Сальватор

Но граф Эрколано*** был человеком на редкость изобретательным и такого человека не могла остановить надолго подобная трудность.

И он, крадучись, направился осматривать улицу Плюме точно так же, как он до этого осмотрел бульвар Инвалидов. Убедившись в том, что улица была пустынна, он приступил к тщательному изучению дверей, выходящих на эту улицу, как он уже делал это накануне.

Целью этого осмотра было убедиться в том, что за сутки двери не претерпели никаких изменений.

Они были в том же самом состоянии, что и накануне.

Эти огромные дубовые двухстворчатые двери были сделаны из четырех панелей. С каждой стороны верхняя и нижняя панель разделялись стальной ручкой величиной с хороший апельсин.

Граф Эрколано*** начал с того, что потрогал каждую ручку, чтобы убедиться, что двери закрыты. Затем он достал из своего огромного рукава некий стальной предмет, который походил бы на цифру «8», если бы вершины этой восьмерки не были бы абсолютно круглыми вместо того, чтобы быть слегка вытянутыми, а посредине эти два круга, вместо того, чтобы касаться друг друга, соединялись на некотором удалении промежуточным элементом, что придавало этой вещице скорее форму

. Он приладил эту «8» или эту «S» на ручки двери. То есть навесил свой аппарат на обе ручки. Размеры этого аппарата так подошли под ручки двери и так плотно закрепили створки, что довольный собой шантажист даже языком прищелкнул от гордости за свою сообразительность.

– Да, – произнес он тихо, вспомнив про знаменитого кузнеца, друга и советника короля Дагобера, и пародируя, безо всякого уважения к искусству, хорошо известный куплет из модного тогда водевиля:

Там, с высоты небес, в пристанище последнем,Элуа, святой великий, ты должен быть доволен!

И действительно, это установленное снаружи на ручки двери гениальное приспособление играло ту же самую роль, что и железный засов, задвигаемый изнутри. Другими словами, дверь теперь нельзя было бы открыть даже с помощью четырех лошадиных сил.

Но третья угрожавшая ему опасность была самой большой и самой реальной. И грозила она ему хотя и из особняка, но уже не с улицы Плюме.

Ловушкой, в которую мог легко попасть граф Эрколано***, была, безусловно, сама калитка, через которую должен был состояться обмен.

Поэтому, приладив свое приспособление на дверь, выходящую на улицу Плюме, граф Эрколано*** снова отправился на бульвар, еще раз осмотрел его со всей тщательностью: ведь условный час хотя и медленно, но приближался.

Только что пробило четверть двенадцатого. Это значило, что нельзя было терять ни минуты.

Авантюрист несколько раз прошел мимо ограды, напряженно всматриваясь в сад, заросший, словно лес.

Но нет леса для луны, как нет великого человека для его камердинера. Граф Эрколано*** с помощью этого небесного помощника смог таким образом осмотреть самые густые заросли сада и убедиться в том, что он был столь же безлюден, как и бульвар.

И все же этот сад, пока пустынный, мог в одно мгновение наполниться толпой вооруженных до зубов слуг. Так по крайней мере полагал наш приятель. И поэтому он поспешил предусмотреть и эту неожиданность.

Потрогав поочередно все прутья ограды для того, чтобы убедиться в том, что, подобно ручкам парадной двери, они по-прежнему неподвижны, он сделал вывод, что никто не сможет, выдернув плохо закрепленные прутья, пройти через образовавшуюся дыру для того, чтобы напасть на него.

Эта уверенность пришла к нему после тщательного осмотра всех прутьев ограды.

Оставалась сама калитка. Она могла легко открыться, и через нее могли внезапно выскочить на бульвар несколько обитателей особняка.

Наш приятель сильно потряс ее: калитка оказалась запертой, как и накануне.

Он получил доказательство тому, что она была не просто закрыта, а закрыта на два оборота замка, когда просунул руку между прутьями: он убедился в том, что ригель глубоко вошел в паз, а паз был прочно вделан в камень стены.

– Все равно, – сказал он после безуспешной попытки просунуть голову между прутьями, которую предпринял для того, чтобы убедиться глазами в том, что только что ощупал рукой, – не очень-то я верю в надежность этих пазов. Увы! Они так часто падали у меня на глазах!

Говоря это, он достал из кармана своего длиннополого сюртука цепь от приспособления для вращения вертела длиной в четыре или пять футов.

Затем он обвязал этой цепью паз, используя ручку ригеля в качестве точки опоры, пропустил цепь через прут. То же самое он сделал и с другим концом цепи, обвязав ею еще раз паз и ручку ригеля. А после этого завязал два конца цепи морским узлом, не подумав даже о том (обо всем помнить невозможно), что этот узел, завязанный графом Эрколано***, может в некоторой ситуации выдать достойного капитана «Влезь на ванты».

– Пусть же Бальтазар Касмажу, научивший меня азам слесарного дела, займет место на небесах справа от святого Элуа, – прошептал благодарный авантюрист, прилаживая для большей надежности навесной замок на концах цепи, где висели два кольца.

И он с благодарностью поднял голову к усеянному звездами небу.

Опустив глаза, он увидел в трех шагах перед собой какую-то белую фигуру.

Это была графиня Рапт.

Ангел вечного покоя, незримо обходящий могилы, не смог бы столь же неслышно пройти по траве, как прошла эта молодая женщина.

Она так тихо приблизилась к калитке, не дойдя до нее три шага, что даже столь натренированный слух, каким обладал граф Эрколано***, не уловил звука ее шагов.

Хотя он уже давно был готов к этой встрече, неожиданное появление молодой женщины произвело на него действие, подобное видению. Его словно ударило электрическим разрядом при прикосновении к оголенному проводу батареи Вольта: он отскочил на два шага назад, огляделся с такой настороженностью, словно это внезапное появление было сигналом опасности.

Не увидев ничего, кроме этого белого силуэта, и не услышав никакого другого шума, кроме шелеста раскачиваемых ветром листьев, он сделал было шаг вперед.

Но тут же остановился.

– Гм! Гм! – произнес он. – А если это переодетый мужчина? Если этот мужчина выстрелит в меня из пистолета? Черт возьми! Такое уже бывало! А случалось нечто и похуже этого!

– Это вы, госпожа графиня? – спросил он, спрятавшись за деревом.

– Я, – ответила Регина таким нежным голосом, что звук его рассеял все сомнения и опасения, возникшие в мозгу авантюриста.