Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы)

Моррис некоторое время смотрел на меня, потом пожал плечами.

– Что ж, дело ваше, Джонас.

Он пошел назад к генералу, а я смотрел ему вслед. Возможно, он великий инженер-конструктор, но ему не хватает спокойствия, чтобы быть хорошим торговцем. Я повернулся к механику.

– Готово?

– Готово, если готовы вы, мистер Корд.

– Отлично, – сказал я и начал забираться в кабину. В этот момент кто-то тронул меня за ногу.

– Не возражаете, если я полечу с вами? – спросил подполковник.

– Вовсе нет. Забирайтесь.

– Спасибо. Между прочим, я не знаю вашего имени.

– Джонас Корд.

– Роджер Форрестер, – ответил подполковник, протягивая руку.

Конечно же, я должен был догадаться сразу, как только услышал его имя. Роджер Форрестер был одним из асов ВВС, на счету которого было двадцать два сбитых немецких самолета. Когда я был ребенком, он был моим кумиром.

– Много слышал о вас, – сказал я.

– А я о вас немного меньше, – улыбнулся Форрестер.

Мы рассмеялись, и я почувствовал себя лучше. Протянув подполковнику руку, я помог ему забраться на крыло. Заглянув в кабину, он спросил:

– Парашютов нет?

– Никогда не беру с собой парашют. Это символ неуверенности. – Форрестер рассмеялся. – Но если хотите, для вас захвачу один.

– Да черт с ним.

Пролетев тридцать миль над поверхностью океана, я принялся выполнять обычные фигуры пилотажа, а также такие фигуры, на которые был способен только наш самолет. Форрестер даже бровью не повел.

Для демонстрации возможностей машины я направил ее вертикально в небо, на высоте четырнадцать тысяч футов она зависла в небе, как бабочка, трепыхающаяся на кончике иглы. Затем я бросил машину в штопор, и стрелка указателя скорости приблизилась к отметке пятьсот. Когда мы спустились до тысячи четырехсот футов, я отпустил штурвал и похлопал Форрестера по плечу.

Он так резко обернулся, что чуть не свихнул шею. Я засмеялся.

– Машина полностью ваша! – крикнул я.

На высоте восемьсот футов машина начала вращаться, на высоте шестьсот Форрестер вывел ее из штопора.

Я почувствовал, как она задрожала, со стороны крыльев раздался пронзительный вой. Меня вдавило в кресло, я задыхался, перед глазами поплыли круги. Внезапно стало легче, самолет начал подъем.

Форрестер обернулся ко мне.

– Я успокоился только тогда, когда мы вышли из этого пике, – прокричал он, улыбаясь. – А вы были уверены, что крылья не отлетят?

– Да как сказать... но приятно ощущать, что все обошлось.

Он засмеялся и склонился над приборной доской.

– Чудо самолет! Вы были абсолютно правы, когда заявили, что он обязательно полетит.

– Скажите это не мне, а тому старому дураку, который остался на земле.

Легкая тень омрачила лицо Форрестера.

– Попробую, но не уверен, что он мне поверит. Постарайтесь сами убедить его. – Он поднял руки. – Можете возвращаться.

Когда мы подлетали к аэродрому, я увидел Морриса и военных, разглядывавших нас в полевые бинокли. Зайдя на разворот, я тронул Форрестера за плечо. Он обернулся ко мне.

– Спорим на десять долларов, что я собью фуражку с генерала с первого захода?

После некоторого замешательства он улыбнулся.

– Спорим.

Самолет набрал высоту и спикировал на аэродром, пролетев всего в нескольких метрах над взлётной полосой. Я успел заметить изумленные лица наблюдавших за нами военных, когда машина, пролетев над их головами, свечой взмыла ввысь. Оглянувшись, я увидел, как капитан побежал за фуражкой генерала, которую сорвало у него с головы воздушным потоком. Я снова тронул Форрестера за плечо. Он смеялся так, что выступили слезы.

Самолет приземлился очень мягко, как голубь на голубятню. Я отодвинул колпак, и мы выбрались наружу. Я взглянул на Форрестера. На лице его опять появилась бесстрастная маска.

Генерал был уже в фуражке.

– Ну, Форрестер, – строго спросил он, – что скажете?

– Без сомнения, сэр, это лучший истребитель на сегодняшний день, – сказал подполковник ровным спокойным голосом, глядя в глаза своему начальнику. – Думаю, сэр, что надо немедленно приступить к испытаниям, чтобы подтвердить мою точку зрения.

– Думаете? – холодно спросил генерал.

– Уверен, сэр, – без нажима ответил Форрестер.

– Но надо учитывать все факторы, Форрестер. Вы имеете представление, сколько может стоить этот самолет?

– Нет, сэр. В мои обязанности входит только оценка его летно-технических характеристик.

– А мои обязанности гораздо шире, – сказал генерал. – Вы должны помнить, что мы действуем в рамках строгого бюджета.

– Да, сэр.

– Не забывайте об этом. Если я буду потакать лишь желаниям летчиков, то денег едва хватит, чтобы содержать армию в течение месяца.

– Да, сэр, – Форрестер побледнел.

Я взглянул на бравого летчика и задумался, почему он стоят навытяжку перед этим олухом и выслушивает его. В этом не было никакого смысла. Ведь с его именем и заслугами он мог уйти из армии и зарабатывать в двадцать раз больше, работая в какой-нибудь гражданской авиакомпании.

Генерал повернулся к Моррису.

– Ну, мистер Моррис, – его голос звучал почти весело, – с кем мы можем поговорить о цене этого самолета?

– С мистером Кордом, сэр.

– Отлично! – рявкнул генерал. – Пойдемте в офис и позвоним ему.

– В этом нет необходимости, генерал, – быстро сказал я. – Мы можем поговорить прямо здесь.

Генерал уставился на меня, затем его губы растянулись в подобие широкой улыбки.

– Не обижайся, сынок. У меня плохая память на имена.

– Все в порядке, генерал.

– Мы с твоим отцом старые друзья, – сказал он. – Еще с прошлой войны. Я много закупил у него для армии, и если ты не возражаешь, то мне хотелось бы обсудить этот вопрос с ним. Во имя нашей старой дружбы. Не говоря уже о том, что нынешняя сделка может оказаться грандиозной и твой отец предпочтет сам заняться ею.

Я чувствовал, что бледнею, но заставил себя сдержаться. Как долго еще будет надо мной витать тень отца? Мой голос показался мне неестественно спокойным.

– Я тоже так думаю, генерал, но боюсь, что вам все же придется иметь дело со мной. С отцом вы поговорить не сможете.

– Почему? – в голосе генерала появился холодок.

– Мой отец уже десять лет как в могиле, – ответил я и направился к ангару.

2

Я вошел в небольшую комнату в задней части ангара, которая служила Моррису кабинетом, закрыл дверь и достал из стола бутылку виски, которая всегда хранилась там для меня. Плеснул виски в бумажный стаканчик и залпом выпил. Горло обожгло. Я посмотрел на свои руки – они дрожали.