Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы)

– Это Джонас Корд, – сказал я. – Я в отеле «Уолдфор», мне необходимо поговорить с вами.

– Мне тоже, – ответил он. – Самолет будут испытывать завтра утром.

– Я уже знаю, об этом и хочу поговорить.

Он появился в моем номере меньше чем через десять минут. Лицо его было красным, и выглядел он так, как будто весь день провел за бутылкой.

– Похоже, что старик прозрел, – сказал он.

– Вы действительно так думаете? – спросил я, пока он наливал себе виски.

– Гэддис может не нравиться вам, но он хорошо знает свое дело.

– Налейте и мне, – попросил я.

Форрестер налил виски в стакан и протянул его мне.

– Думаю, что вам уже хватит ходить в солдатах.

Он уставился на меня.

– Что вы имеете в виду?

– Я думаю, что у «Корд Эркрафт» теперь будет много дел с армией, и мне нужен профессионал, которого знали бы в армии. Он будет заводить друзей, расширять контакты. Вы поняли?

– Понял, – сказал Форрестер. – Например, не встречаться с Вирджинией Гэддис, потому что это может принести вред компании.

– Ну, что-то в этом роде, – тихо сказал я.

Он залпом выпил виски.

– Не думаю, что подойду для этой роли, ведь я с юного возраста служу в ВВС.

– Не зарекайтесь, пока не попробуете. А кроме того, в новом качестве вы сможете принести ВВС больше пользы. Никто не запретит вам опробовать любую идею.

Форрестер посмотрел на меня.

– Кстати, насчет идей. Эта идея ваша или Гэддиса?

– Моя. Она пришла мне в голову сегодня утром после нашей беседы в кабинете Морриса. И в данном случае не имеет значения, купит армия КЭ-4 или нет.

– У меня утром тоже мелькнула идея, – Форрестер внезапно улыбнулся, – я решил, что если вы предложите мне работу, то я соглашусь.

– С какой должности вы хотели бы начать?

– С самой высокой, – немедленно отреагировал Форрестер. – В армии уважают только высокое начальство.

– Согласен, в этом есть смысл. Вы назначаетесь президентом «Корд Эркрафт». Сколько вы хотели бы получать?

– Вы позволили мне выбрать должность, я позволяю вам назначить жалование.

– Двадцать пять тысяч в год плюс расходы.

Форрестер присвистнул.

– Зачем же так много, это в четыре раза больше, чем я получаю сейчас.

– Не забудьте эти слова, когда придете просить прибавки. – Мы оба рассмеялись и выпили. – Моррис сделал кое-какие изменения в самолете, и я хотел бы поговорить об этом перед завтрашними испытаниями, – сказал я.

В это время в спальню вошел Макаллистер.

– Уже почти шесть, Джонас, – объявил он. – Сколько можно заставлять их ждать? Дэн только что говорил с Дэвидом Вулфом. Он сказал, что Норман грозится уйти.

– Я присоединюсь к вам как только надену брюки. – В этот момент зазвонил телефон. – Возьми трубку, – попросил я Макаллистера.

– Так что насчет изменений? – спросил Форрестер.

– Поезжайте на аэродром и обсудите это с Моррисом.

– Это Лос-Анджелес, – сказал Макаллистер, прикрывая рукой трубку. – У нас нет времени.

Я посмотрел на него.

– Скажи, что я уехал на собрание. В течение двух часов меня можно будет найти в кабинете Нормана.

4

Начинало холодать, и девушки, выходившие из своих квартир на Парк-авеню в летних платьях, кутали плечи в меховые накидки. На Шестую авеню тоже высыпали девушки, но они не садились в такси, а спешили к метро, радуясь, что рабочий день окончен.

В Нью-Йорке жизнь била ключом, рассеивая дух депрессии витающий над страной. Несмотря на причитания Уолл-стрит, полным ходом шло строительство офисов и дорогого жилья. Если предполагалось, что у всех кончились деньги, то почему здесь до сих пор жило так много дорогих проституток? Деньги не кончились, просто все попрятались по норам, зарылись в землю, как кроты, высовываясь только в случае небольшого риска и крупных доходов.

На Шестой авеню объявления были развешаны прямо на дверях контор по найму рабочей силы. Черные доски с написанными маслом списками профессий выглядели мрачновато, дешевые двухдолларовые проститутки уже вышли на вечернюю охоту.

Одна из них, стоявшая в сторонке, посмотрела на меня. У нее были большие, усталые, умные глаза. Проходя мимо, я услышал, как она прошептала, почти не разжимая губ:

– Ты будешь сегодня первый, сладенький. – Я улыбнулся, она восприняла это как знак одобрения: – Пошли со мной, – быстро прошептала она, – я научу тебя таким вещам, которые ты не проходил в школе.

Я остановился, продолжая улыбаться.

– Не сомневаюсь, что научишь.

Макаллистер и Дэн остановились в нескольких шагах впереди. Женщина бросила на них быстрый взгляд и повернулась ко мне.

– Скажи друзьям, что для всех будет скидка. Пять долларов.

Я вытащил из кармана доллар и сунул ей.

– Как-нибудь в другой раз. Хотя мои учителя вряд ли одобрили бы это.

Она взглянула на доллар, и легкая усмешка промелькнула в ее усталых глазах.

– Такие парни, как ты, только портят девочек, так они могут разлениться.

Она скрылась в кафе, а мы зашли в вестибюль нового здания Американской радиовещательной корпорации в Рокфеллеровском центре.

Когда мы входили в кабинет, где проходил совет директоров, я все еще улыбался. Норман сидел во главе длинного стола, справа от него устроился Дэвид Вулф, а слева человек, которого я встречал на студии, – казначей компании. Далее за столом располагались наши директора, два брокера, банкир и бухгалтер.

Макаллистер и Дэн уселись на другом конце стола, оставив место в торце для меня.

Поднялся Берни Норман.

– Минутку, мистер Корд, – сказал он. – Это собрание директоров, и я не собираюсь сидеть с вами за одним столом.

Я достал сигарету и закурил.

– Тогда можете идти, – тихо сказал я. – В любом случае, после этого собрания делать вам здесь будет нечего.

– Господа, господа, – встрял Макаллистер. – Так нельзя вести серьезные переговоры. Нам следует обсудить важные вопросы, касающиеся будущего компании. Мы не можем решать их в атмосфере недоверия.

– Недоверия! – воскликнул Норман. – Вы хотите, чтобы я доверял ему? И это после того, как он за моей спиной украл у меня компанию?