Сальватор

Все это происходило на палубе.

Но и под палубой, то есть в недрах корабля, шла не менее напряженная работа.

Пороховые погреба были открыты, фонари колодцев зажжены, запасной руль уложен на место, перегородки задраены.

Группа захвата была готова: в нее входили самые здоровые и отчаянные моряки из экипажа «Прекрасной Терезы». Каждый из них был вооружен по своему вкусу: у кого-то был в руке топорик, кто-то держал гарпун, а кто-то опирался на копье.

Про них можно было сказать, что это – шайка великанов, вооруженная орудиями боя, давно забытыми, ушедшими в прошлое со времен битвы титанов, употреблявшимися только в сказочные времена Антея, Энселада и Жериона.

Капитан Эрбель, засунув руки в карманы своей бархатной куртки, словно прогуливаясь, как мирный горожанин Сен-Мало по набережной в воскресный день, обошел весь корабль, обращаясь к каждой группе с дружескими напутствиями и щедро угощая всех из огромного кисета, конец которого высовывался из его кармана, словно змея.

Закончив осмотр, он сказал:

– Дети мои, вы ведь знаете, что, возможно, наступит день, когда я женюсь?

– Нет, капитан, – отвечали моряки. – Мы этого не знали.

– Так вот я вам сейчас об этом сообщаю.

– Спасибо, капитан, – сказали матросы. – А когда же свадьба?

– О, даты я еще не знаю. Но одно я знаю наверняка.

– Что же, капитан?

– А то, что, если я женюсь, то непременно подарю мадам Эрбель пацана.

– Мы очень на это надеемся, – со смехом ответили матросы.

– Так вот, я обещаю вам, дети мои, что тот из вас, кто вторым окажется на палубе «Калипсо», будет крестным отцом этого мальчугана.

– А первый? – спросил Парижанин.

– Первому, – ответил капитан, – я раскрою топором голову: я не желаю, чтобы кто-то хоть в чем опередил меня. А теперь, коль скоро мы обо всем договорились, дети мои, опустите-ка грот, бизань и бом-кливер, а то англичанин не сможет приблизиться к нам настолько, чтобы с ним можно было завязать разговор.

– Отлично! – сказал Парижанин. – Вижу, что капитану хочется поиграть в городки. Ступай на свой боевой пост, Пьер Берто!

Пьер Берто взглянул на капитана, желая убедиться, следует ли ему понимать приглашение Парижанина за приказ.

Эрбель кивнул.

– Могу я вас спросить, капитан? – произнес Пьер Берто.

– В чем дело, Пьер? – спросил капитан.

– Вы, надеюсь, ничего не имеете против Лойзы?

– Нет, мой мальчик. А почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Потому что надеюсь, что по нашему возвращению она не только станет моей женой, но и крестной матерью вашего мальчика.

– Какое честолюбие! – произнес в ответ капитан.

После этого в одно мгновение ока паруса, указанные капитаном, были спущены, а Пьер Берто стоял на своем боевом посту, лаская тридцатишестифунтовые орудия, словно паша своих двух султанш.

Глава LX Бой

Поскольку после уборки части парусов скорость движения французского брига снизилась, а английский корабль продолжал двигаться с той же скоростью, расстояние между преследуемым кораблем и его преследователем начало постепенно сокращаться.

Капитан стоял на своем командирском мостике и, казалось, с помощью компаса измерял расстояние между судами.

И все же, как ни спешил он начать игру в городки, как это называл Пьер Берто, первым огонь открыл вовсе не он.

Несомненно, у капитана вражеского брига чувство дистанции не было развито столь хорошо, как у капитана «Прекрасной Терезы», поскольку французы увидели, что англичане опустили некоторые паруса и «Калипсо» развернулся к преследуемому кораблю одним из бортов. В это же самое время линию бойниц окутал дым. И раньше, чем донеслись звуки выстрелов, град ядер вспенил воду в трех-четырех кабельтовых от «Прекрасной Терезы».

– Кажется, что нашим английским друзьям некуда девать порох и ядра, – произнес капитан Эрбель. – Мы будем поэкономнее их, не так ли, Пьер?

– Черт побери! – ответил наводчик. – Вы ведь знаете, капитан, все зависит только от вашего желания: дайте приказ начать огонь, и мы начнем.

– Ладно, – сказал капитан. – Дадим ему возможность приблизиться еще на несколько саженей. У нас время еще есть.

– Да, – сказал Парижанин. – Ночь будет лунная. Послушайте, капитан, а ведь это должно быть великолепное зрелище – бой при лунном свете! Это так необычно! Не хотите ли дать нам насладиться этим?

– Слушай! А ведь это идея! – сказал капитан. – Ты правда этого хочешь, Парижанин?

– Слово чести! Я был бы вам очень за это признателен!

– Что ж, – сказал капитан. – Друзьям надо идти навстречу.

Он вынул из кармана часы.

– Сейчас пять часов вечера, дети мои, – сказал он. – Мы поиграем с «Калипсо» до одиннадцати. А в пять минут двенадцатого пойдем на абордаж. В одиннадцать с четвертью мы его захватим, а к половине двенадцатого каждый уже будет лежать в своем гамаке: «Прекрасная Тереза» – хорошо воспитанная девушка и ложится спать рано, даже после балов.

– Тем более, – сказал Парижанин, – что к половине двенадцатого у всех танцоров будут болеть ноги.

– Капитан, – произнес Пьер Берто, – у меня очень чешутся руки.

– Хорошо, – ответил Эрбель. – Тогда пошли им парочку ядер. Но предупреждаю, что это будет за твой счет, а не за мой.

– А! Будь, что будет! – сказал на это Пьер Берто.

– Только подожди чуть-чуть, Пьер. Пусть Парижанин посмотрит, что эти ядра будут там делать.

– Через пять секунд я буду в состоянии доложить вам, капитан, – сказал Парижанин, взбираясь на марсель, поскольку корабли находились уже достаточно близко друг от друга и ему не было нужды подниматься на поперечину брамселя.

– Ну, так что, приятель, – сказал капитан. – Ты что-нибудь видишь?

– Вижу темнеющую воду моря, – сказал Парижанин, – и пылающий на солнце вымпел Его Британского Величества.

– А что находится между морем и вымпелом? – спросил капитан.

– Вижу каждого, кто находится на своем боевом посту: канониры у пушек, абордажная команда на шкафуте, полубаке и полуюте. Вижу и капитана, который держит в руке рупор.

– Ах, Парижанин, – сказал Пьер Эрбель. – Какая жалость, что слух у тебя не такой же острый, как твое зрение! Ты ведь мог бы сказать нам, что он там говорит.