Сага о Кае Лютом

— Так вот о чём твердил Тюлень, — пробормотал Флиппи.

Его слова вернули меня обратно: к промозглому ветру и ноющим костям. Хотя… больше я не мерз. Да, пронзительный ветер, ледяные брызги, стылый воздух, но мне стало тепло. Видать, во Флипповом хирде был кто-то с таким даром. Непонятно только, зачем нужен такой хирдман, если нет стаи? Ну не мерзнет один воин, и что? Я потряс головой. Неверно мыслю, у меня самого много людей вообще без даров, так я ж их не выкидываю. Вдруг этот муж хорошо сражается или ловко управляется с парусом? А что не мерзнет — так и пусть его.

Трудюр с Харальдом перетащили меня на главный Флиппов корабль и вернулись на причал, я с собой брал лишь Живодера, чтоб приглядывал за моими ранами, Дометия, потому как это сильный, опытный и вдумчивый воин, и Сварта, чтоб старые ульверы не подумали, что я ими пренебрегаю. Херлиф остался за старшего. Просился Гейр, но я ему отказал. Хоть моя удача велика, но сразу с двумя дурными судьбами она может и не сладить.

Хирдманы Флиппи расселись по веслам, и мы отчалили. Это было прекрасно и жутко в одно и то же время. Прежде я видел лишь тяжелые серые волны, а нынче ощущал и то, что под ними. Словно над пропастью перекинули мосток из тонкого прозрачного льда: еще шаг, лед треснет и ты ухнешь вниз. Аж дух захватывало, как бывало, когда стоишь возле обрыва.

Сквозь фьорд мы прошли быстро, ведь каждый видел, где затоплены корабли, а потом направились на северо-запад. Флиппи хотел отыскать любую морскую тварь и сразиться с ней. Всего одна тварь, чтобы он вновь поверил в себя и свои силы.

Мы шли весь день, сначала на вёслах, потом под парусом. Хирдманы Флиппи привыкали к новым силам и новому зрению, Флиппи сидел на носу, как собака на охоте: внюхивался в запахи, выискивая дичь. Но нащупали мы тварь лишь под вечер, когда уже начало темнеть. Впрочем, нынче вообще темнело рано, мы не так уж далеко ушли от Хандельсби. Нехотя Дельфин велел идти к берегу, чтоб переночевать. Биться с морской тварью в темноте он всё же не решился.

Я думал, что уж во время стоянки Флипповы хирдманы чуток растормошатся, захотят поговорить если не со мной, так с моими парнями, они ведь уже поняли, для чего Дельфин меня позвал. Но не тут-то было. Дельфины держались наособицу, меж собой тихо обсуждали что-то, поглядывая на нас, а близко не подходили. Я глянул на ульверов и тогда понял, в чем тут дело.

Кого они видели перед собой? Завернутого в шкуры юнца с поломанными ногами, бритта с жутким изрезанным лицом, фагра Дометия, весь вид которого кричал о чуждости: и не по-нашему смуглая кожа, и кудрявые черные волосы, что по нордским меркам считалось некрасивым, а еще темные глаза да крупный горбатый нос. И напоследок Сварт — тоже не красавец, недаром же его прозвали Полутроллем. Нет бы прихватить языкастого Леофсуна или болтуна Эгиля!

Лишь Флиппи не чурался нашего общества.

— Кай, — подошел он к нашему костру после трапезы, — для твоего дара нужно ли быть рядом с хирдманами?

— Нет. Пока я ни разу не видел предела, после которого дар не достает до людей.

— Может, тогда лучше останешься здесь? Завтра мы быстренько убьем морскую тварь и вернемся за тобой. Всякое ведь может случиться! Не хочу, чтоб конунг лишил меня головы из-за твоей гибели.

Если так, то я мог бы остаться и в Хандельсби. Какая разница, где сидеть? Но несмотря на раны, я поперся в стылые воды. Всё потому, что я хотел посмотреть на хирд Флиппи во время охоты. А еще хотел, чтоб его воины точно понимали, с кем связаны их новые силы!

— Тогда постарайся, чтоб я не помер!

— Всё же прошу, чтоб ты остался. Прежде я не понимал, каков твой дар. Думал, что появится лишь более крепкое чувство плеча да уйдет мой страх. Но вот такого никак не ожидал. Видать, в тот раз я был слишком пьян и не распробовал толком. Почему конунг еще не забрал тебя в свою дружину? Почему остальные хирды не просятся под твою руку? Это же такая сила! Такое… я никогда раньше не был так близок к Нарлу, как сейчас.

— Рагнвальд звал, но я не пошел, — отмахнулся я. — И я не каждому показываю свой дар, а те, кто знает о нем, слышали лишь о малой толике. Я пойду с тобой! И больше о том говорить не будем. Помни, что ты обещал! Мое слово — главное.

Дельфин замолчал.

Утром мы вышли на охоту. Вчерашняя тварь недалеко ушла, да и по рунам она подходила, всего-то тринадцать, такую убить для Флиппи — раз плюнуть. Через чужой дар она ощущалась как здоровенная рыбина, которую расплющил великаний молот, только вот ударил он неровно, потому с одной стороны вылезло больше, а с другой — меньше.

Корабли разошлись по сторонам так, чтоб та тварь оказалась посередине. А что, если она вздумает ударить по драккару? Хотя… я только сейчас приметил, что все Флипповы сторхельты были раскиданы по разным судам: по одному на каждое. Видать, чтоб мелкие твари побоялись напасть на более сильного противника. Такое далеко не всегда помогает, тот же кабан будто и не видел рун Гейра, но на некоторых тварях может и сработать.

Флиппи подошел ко мне, наклонился и едва слышно спросил:

— А если я захочу передать весть своим хирдманам, они услышат?

Я покачал головой:

— Только если я ее передам. Я тут не простой волк, а вожак, и слышат лишь меня.

Дельфин легко кивнул, будто ничего другого и не ждал, махнул рукой, и тут же на корме нашего корабля застучал бодран, разгоняя утреннюю дымку и отдаваясь по всему морскому простору.

Выучка у флипповцев почти не уступала клетусовской. Тут же с вёсел поднялись определенные воины, вмиг разобрали короткие копья с широким острием, а на их место сели другие хирдманы. Три хельта на нашем корабле подготовили тяжелые гарпуны с цепями, приклепанными к их тупому концу. На других драккарах было то же самое. Что особенно чудно — тварь-то на месте не стояла, но корабли двигались так, чтобы она всё равно была меж ними. Нет, со стаей-то оно просто, ведь нынче все слышали, где Бездново чадо, а как они до меня с этим управлялись?

Флиппи скинул с себя всё лишнее, оставшись в одних лишь портках и нижней рубахе. На свои широкие плечи надел какие-то ремни с петлями, в петли вдел три коротких копья, четвертое взял в руку. И нырнул в ледяную воду.

Я сосредоточился на его огоньке и потому услышал его восторг, его радость от той свободы, которую давало море. Вот уж поистине Нарлов любимец! Я ощущал, как Флиппи легко двигался даже с деревянной ногой, как он скользил ко дну, где засела тварь. Он сделал круг над ней. Та затаилась, вжимаясь в ил. Бодран стучал ровно, спокойно, и гребцы ждали, подняв весла над водой.

Вдруг тварь рванула вперед, ловко извернулась так, чтоб оказаться прямо под Флиппи, и встопорщила иглы на спине, разом увеличившись раза в три. Только тогда Дельфин вогнал первое копье, сразу же отпрянул назад, вытащив второе. Тварь снова замерла, иглы медленно опустились, прилипая к ее коже. Рывок, кувырок, иглы! Копье вошло рыбине ближе к краю.

На этот раз тварь не остановилась. Она уложила иглы, метнулась в сторону… Бодран застучал быстрее. Флиппи нырнул глубже, подобрался к брюху твари, вбил в него третье копье и сразу пошел наверх. Разъяренная рыбина погналась за ним. Палочка билась о бодран, как крылья комара. Гарпунщики подняли свои тяжелые орудия, их широкие спины взбугрились мышцами.

Едва голова Флиппи показалась над водой, как бодран смолк, и зубчатые копья со всех трех кораблей полетели в воду. Два прошли мимо, и хельты шустро начали перебирать цепь, чтоб втянуть их обратно, а остальные застряли в твариной шкуре.

— Назад! — крикнул Дельфин.

Гребцы разом взмахнули веслами, корабли разошлись, гарпунные цепи натянулись, и я смог увидеть тварь своими глазами, а не через чужой дар. И хотя я уже представлял ее очертания, всё равно был немало удивлен. Бурое бугристое тело выглядело так, будто всплыл кусок дна с морской порослью и камнями, причем кусок неровный, случайный, искореженный и по бокам, и сверху, и снизу. Пасть? Глаза? Да я даже не мог отыскать плавники или хвост у этого уродца величиной с драккар.