Самая яркая звезда на небе

— Сексуальное напряжение между вами просто дикое. Даже я его едва выношу, а я просто смотрю со стороны.

Гермиона пропустила заявление подруги мимо ушей. К сожалению, Гасси не сдавалась:

— Готова поспорить, он потрясающе целуется! Тебе нужно его поцеловать и рассказать мне, как это было! Однажды я поцеловалась с Игнатиусом. Было неловко. Но вы с Томом Риддлом! Этот огонь подожжёт весь Хогвартс! — хихикала Гасси. Гермиона смотрела прямо перед собой, отказываясь встретиться взглядом с подругой.

Их поцелуй был пламенем преисподней. Казалось, не только зaмок обрушился на них, но и весь мир. Она прикусила губу. В её груди разлилось тепло, когда она вновь пережила воспоминание, которое пыталась подавить. Несмотря на все попытки оставаться бесстрастной, она не смогла скрыть румянца, покрывшего всё её лицо от напоминания про жаркую встречу с Томом Риддлом.

— О Мерлин, — ахнула Гасси. — Да быть того не может! Вы уже целовались?! Когда?!

Конечно, Аластор выбрал именно этот момент, чтобы оказаться возле них. Он сел рядом с Гасси, отпив из кубка.

— Когда ты его поцеловала?! Ты обязана мне сказать! — Гермиона предпочла бы жить в яме, чем продолжать этот разговор.

— Поцеловала кого? — спросил Аластор.

— Тома Риддла! — вскрикнула она. К счастью, музыка и танцы бушевали по полной, и никто не мог подслушать этот допрос.

— Только сейчас узнала? Это случилось сто лет назад, — пожал плечами Аластор. Гермиона бы пнула его, если бы между ними не сидела Гасси.

Видимо, у Гасси на уме было то же самое:

— Ты знал!

— Эй! Не бей меня!

— Поверить не могу, что ты мне не сказал!

Гермиона отказывалась принимать в этом участие. Она пронеслась прочь от своих так называемых друзей, пока они отвлеклись.

Она нашла Барнабаса, передавшего ей кубок пунша. Гермиона выпила его залпом и вернула ему бокал. Барнабас не сказал ни слова, но его понимающая улыбка говорила сама за себя. Он заметил, как Риддл держал её во время танца. Может, он поймёт намёк, что он ей неинтересен.

— Хочешь ещё?

— Конечно! — она облизнула сухие губы, чувствуя себя иссушенной. К этому времени Гермиона присоединилась к Барнабасу возле стола с напитками. Теперь-то уж точно она не останется одна, но она отказывалась возвращаться к Гасси.

Он наполнил её кубок, который она выпила так же быстро, как и первый.

Вечер будет фантастическим! Она не даст Риддлу его ей испортить. Гермиона сбросила все мысли о нём и их усложняющихся взаимоотношениях в маленькую коробочку разума и крепко-накрепко её закрыла. Завтра она проберётся через весь хаос, таящийся в ней. А сегодня она будет танцевать.

Барнабас передал ей третий кубок, наполненный сладким пуншем. Он был такой вкусный. Гораздо лучше напитков, поданных на Святочном балу. Ей казалось, будто с её плеч снимают тяжёлый груз, и она с лёгкостью шла возле Барнабаса. К ним присоединились Альфред и Джулия. И в следующий миг она вновь была на танцполе.

С наступлением ночи музыканты перешли к более энергичным джазовым мелодиям. На зачарованном потолке появилась луна, а пламя свечей превратилось в кристально-голубое. Со свечей капали хрусталики льда, создавая сверкающее сияние, отражающееся по всей комнате.

Гермиона танцевала с Барнабасом, Джулией и даже Альфредом. Она смеялась. Все её тревоги испарились, и она чувствовала новоприобретённое чувство освобождения. Она уже сто лет не чувствовала этого, и теперь оно обрушилось на неё в полную силу. Она скучала по нему.

Она не думала о Томе Риддле.

Лёгкой поступью она кружилась по Большому залу. Гасси и Игнатиус присоединились к их танцу. К облегчению Гермионы, её подруга пока что остановила вопросы про Риддла.

Следом их нашли Аластор, Арчи и Минерва. Группа играла медленную, чувственную мелодию. Игнатиус, подбадриваемый Гасси, сорвался с места, чтобы потанцевать с Лукрецией Блэк.

Гермиона смеялась, пока Аластор отказывал Арчи в попытках повальсировать с ним:

— Давай, Аластор! Ты мой лучший друг! Потанцуй со мной!

— Ни за что!

— Но для чего тогда нужны друзья?! — Аластор, не обращая на него внимания, взял за руку Минерву и закружил её в толпе, оставив Арчи хмуриться, как потерянного щенка.

Гасси широко улыбнулась и постучала Арчи по плечу:

— Я с тобой потанцую, Арчи.

В его улыбке не было никакой шутливости. Она была совершенно искренней.

Как много прошло времени? Гермионе не хотелось останавливаться. Здесь было всё, чего она желала! Пунш, печенья и танцы. Музыка. Друзья. Лица.

Здесь было так много лиц. Они все размывались в один водоворот движения перед её эйфоричным взглядом.

Вскоре её нашла Гасси. Она что-то ей сказала. Гермиона не могла разобрать слов. Её голос казался чем-то приглушённым. Она выглядела обеспокоенной. О чём она беспокоится? Наверное, ей тоже нужно запереть все свои тревоги в коробочке и разобраться с ними завтра.

Возле неё стоял Барнабас. Она не могла перестать улыбаться. Чем больше она кружилась, тем больше теряла ориентацию в пространстве. Ей было жарко. Может, это из-за всех этих танцев? Чувство свободы превращалось во что-то более зловещее.

Ей стало тошно.

Начал падать снег. Где Гасси? Разве её здесь не было? Из-за давящего жара Гермионе стало трудно дышать.

Потолок отражал мягкие снежинки, падающие с неба. Может, если она выйдет на улицу, ей станет лучше. Снаружи наверняка холодно. Здесь она изнемогала от жары. Её ноги дрожали. Неужели она перетанцевала?

Рука Барнабаса обвила её.

— Двери… — сказала она, пытаясь дотянуться до выхода на улицу. К хрустящему ночному воздуху.

— Не сейчас, — он произнёс больше, но она смогла разобрать лишь это. Он продолжал говорить — звуки не имели смысла. Или он уже перестал разговаривать?

Гермиона начала двигаться. Её ноги едва удерживали её вес. Она ухватилась за что-то в зоне досягаемости, чтобы не упасть.

С кем она говорила?

Ах да… С Барнабасом Куффом. Он направлял её крепкой хваткой, ведя её… куда-то. Куда они отправились?