Самая яркая звезда на небе

Ванная старост была простой целью с Аластором, и она подольстилась к Слагхорну, чтобы попасть в учительскую и проверить тамошние уборные.

Гермиона официально исчерпала все ходы по туалетно-кранной части. Поэтому она вернулась к чтению о планировке Хогвартса и установке системы канализации.

Наконец, наступил Зимний бал, обозначив конец первого семестра и начало рождественских каникул.

Мама Гасси выслала шесть запрошенных платьев, которые доставили ни много ни мало двенадцать сов. Платье, которое в итоге надела Гермиона, было изысканного оттенка голубого, напоминавшего ей её наряд на Святочном балу. У него был вырез лодочкой со спущенными плечами. Ткань облегала её талию и бёдра, а дальше изящно струилась до пола. Гермиона переживала, что споткнётся о длинную юбку, но восхищалась изумительным кружевом. На платье не было никаких сияющих пайеток и камней. Простое, элегантное и утончённое — именно то, что Гермиона бы выбрала сама.

Она надела его, позволив Гасси заняться четырьмя дюжинами пуговиц вдоль спинки платья.

— Оно смотрится на тебе просто потрясающе! — Гасси хлопнула в ладоши и обошла Гермиону по кругу, бормоча под нос несколько заклинаний для подгонки подола.

Гасси настояла, чтобы Гермиона надела к наряду перчатки, и заплела её волосы в изысканный пучок. Она даже нанесла на лицо Гермионы косметику и завершила макияж помадой глубокого красного оттенка.

Гермиона чувствовала себя такой красивой.

Барнабас Куфф пришёл, чтобы сопроводить Гермиону на танцы, но встретил небольшое препятствие у проёма с портретом.

— Можете просто сказать ей, что я здесь? — услышала она, когда одна из пар Гриффиндора открыла дверь и выбралась наружу.

— Ни за что, мерзавец! — портрет захлопнул проём быстрее обычного, стоило паре удалиться. Сэр Кэдоган находился в состоянии повышенной готовности к появлению незваных гостей, пытающихся проскользнуть мимо него.

— Кажется, твой спутник застрял, — широко улыбнулась Гасси.

Гермиона вышла из гостиной и обнаружила крайне раздражённого Барнабаса на почтительном расстоянии от их блюстительного рыцаря.

— Миледи! Враг пытался захватить башню! Мне удалось сдержать его! Я призываю вас быть начеку, так как чувствую вероломство!

— Вероломство? — негодующе фыркнул Барнабас. Он провёл рукой по своим песочного цвета волосам, позволив прядям неряшливо упасть на лоб и уши. На нём была парадная бархатная мантия цвета полуночного неба, которая вытаскивала наружу скрытую синеву его серых глаз.

Глядя на Барнабаса, Гермиона могла объективно признать, что он привлекателен. Но у неё никогда не учащалось дыхание, когда она видела его, и не появлялся румянец от его пронзительного взгляда.

Гермиона вздохнула и сосредоточилась на происходящем. Она отточила технику взаимодействия с сэром Кэдоганом до совершенства:

— Вы ошибаетесь, сэр Кэдоган! Это союзник, который шпионит для нас в стане врага. Он необходим для военных действий, — сказала Гермиона.

Стоило отдать должное Барнабасу, умудрившемуся сохранить серьёзное лицо. К счастью, ему хватало здравого смысла, чтобы молчать.

Сэр Кэдоган с прищуром изучил Барнабаса:

— Тем не менее, миледи, будьте настороже, ведь враг, ставший изменником, может предать и Вас. Мой совет: держите при себе запасной вариант.

— Спасибо. Я приму к сведению, — она схватила непонимающего Барнабаса за рукав и потащила вдоль по коридору.

Они немного отошли, когда Барнабас, наконец, нарушил молчание:

— Серьёзно, это охранник гостиной Гриффиндора?

— К сожалению.

— Я думал, Рейвенкло не повезло с бесконечными загадками, — Гермиона оступилась, когда он произнёс «загадки»{?}[Риддл, он же Riddle (англ.) — загадка, головоломка ]. Она старалась не думать о Риддле последние две недели и вполне собой гордилась. Даже Гасси не упоминала его и не подтрунивала над ней о его взглядах в её сторону.

Будет ли у него сегодня пара?

Конечно, будет. Он обаятелен, красив и умён. Гермиона часто видела его в окружении девушек, пытающихся обратить его внимание на себя. Разве Арчи не говорил что-то о том, что он никогда ни с кем не встречается?

— Должен сказать, — начал Барнабас, беря её под руку в более церемонной манере, — ты выглядишь изумительно.

Она просияла, но от его комплимента её сердце не пропустило удар, как бы сильно ей этого ни хотелось.

Люди стекались в Большой зал. Вечер был организован схожим образом со Святочным балом: сначала ужин, потом танцы до полуночи. Двенадцать огромных рождественских ёлок выстроились вдоль стен. Над ними парили свечи под потолком, зачарованным, чтобы изображать мягко опускающиеся снежинки. Десять стульев и пианино расположились там, где обычно стоял учительский стол, — скорее всего, для музыкальной группы. Вместо факультетских столов расположились круглые столы с белыми скатертями, каждый из которых был накрыт на десять учеников. В центре каждого из них стояли большие красные пуансеттии, покрытые ледяными кристаллами, создавая невероятное сияние.

Гермиона не была уверена, но подозревала, что Большой зал магически расширили. Комната выглядела бесподобно и нарядно.

Она следовала за Барнабасом, провожающим её к краю комнаты, где уже сидели Джулия Браун и Альфред Хенсли. Гермиона не разговаривала с ними с поездки в одном купе в «Хогвартс-экспрессе». Она видела Джулию на их общих уроках с Хаффлпаффом. С Альфредом она сталкивалась лишь изредка, хоть и считалось, что они с Барнабасом лучшие друзья. Барнабас сказал, что тот проводит всё своё свободное время с Джулией и узнаёт последние сплетни для комментариев на матчах по квиддичу.

— Гермиона! Как поживаешь? — лучезарно улыбнулась ей Джулия. Она распустила свои светлые волосы мягкими локонами и надела блестящее платье цвета шампанского.

Альфред поприветствовал их, радостно махнув рукой. Должно быть, он дошёл до больничного крыла по поводу своего акне. Теперь его лицо было чистым. Это ещё больше подчеркнуло поразительный травянисто-зелёный цвет его глаз.

— Привет, Джулия! Есть планы на каникулы?

— Не особенно, я поеду домой, но Альфред навестит меня после Рождества.

— Я отказываюсь проводить всё время запертым на ферме своей тёти. Ни за что. Не после того, как меня заставили работать на ферме всё лето! — сказал Альфред.

— И ты же хочешь навестить меня, да? — хлопала ресницами Джулия.

— Не сомневайся, хочу, — подмигнул он ей. Джулия покраснела. Гермиону не стошнило.

Гасси подошла к столу с Игнатиусом Пруэттом. Когда они ходили за покупками с Минервой и Аластором, она нашла винно-красное платье с тонкими бретелями и V-образным вырезом. Оно облегало её талию с украшенной драгоценными камнями брошью, а дальше струилась элегантная блестящая юбка. Платье сидело на ней просто потрясающе. Гасси вся переливалась, когда шла. С зачарованным снегом и мягким светом она казалась практически неземной.

Гасси села рядом с Гермионой, но Игнатиус колебался. Он скептически осмотрел Гермиону, будто ожидая, что она в него плюнет. Но теперь она знала правду об их отношениях и не могла на него злиться. Если уж на кого и следовало, то на их родителей, которые вынудили их оказаться в этой ситуации.

— Игнатиус, садись! — поторопила Гасси. Наконец, он сел. Вскоре между Джулией и Гасси завязалась воодушевлённая беседа о модельерах платьев и текущих модных веяниях.

Барнабас прочистил горло и вернул своё внимание на Гермиону: