Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Трудюр поставил мешок с дарами на пол и начал вытаскивать из него все подряд: ткани, бусы, кошели с серебром, тонкие острые ножи в богатых чехлах, черепаховые гребни и шелковые ленты; вынул короб с цветными узорчатыми плошками, привезенными из Годрланда. И под конец выставил на стол раудборгские сапоги. Даже невозмутимая Дагней ахнула, увидав такую красоту.

Я пожалел, что не надел такие сапоги, прежде чем сойти с корабля. Тогда бы весь Сторбаш ахнул от изумления. Конечно, женщины тут же кинулись их примерять. Хорошо, что я набрал всяких, на любой вкус, а если не по ноге будут, так можно и несколько носков надеть

или тряпок напихать.

Мать почти не изменилась за это время, а вот Фридюр похорошела, еще больше округлилась. Уже не девчонка с тонкими ручонками, как при первой встрече, а взрослая женщина, жена и мать. Движения ее стали более плавными, сдержанными, спокойными, я залюбовался, глядя, как она возится с дитем. Ингрид тоже изрядно вытянулась. В прошлый раз она была совсем еще маленькой, а нынче погляди — почти девица. Еще несколько зим, и можно замуж выдавать. Больше она не станет прыгать в воду, чтоб первой меня встретить, потому как девице такое не к лицу.

Мы проговорили до самой ночи. Я рассказывал про Годрланд и Альфарики, а они — про местные уловы, редких торговцев да прошлые морозы. Мальчишки, набаловавшись с новыми игрушками, вскоре угомонились, их уложили спать первыми, а за ними потянулись и остальные.

Фридюр сперва накормила грудью младшего сына, укачала его и лишь потом легла ко мне.

— Как думаешь его назвать? — спросила она. — Может, в честь твоего деда или отца?

Но я уже толком не слышал, крепко прижал к себе жаркое тело жены, пахнущее молоком, и потянулся к подолу рубахи.

Глава 6

Утром я проснулся от того, что прямо по мне проскакал табун лошадей. Я ухватил одну за ногу, дернул и увидел, что это братец Фольмунд, чтоб его сожрала Бездна, зачем-то решил пробежать по всем лавкам. Хотя я знал зачем — чтоб догнать Ульварна, который уже успел удрать.

Фольмунд негодующе закричал, его вопль подхватил мой второй сын. И я подумал, что пора сходить к ульверам, посмотреть, как их разместили, не забыли ли накормить. Да и вообще надо пройтись по Сторбашу. Вдруг что-то изменилось?

Сыновья — это, конечно, хорошо, но сейчас они слишком мелкие и глупые. Недаром же говорят, что до шести зим сын сидит под материнской юбкой, а уж потом переходит под отцову руку. Но если я так и буду ходить в походы, каким вырастет Ульварн? Особенно если его будут растить три женщины? Надо подумать, кому можно доверить воспитание сына после шести зим. Почему-то на ум приходил лишь один человек — Альриков отец. Хоть он страшный ворчун, упрямец и брюгзливый старик, но дети у него выросли толковые, и внуков всех возрастов полно, Ульварну не будет скучно. И я готов был отдать ухо на отсечение — Альмунд обрадуется еще одному мальчишке.

А в Сторбаше и впрямь кое-что поменялось. Та старая стена, которую строили против огненного червя, нынче поднялась на полтора моих роста. Только к чему? Ныне опасность грозила с моря, а не со стороны острова. Всех мужей, что были выше пятой руны, забрал Эрлинг, оттого казалось, будто остались лишь бабы да дети малые. Парни моих зим и малых рун разошлись по своим делам: кто на охоту, кто на рыбалку, кто ушел на дальние выпасы.

Ульверы, видать, уже выспались, вышли из дому, и их тут же разобрали бабоньки: кому надо крышу починить, кому — стену сарая подпереть, кому дрова нарубить. Для хускарлов и хельтов дело плёвое,

и никто из хирдманов не отказался подсобить. Хотя бы потому что это мой родной город, да и бабоньки тоже в долгу не останутся: накормят досыта, обстирают, подлатают, а, может, еще чем отплатят. К тому же со мной пришли лишь старые ульверы, что прожили тут целую зиму.

Жаль, что я мало кого из жителей Сторбаша узнавал. Мелюзгу, что вилась вокруг хирдманов, я никогда и не пытался запомнить, девки моих зим повыходили замуж, понарожали детей и сильно поменялись за эти годы, а мужей, бывших хирдманов отца, ныне тут не было, все уехали с Эрлингом.

— Вовремя ты пришел, — сказал подошедший Даг.

— Разве? — усмехнулся я. — Крыши и сараи могли бы и подождать.

— Надолго к нам?

— Нет, на седмицу или меньше. Потом пойдем с тварями биться. Как урожай? Голодно не будет? Я серебро привез, коли что, можно и закупить побольше.

— Ежели новых ртов не будет, сдюжим.

Это он так спрашивает, не придет ли мой хирд зимовать в Сторбаш? Даг просто не знает, сколько у меня людей. Коли придем, так будем зимой друг друга жрать не хуже Бездновых тварей.

— Так почему вовремя? С чем пособить надо?

— Тут у нас объявились твари. Вроде ниже хельта, но сильные и вёрткие. Когда Эрлинг отбыл, пришел вестник из деревни, что за Растрандом, мол, кто-то скот дерет. И пастуха у них задрали. И тех охотников, что пошли глянуть, тоже. У меня тут только карлы о двух-трех рунах остались. Я бы даже Хакана послал, но он помер зимой.

Хакан Безносый. Тот старик, что учил перворунных сражаться на мечах и копьях. Умер, значит. И, судя по всему, от соломенной болезни(1). Чести в том немного, но старик большего и не заслужил, раз не сумел преодолеть страх перед настоящими битвами.

— Если покажешь, где твари, завтра можно сходить.

— Я сам провожу. По морю за полдня доберемся.

Мы долго говорили с Дагом, стоя неподалеку от каменной стены. Кнут, его отец, ушел вместе с Эрлингом, и все хлопоты свалились на плечи Дага. Я узнал, что наши бритты неплохо пережили свою вторую зиму на Северных островах, хоть им порой приходилось тяжко. Несколько бриттов согласились пойти биться с тварями в обмен на скот и зерно, к тому же отец пообещал расплатиться с ними и серебром.

Сам Даг ничего не спрашивал о моих походах и свершениях. Он видел вокруг себя только Сторбаш, деревни да море, как будто всего остального мира не было вовсе. Его заботило лишь, как пережить зиму, стоит ли распахать еще земли, вырастет ли ячмень, придет ли рыба. Сарапы, далекие твари, конунг — всё это для него звучало как сказы о богах.

— Я оставлю ладью и дам серебра. Сходи на осеннюю ярмарку в Мессенбю, закупи всякой снеди побольше. Скота там, зерна, железа, чего-то еще — словом, все, в чем есть надобность.

— Скот еще кормить чем-то нужно, — ответил Даг.

— Возьми под нож. Оставишь только тот, что можно прокормить. Сколько серебра надо?

Даг задумался.

— Одна корова стоит полмарки. Если взять хотя бы десяток, это уже пять марок. Да и не поместятся они в ладью.

— Я дам пятьдесят марок серебра. Думаю, ты не спустишь их попусту.

— Значит, ты зимой сюда?

— Нет. Со мной лишь часть хирда. Всего подо мной нынче больше шести десятков хирдманов. И половина из них хельты. Сторбаш нас не прокормит.

Поделиться с друзьями: