Вепрь, да и Простодушный не бегал по дворам, отправил Свистуна. Каждому ульверу выдали по полмарки серебра, чтоб купил себе чего нужно. Мало ли — рубаха прохудилась, или там кольчугу надо подправить! Я-то в Раудборге все-таки прикупил сапоги, да не одну пару, а сразу десяток, разных размеров и цветов — и под женскую ногу, и под мужскую. Больше, конечно, на подарки родичам, но и себе подобрал ярко-синие с красными языками пламени. Такую красоту уж никак не пропустишь.

Сам же я решил прогуляться по поселку и прихватил с собой Трудюра, чтобы он не потратил всё на девок. Пусть потерпит, поучится воздержанию! А ведь стая должна была его усмирить, в стае все слышат чувства других и перенимают их. В стае нет страха, нет опаски, нет гордыни! Но шурин ухитрился переплюнуть шесть десятков воинов и наделить их своей ненасытностью. Силен, конечно, но не туда, куда надо.

Мы неспешно проходили меж лавок, присматривались к товарам. Подарков я набрал немало и в Годрланде, и в Альфарики: там и броня отцу, и серьги-бусы для матери, Ингрид и Фридюр. Будут ходить не хуже, чем жены ярлов или даже конунгов. Ткани я тоже прихватил всякие, нашьют себе платьев, каких нет ни у кого на Северных островах. Но раз уж я решил дать передышку хирду, так можно глянуть, чем люди торгуют.

Там, возле свечной лавки, нас и нагнал мальчишка-карл с приглашением от Стюрбьёрна Сильного, главы вингсвейтаров. Так что пришлось подыматься в гору, к крепости.

— Кай Безумец! — оглушительным басом поприветствовал меня Сильный.

Даже встал и распахнул руки, будто хотел обнять меня, как старого друга. Вот только попадать в его лапищи мне вовсе не хотелось. Я уж и забыл, какой он огромный! Если бы Стюрбьёрн был не так красив и хорошо сложен, любой бы решил, что он измененный.

— Нынче у меня другое прозвание. Зови меня Кай Лютый!

— Так оно лучше! Хёвдинг может быть жестоким, но уж точно должен быть разумным, — расхохотался великан и тут же посуровел: — Слыхал о той несправедливости, что с тобой учинили в Раудборге, сын рассказывал. Рад, что справился, что выжил и что лишь окреп. Стал хельтом! И людей у тебя прибавилось. Уже не два десятка! Не надумал пойти ко мне в вингсвейт?

Я улыбнулся, понимая, что это лишь шутка. Какой хёвдинг захочет пойти под чью-то руку?

— Ты ведь возвращаешься к себе, на Северные острова? Уже слыхал, что там творится?

Стюрбьёрн не стал дожидаться моего ответа, сразу продолжил. Судя по всему, он так привык быть старшим и решать за других, что даже с хёвдингом вольного хирда говорил, как со своим воином. Или тому виной мои малые зимы и невысокий рост? Хотя рядом со Стюрбьёрном любой будет выглядеть ребенком.

— Я ждал, что Рагнвальд позовет меня на подмогу, но он не позвал. То ли загордился, то ли забыл обо мне. Сейчас уж и поздно звать, почти все вингсвейтары ушли в Альфарики. Даже Гуннвид, мой сын, там. На днях пришел корабль, «Морской змей», слышал о таком? — и снова Стюрбьёрн даже не взглянул на меня. — Торговец говорит, что фьорд возле Хандельсби заперт какой-то тварью. Так что теперь ни оттуда, ни туда хода нет. Пробовали отбить, да не вышло.