Самый желанный герцог

Маленькие личики, осунувшиеся и угрюмые…

Отлично. Если это неправильно, то это будет зло по хорошей причине. Софи сделала глубокий вдох.

– Я хочу, чтобы ты верил в меня, Грэй. Я могу… мы можем спасти Иденкорт. Я знаю, сейчас это кажется безнадежным, но ты увидишь. У нас будет все, что нам нужно.

Его улыбка приобрела любопытный изгиб, когда герцог наклонил голову, чтобы посмотреть на нее.

– Софи, я знаю, что ты исключительно умна…

Она взяла его руку и прижала к своему сердцу.

– Я обещаютебе, Грэй. – Софи попыталась передать это своими глазами и всем существом. – Все будет совершенно замечательно.

Он слегка нахмурился, не переставая улыбаться.

– Все будет совершенно замечательно? Как кто-то может обещать это? Жизнь никогда не бывает совершенно замечательной.

Девушка стиснула ту его руку, которую держала.

– Верь в это. Если ты не можешь верить в будущее, то можешь ли ты, по крайней мере, верить в меня?

Пока Грэм смотрел на нее, его лоб разгладился, а глаза засияли в первый раз за время их разговора.

– Я верю в очень немногое, – медленно ответил он. Затем поднес ее руки, все еще обхватившие его ладонь, к теплу своих губ. Потом улыбнулся ей так безудержно, что у Софи перехватило дыхание.

– Но я полностью верю в тебя, Софи Блейк.

Ты никогда не найдешь в себе силы, чтобы рассказать ему. Этот секрет будет вечно лежать между вами.

Пусть будет так.

Они снова занимались любовью, нежно и медленно в этот раз. Грэм так заботливо обращался с ее ушибленной плотью, был так добр в своих нежных прикосновениях и легких, осторожных толчках, что у Софи навернулись слезы на глаза от того, что ее так лелеют.

– Не плачь, Софи, – прошептал он ей на ухо. – Я все сделаю для того, чтобы тебе больше никогда не пришлось плакать.

После этих слов слезы затопили ее, и она прижалась к Грэму, не всхлипывая, но и не в состоянии остановить неукротимые потоки, льющиеся из ее глаз. Встревоженный, он попытался выскользнуть из нее, но девушка сомкнула ноги на его талии и удержала на месте.

– Люби меня, – прошептала она. – Пожалуйста, ты мне нужен.

И он любил Софи, медленно и бережно, пока оргазм не поднял ее в мерцающее небо и не разбил там на части, превратив в бессмысленно рассеянное скопление звезд. Ее крики эхом отразились в пустых коридорах, за ними последовал его более хриплый и низкий вскрик.

Позже, когда Грэм, запыхавшись, лежал на ней, уткнувшись лицом в ее шею, она призналась в одном из своих многочисленных секретов.

– Я люблю тебя, – сказала Софи ему. – Я люблю тебя с того момента, как первый раз обыграла тебя в карты, или, возможно, даже раньше… но я никогда не верила в тебя. Прости меня за это. Ты заслуживаешь лучшего.

Он издал какой-то звук, а затем поднял голову.

– Нет, я на самом деле не…

Она погрузила пальцы в его волосы, а затем нежно потянула.

– Помолчи, Грэм, я делаю предложение.

– О. – Он замолчал, начиная улыбаться.

Софи покачала головой.

– Прекрати улыбаться. Это серьезно.

– Хорошо. – Его улыбка стала шире.

Ее собственная улыбка попыталась пробиться наружу, но затем девушка сделалась серьезной.

– Я всегда знала, что внутри тебя прячется хороший человек – тот, который проводил время с одинокой девушкой, который успокаивал ее тогда, когда она пыталась уберечь дом от бьющихся предметов.

Грэм вздрогнул, вспомнив о том, как он успокаивал ее, заставляя осознать его безразличие.

– Я верила, что, если когда-нибудь у тебя появится шанс доказать, что ты являешься этим человеком, то ты это сделаешь, – продолжила она. – Ты потратил чертовски много времени, чтобы сделать это, но тебе, в конце концов, это удалось. Я, с другой стороны, действительно вела себя ужасно. Я думала, что если я стану Софией, то смогу изменить свою судьбу с помощью таких поверхностных ухищрений, как очарование и обольщение. Я – как бы мне это выразить? – превратилась в тебя.

– О, – тихо проговорил Грэм. – Ой.

– Точно. Однако я счастлива проинформировать тебя, что больше тобой не являюсь. И к тому же я больше и не Софи-Палка.

Он уставился на нее, нахмурив брови.

– Я никогда тебя так не называл.

– В лицо – нет.

Грэм закрыл руками лицо.

– Верно.

Софи рассмеялась.

– Не отчаивайся, Грэй. Ты ведь больше не Грэм Кавендиш, не бездельничающий денди. Мы оба изменились.

– Мне нравится новая Софи. Особенно я люблю, когда на этой новой Софи нет ничего, кроме моего халата.

Она улыбнулась.

– Мне нравится новый Грэм. Особенно я люблю, когда на новом Грэме вообще ничего нет.

Он медленно улыбнулся в ответ.

– Так ты собираешься делать предложение, или я сначала должен найти к тебе подход?

Софи откатилась подальше от него и села на постели. Затем вытянула одну руку. Он взял ее и встал на колени на кровати, лицом к ней.

– Я предлагаю, чтобы мы оба сделали предложение снова, – произнесла она.

Грэм поцеловал ее в нос, потому что теперь их лица были почти на одном уровне.

– А я предлагаю, чтобы мы оба приняли это предложение.

Она слегка оттолкнула его, так, чтобы иметь возможность заглянуть в его глаза.

– Я люблю тебя. Я верю в тебя. Я доверяю тебе. Я хочу быть твоей герцогиней и помочь твоим людям, а еще завести множество высоких, тощих, светловолосых и зеленоглазых детей и любить их так же пылко, как я люблю тебя.

Грэм сглотнул, потому что его горло внезапно сжалось.

– Я люблю тебя. Я верю в тебя. Я доверяю тебе. Я хочу стать самым замечательным герцогом, каким только смогу, и чтобы ты была рядом со мной, а еще я хочу стать отцом множеству высоких, тощих, рыжеволосых и сероглазых детей, и любить их так же неистово, как я люблю тебя… и я хочу, чтобы ты поверила в это.

Она улыбнулась.

– Я верю, Грэм. Я всегда буду верить в тебя.

Путешествие обратно в Лондон этим же утром прошло без особых происшествий, если не включать сюда те полчаса, которые они потратили на то, чтобы убедить Л.С. в том, что ей еще раз придется везти на себе двух всадников.

– Это была такая смирная лошадь, – сокрушался Грэм, качая головой. – Не могу понять, что с ней случилось.

По большей части они ехали молча, не желая ни на мгновение отпускать друг друга. Несмотря на тот факт, что Софи снова оказалась на спине лошади спустя такой короткий промежуток времени, она в первый раз в жизни позволила счастью затопить ее, отбросив осторожность и осмотрительность. В конце концов, как она и уверяла Грэма, все будет совершенно замечательно.