Сальватор

– Вы, наверное, к счастью, – наивно спросил Сальватор, – вовремя пустили кровь?

– Да, – ответил Жибасье, – пустил кровь. Очень много крови.

– Хорошая мера перед отъездом в путешествие. Человек чувствует себя облегченным.

– О, сильно облегченным!

– Значит, я могу говорить о деле?

– Говорите, дорогой мсье Сальватор, говорите. Что вы конкретно предлагаете?

– Дело совсем простое: надо просто передать одно письмо. Вот и все.

– Гм! Гм! – процедил сквозь зубы Жибасье, в мозгу которого моментально зародились сомнения и подозрения. – Посылать человека в Германию только для того, чтобы он передал письмо, когда работа почты так хорошо организована! Черт побери!

– Что вы говорите? – спросил Сальватор, внимательно за ним наблюдавший.

– Я говорю, – произнес Жибасье, качая головой, – что письмо, которое вы хотите послать, чертовски важное. Ведь если бы оно было обыкновенным, вы не стали бы, я полагаю, тратить на его пересылку такие большие деньги.

– Вы правы, – сказал Сальватор, – письмо это чрезвычайно важное.

– Полагаю, политическое?

– Целиком и полностью.

– Задача не из простых, да?

– Совсем не из простых.

– Следовательно, поручение это опасное?

– Опасное, если не принять всех мер предосторожности.

– Что вы понимаете под мерами предосторожности?

– То, что письмо это – всего лишь чистый листок бумаги.

– А адрес?

– Вам его скажут.

– Значит, письмо написано симпатическими чернилами.

– Придуманными лицом, которое его напишет. Это изобретение не смогут разгадать даже сами господа Тенар и Орфила.

– Но у полиции, кроме господ Тенара и Орфила, есть еще один химик.

– Эти чернила бросают вызов самой полиции. Могу сказать вам это, дорогой мсье Жибасье, с полной уверенностью. Это для того, чтобы вам не пришло в голову продавать господину Жакалю это письмо за двойную цену против той, которая будет вам уплачена за его доставку.

– Мсье! – произнес, гордо выпрямив спину, Жибасье. – Вы, значит, полагаете, что я способен на такое…

– Плоть человеческая слаба, – ответил Сальватор.

– Это правда, – со вздохом прошептал каторжник.

– Сами видите, – продолжил Сальватор, – что вы абсолютно ничем не рискуете.

– Вы говорите мне это для того, чтобы я согласился выполнить задание со скидкой?

– Ни в коем случае: задание будет оплачено в зависимости от его важности.

– И кто же установит его цену?

– Вы сами.

– Но для этого я должен знать, куда именно я должен буду поехать.

– В Эйдельберг.

– Отлично. Когда выезжать?

– Как можно скорее.

– Завтра будет не слишком рано?

– Сегодня вечером было бы лучше всего.

– Я слишком устал, чтобы отправляться в путь сегодня вечером. У меня была очень напряженная ночь.

– Бурная?

– Слишком бурная.

– Хорошо, пусть будет завтра утром. А теперь, дорогой мсье Жибасье, сколько вы просите?

– Для того, чтобы поехать в Эйдельберг?

– Да.

– Мне придется провести там некоторое время?

– Да, чтобы получить ответ. А потом вернуться в Париж.

– Ну, тогда тысячу франков. Это не слишком много?

– Я спрошу вас иначе: хватит ли вам этого?

– Я человек очень экономный. Если не тратить лишних денег, этой суммы мне должно вполне хватить.

– Хорошо, договорились: тысяча франков за то, чтобы доставить письмо. А для того, чтобы привезти ответ?

– Еще столько же.

– Значит, две тысячи франков: тысяча туда, тысяча обратно.

– Точно так: тысяча франков, чтобы приехать к месту назначения, и тысяча, чтобы вернуться.

– Теперь, поскольку мы оговорили расходы на поездку, остается обсудить цену доверия, то есть стоимость самого поручения.

– Ах так? Значит, цена поручения не входит в эти две тысячи франков?

– Задание настолько важное и доходное, дорогой мсье Жибасье, что на тысячу франков больше или меньше…

– Не много ли покажется, если я попрошу две тысячи франков?

– Вы очень разумны в ваших запросах.

– Значит, так: две тысячи франков в оплату за проезд, две тысячи за выполнение задания…

– Всего четыре тысячи франков.

Произнося эти слова, Жибасье вздохнул.

– Не кажется ли вам, что этого маловато? – спросил Сальватор.

– Нет, мне подумалось…

– О чем же?

– Нет, ни о чем.

Жибасье солгал: он подумал о тех трудностях, с которыми придется заработать четыре тысячи франков, и о том, что всего лишь несколько часов назад он чуть было не получил с такой легкостью и безо всякого напряжения пятьсот тысяч франков.

– И все же, – сказал Сальватор, – сердце, которое вздыхает, еще чего-то желает.

– Желания человеческие беспредельны, – ответил Жибасье, отвечая цитатой на поговорку.

– Наш великий моралист Лафонтен сочинил по этому поводу басню, – сказал Сальватор, – но давайте вернемся к нашим баранам.

Он порылся в кармане.

– Письмо у вас? – спросил Жибасье.

– Нет. Оно будет написано только в том случае, если вы согласитесь взяться за его доставку.

– В таком случае я согласен.

– Подумайте хорошенько, прежде чем браться за это поручение.

– Я уже подумал.

– Итак, вы едете?

– Завтра утром.

Сальватор достал из кармана бумажник, открыл его и продемонстрировал Жибасье пачку банкнот.

– Ах! – произнес Жибасье, словно это зрелище кинжалом вонзилось ему в сердце.

Сальватор сделал вид, что ничего не заметил. Достав две банкноты, он сказал Жибасье:

– Договора без задатка не бывает. Вот вам на дорожные расходы. Когда вернетесь с ответом, получите остальные две тысячи франков.

Поскольку Жибасье не спешил протягивать руку, Сальватор бросил деньги на стол.

Каторжник взял их в руки, внимательно рассмотрел, пощупал на плотность указательным и большим пальцем, проглядел на свет.

– Отличные деньги, – сказал Жибасье.

– Вот как? Вы, значит, считаете меня способным подсунуть вам фальшивые деньги?