Самая яркая звезда на небе

— Что-то случилось, Риддл? — спросил он равнодушно, отойдя от Гермионы. У неё был отрешённый взгляд. Её накрашенные красным губы изогнулись в нежной улыбке. Платье соскользнуло ниже по рукам, явив чарующую выпуклость верха её груди. Это сделал Куфф?

— Риддл, — сказала Гермиона, произнося его имя скорее как «Риффл».

Сколько вообще пунша она выпила? Что они в него подмешали в этом году?

Её ноги тряслись. Она хватала ртом воздух. Палочка Тома дрожала от подавляемого гнева.

— Что было в пунше?

Куфф пожал плечами:

— Без понятия, не я его замешивал, — Гермиона покачнулась, и Куфф подхватил её и поставил прямо. Его руки касались её! Он обвил свою руку вокруг его ведьмы!

— А кто?

— Секрет Рейвенкло, — кисло ответил Куфф. Он прижал Гермиону ближе к боку, а она схватила его за талию, чтобы найти равновесие.

Том подошёл ближе, его глаза метали молнии в Куффа. Его лицо озарилось, когда он зашёл в серебристый блик лунного света, падающего из высокого окна. Не было смысла скрывать своё напряжённое, угрожающее состояние. Его палочка сияла от силы его магии.

Он хотел проклясть Куффа… и ещё хуже. Он был в таком гневе, что чувствовал, как тот его душит.

— По доброте душевной я дам тебе ещё один шанс, Куфф: какой хуй замешивал пунш? — произносил он отчётливо каждое слово. Не кричал, но говорил низко и опасно. Он крепче сжал палочку. Стиснул челюсть.

Том разглядел момент, когда Куфф понял, насколько он серьёзен. Он попытался сделать шаг назад, но ему мешала повисшая на нём Гермиона. Его глаза рассматривали комнату в поисках выхода, но он должен был знать, что выход из неё был только один, и Том стоял напротив него.

— Это — это был, — заикался он, — это был Альфред Хенсли в этом году, — говорил он тихим, слабым голосом, слегка взвизгнув в конце предложения. Том разберётся с Хенсли позже.

— И что именно Хенсли подлил в пунш?

— Честно! Я не знаю, что он добавил! Он мне не сказал! Я не знаю! — спешно говорил он, слова сбивались у него во рту.

Куффа выдало дёрганье на лице. Дрожь. Он не смотрел Тому в глаза, когда разговаривал. Изменилась его поза. Том знал признаки:

— Ты пиздишь!

— Жарко, — пробормотала Гермиона с красным лицом.

Она потянула вырез платья. Если она опустит ткань ещё ниже, у неё обнажатся соски. Как бы Том ни мечтал об этой груди, он не позволит этому случиться рядом с Куффом.

— Жарко, — на ней не было перчаток. Где они?

— Я не уверен, правда! Это какая-то смесь Укрепляющего раствора, Эйфорического эликсира, Нагревающей настойки — я правда не знаю!

— И ты просто позволил ей выпить из сливной яму зелий!

— Я… Я думал…

— Что? Что её будет легко выебать в таком состоянии?!

Куфф выглядел отчаявшимся:

— Нет! Я бы не стал! — он оглядел комнату, будто ожидая, что что-то появится и спасёт его. Всё, что у него было, — невменяемая Гермиона, прокатывающая головой по его груди.

Нет… он не заполучил её. И никогда не получит!

— Круцио! — Непростительное заклятье с лёгкостью скользнуло с его языка. Оно было как его вторая натура, он использовал проклятие Круциатуса не в первый раз. Множество раз он отрабатывал его на животных, но ни разу — на человеке.

Барнабас Куфф упал наземь: крича, дёргаясь, корчась. Он заслужил это. Он собирался выебать Гермиону в этом пустом классе в её бреду. Это проклятье было непростительным. И Куфф тоже. Он сам навлёк на себя боль, а теперь должен встретить последствия. Он заслужил каждую секунду агонии. Каждую слезу, скатывающуюся по его лицу. Он заслуживал смерти за то, что хотел сделать с маленьким львом Тома.

— С-стой! А-агх!

Том остановил заклинание и заглушил комнату. Крики Куффа были громковаты. Тому не хотелось, чтобы их застукали. Будет затруднительно стирать память всем, кто их увидит. К тому же он хотел уничтожать Куффа с расстановкой. Вторжения этому помешают.

Пауза дала Куффу передышку. Том наблюдал за ним, довольный тем, как мальчишка тяжело дышит. Кровь струилась из его носа. Его конечности всё ещё дёргались в спазмах от остаточной боли. Он перевернулся на бок, и его вырвало.

— Пожалуйста… — заныл он, когда наконец перевёл дух. — Пожалуйста, не…

— Я ещё с тобой не закончил, Куфф. Но я великодушно даю тебе небольшой перерыв, — в улыбке, растянувшейся по лицу Тома, не было ничего доброго.

Куфф плакал на боку. Дрожал. Том мог бы убить его и закончить с этим. Он не заслуживал пощады. Это тошнотворно. Но в то же время и быстрой смерти он не заслуживал. Он заслуживал боли. Бесконечной агонии. Никто и никогда не сможет поиздеваться над его маленьким львом и остаться безнаказанным!

Она. Под. Запретом!

Она моя!

— КРУЦИО! — крик подстегнул Тома. Он чувствовал себя могущественным! Этого он и добивался! Ему хотелось, чтобы Куфф страдал! Пустой класс эхом отражал его крики и рыдания. Он плакал, когда его конечности сгибались в неестественных направлениях. Всё его тело искажалось против его воли. Его глаза выпучились, а голос стал хриплым.

Том держал заклинание, казалось, целую вечность. Куфф умирал? Тому не хватало опыта в том, чтобы отличить приближающуюся смерть от проклятия Круциатуса.

Лицо Куффа покраснело от беззвучного крика. Он не мог остановиться достаточно долго, чтобы наполнить лёгкие воздухом. От недостатка кислорода он стал фиолетовым. Ещё минута — и Барнабас Куфф действительно умрёт.

Том остановил заклинание, чтобы подумать над своими вариантами.

Убить Куффа было бы просто, но потом ему придётся избавляться от тела. Лёгкое неудобство. После этого будет проведено расследование, но Том не слишком беспокоился об этом. Он держал эту школу в своих руках. Все здесь были как пешки на его шахматной доске. Все, кроме Гермионы, но его королева сейчас вне игры.

Куфф дёргался на полу, его всхлипы эхом разносились по пустому классу:

— Т-ты н-н-не можешь, — сказал он, когда обрёл голос.

— Не могу? — Том ухмыльнулся. По нему пронеслось онемение лишённое злости и силы. Он чувствовал себя практически опустошённым.

— П-пожалуйста… — Куфф, казалось, от чего-то поперхнулся. Может, это кровь? Или слюна? Снова рвота? — П-п-пожалуйста…

— Ты мне омерзителен, — прошипел Том и подошёл ближе, нависнув над Куффом. Единственным ответом ничтожества было заплакать.