Сага о Кае Лютом

Вплоть до самой гавани Коршун так и не учуял ни одной твари. И мы плавно подошли к пристани.

Кораблей тут нынче было немного, что чудно: уж в середине лета тут должны толпиться и торговые кнорры, и драккары ярлов с лендерманами, да и вольные хирды тоже часто гостили в Хандельсби, выискивая новую работу. Некоторые суда я даже узнавал. Например, вон те три! Кто на Северных островах не слыхал о могучем Флиппи Дельфине и его немалом хирде? Кто не знал его стяг с прыгающим дельфином?

Я невольно вспомнил, как впервые увидел его в Сторбаше. Он уже тогда был на пятнадцатой руне, хоть и не съел второе сердце твари, а я был всего лишь перворунным мальчишкой. Помню, как я возмущался, что Флиппи не хотел убить хуорку, что закрыла море для одной отцовской деревни. Сейчас мне было понятно его нежелание — это всё равно, что сейчас какой-то ярл попросит меня и весь мой хирд поохотиться на тролля. Вроде бы и несложно, но зачем? Это не принесет ни славы, ни рун. Повезло, что Флиппи позарез нужно было сердце твари!

Ха, неудивительно, что фьорд нынче свободен. Кто, если не Флиппи, лучше всего мог справиться с таким делом, как морская тварь?

Едва я ступил на берег, как ко мне поспешил смутно знакомый хельт. Его золотая курчавая борода напоминала овечью шерсть, и я вспомнил. Холгер Золотое Руно! Обычно он встречал корабли перед фьордом, а теперь вот на пристани.

Я потянулся было за мошной, чтобы заплатить за свои корабли, но он махнул рукой, показывая, что ничего не нужно.

— Один корабль мне знаком, — сказал Холгер, — второй уж больно похож на живичскую ладью. Да и твое лицо я прежде видел, только вот имя запамятовал…

— А я тебя отлично помню, Золотое Руно! — воскликнул я. — А что запамятовал, так то неудивительно. Прежде снежные волки ходили на одном корабле…

— Волки! Верно! А ты никак Кай Безумец? Ох и вырос же ты! А ведь был таким мальцом…

Хоть я и видел Холгера всего пару раз, а говорил с ним и того меньше, но как же я был рад! Мы с ним обнялись, будто старые друзья.

— Кай! Ну надо же! Два корабля! А хирдманов сколько? Судя по веслам, не меньше пяти десятков!

Радость и гордость захлестывали меня по самую макушку. Ведь я и впрямь выполнил свою давнюю мечту: вернулся домой хельтом и хёвдингом на двух кораблях, набитых серебром, а под моей рукой аж шесть десятков хирдманов, к тому же едва ли не половина из них хельты. Чего еще пожелать? Жаль, что не так много людей было на улицах, и не все увидели мой хирд, но это ничего! Слухи еще разойдутся!

— Ну, пойдем-пойдем! — Холгер приобнял меня за плечи и потащил за собой. — Конунг будет рад тебя увидеть да послушать о твоих подвигах!

Но я вырвался из его хватки, позвал с собой всех старших, заодно прихватил Милия с Пистосом, пусть Рагнвальд услышит вести о Годрланде и Набианоре прямо от фагров. Взял заранее отложенные подарки для конунга и его семьи, пусть видит, что я не с пустыми руками пришел, а с большой добычей. В последний момент с «Сокола» спрыгнул Тулле и сказал, что тоже пойдет. Я лишь кивнул.

Мы пошли по главной дороге прямиком ко двору Рагнвальда. Холгер болтал без умолку о том о сём, избегая, впрочем, разговоров о тварях и напастях. Заодно упомянул, что Сторбаш, насколько он слышал, цел и невредим.

Позади тихо переговаривались Милий и Пистос на своем, на фагрском. И я услышал, как Милий спросил у Простодушного, когда же мы доберемся до самого города.

Поначалу я удивился. Разве они ослепли? Мы уже идем по Хандельсби!

А потом взглянул на главный город Северных островов глазами урожденных гульборгцев. После высоких каменных стен, белоснежной пристани, мощеных широких улиц и многоярусных домов, после золотых крыш солнечных храмов и непомерно огромной Арены на десятки тысяч зрителей что они видят здесь? Узкие вытоптанные сотнями ног дороги, деревянные низенькие домики, повсюду ходят куры, лежат в грязи свиньи, бегают голозадые мальчишки.

Все мое воодушевление вмиг исчезло.

Это на Северных островах я силен, и мой хирд имеет какой-то вес. А в Годрланде мы по-прежнему пыль под ногами Набианора.

Уже и конунгов двор показался блеклым и простым, и кольчуги дружинников бедными, и длинный дом походил на сарай. Зря я взял с собой Пистоса, поди, не таким он представлял Хандельсби.

Холгер безо всякого стеснения провел нас прямиком в главный зал, где конунг Рагнвальд в окружении людей стоял возле стола, оперевшись на кулаки. Я узнал его сына Магнуса, он немного подрос за эту зиму, но рунами так и остался хускарлом, узнал Стига Мокрые Штаны, и вот он внезапно поднялся до сторхельта, никак я его не догоню. За плечом конунга торчал долговязый тощий жрец. А остальных я со спины не признал, но судя по невеликим рунам, то скорее были либо торговцы, либо ярлы.

— Конунг, — ясный голос Золотого Руна пронзил угрюмую тишину зала, — радуйся, я привел нежданного гостя!

Рагнвальд нехотя поднял голову, мельком глянул на нас, кивнул:

— Приветствую вас от лица всех Северных островов. Благодарю, что прибыли к нам в столь нелегкое время. Холгер, проводи гостей в свободный дом, скажи, чтоб их хорошенько накормили.

— Отец, это же Кай! — воскликнул Магнус и расплылся в улыбке.

Конунг посмотрел на нас внимательнее, даже шагнул вперед:

— Кай, сын Эрлинга, по прозванию Безумец? Так ты жив?

— Всё еще жив, все еще сын Эрлинга, но уже не Безумец, — отозвался я. — Вернулся со своим хирдом после долгого похода. Позволь поделиться с тобой частью нашей удачи!

По моему знаку парни положили на стол все дары, что я приготовил для конунга, но Рагнвальд едва ли удостоил их взгляда. Он больше вглядывался в меня и моих людей, среди которых были и иноземцы.

— Хельт? Двенадцатая руна? Это очень хорошо. А где прежний хёвдинг?

— Альрик, — подсказал Магнус.

— Перешел в лучший хирд, — ответил я.

Рагнвальд промолчал.

— Это еще не всё, конунг, — продолжал радостно сиять Холгер. — Ты спроси, на скольких кораблях он пришел и велик ли его хирд.

Если бы Пистос с Милием не остудили мой пыл, я бы уже выпалил и о хирде, и о наших подвигах, теперь же всё это казалось пустым и мелким. Но я не стал разочаровывать ожиданий Холгера:

— Шесть с половиной десятков хирдманов, из них три десятка хельтов, но почти все на десятой руне. Может, помнишь Болли Толстяка и Трёхрукого Стейна? Они тоже со мной.

Рагнвальд замер, а потом повернулся к тем, кто пришел прежде нас, и вежливо их выпроводил. Остались лишь Магнус, жрец, Стиг и еще пара дружинников. Потом он крикнул, чтоб принесли выпивки и чего-нибудь поесть, а сам снова и снова осматривал каждого за моей спиной. Ну, вряд ли конунг помнил Простодушного и Тулле, а остальных он и вовсе впервые видел.

Рабыни внесли снедь и кувшины с медовухой, только ставить их было некуда. Конунгов стол был накрыт синей тканью, а поверх нее зачем-то разбросали камни. Причем часть из них зачем-то вымазали красным, некоторые целиком, а некоторые наполовину. Я хотел было убрать тот, что лежал прямо передо мной, но Стиг придержал мою руку и покачал головой, мол, не трожь.

Сначала конунг приветливо спросил, где мы были и удачно ли сходили в поход, сказал несколько слов на фагрском Феликсу и вроде бы понял, что тот ответил. Мне показалось, что наши вести особо Рагнвальду и не интересны, потому рассказал в нескольких словах. Мол, прошли через реки Альфарики в Годрланд, видели Набианора, потом вернулись.

— А нынче что думаешь делать? Уверен, что слухи дошли и до Альфарики, так что главное ты уже знаешь.

— Думаю сходить в Сторбаш, родных навестить, поделиться с ними добычей.