Саймон Холодное Сердце (Испытание любовью) (др. перевод)

Улыбающийся Алан смотрел на Саймона, полуприкрыв глаза.

…Едва Маргарет взбежала к себе по лестнице, как бросилась и объятия Жанны и разрыдалась.

– Я не смогла, не смогла убить его! Он дьявол, он знал, что я там, хоть и не слышал моих шагов. Почему, почему я не заколола его? Эти его отвратительные пальцы, я чувствую их здесь, на своей руке! Так унизить женщину!

– Я знала, что ты не сможешь его убить, – спокойно сказала Жанна. – Я видела, как ты подкрадываешься к нему по лестнице, но ничуть не испугалась.

Маргарет отпрянула от нее.

– Погоди! Увидишь, я все равно сделаю это! Вырвусь отсюда и сбегу. Я… – осеклась она. – Ах, нет! Ты все расскажешь сэру Джеффри…

– О, моя дорогая, милая, как ты могла подумать такое, – воскликнула Жанна, обвив руками шею Маргарет. – Могу ли я предать тебя? Ни за что, хоть бы их было сто, этих сэров Джеффри.

– Он… он не ставит меня ни в грош! – насупясь, сказала Маргарет. – Он презирает меня, потому что я женщина. Так пусть узнает, на что способна женщина!

Глава VIIВстреча Джеффри и Жанны на террасе

На широкой террасе сидела со своим рукоделием Жанна, закутанная в меховую накидку. День был солнечный, ясный, но зимой и на солнце бывает прохладно. К Жанне приблизился Мэлвеллет, весь в темно-красном бархате, расшитом золотым шнуром. Мадемуазель Жанна подняла на него глаза.

– Фи, – фыркнула она, отвернувшись от него и мечтательно глядя на малиновку, чистившую неподалеку от нее перышки. – Воин превратился в щеголя. Он затмил своим блеском само солнце! – И Жанна вернулась к своему шитью.

– Как это жестоко, – печально вздохнул Джеффри и уселся на перила лицом к Жанне.

– Наверное, он решил схватить простуду и заболеть, – вздохнула мадемуазель и бросила беглый взгляд на серые перила. – Камень такой холодный.

– Кажется, она пожалела меня? – спросил Джеффри, обращаясь к небесам.

– Он мечтает о своей английской возлюбленной, – убежденно кивнула Жанна.

– Сказать правду, она не слишком-то любезна сегодня, – сказал Джеффри. – Даже не взглянет на меня.

– О, ей вовсе не хочется ослепнуть!

– Но я все время смотрю в ее глаза, я ослеплен и так очарован, что ничего вокруг не замечаю, кроме нее.

– Она наверное, очень красива, эта англичанка?

– Пока не англичанка, – ответил Джеффри. – Но если Богу будет угодно, я вскоре сделаю ее англичанкой.

Мадемуазель Жанна откусила нитку.

– Отважный джентльмен, ничего не скажешь, – заметила она и снова склонилась над своей работой.

Оба с минуту молчали.

– Жанна, – умоляюще сказал Джеффри.

Она выпрямилась.

– Вы еще здесь? – спросила она, изображая на своем лице неподдельное удивление.

Джеффри приблизился к ней и опустился на колено, как бы невзначай обняв ее одной рукой за талию.

– Нет, Жанна!

– Он определенно хочет уколоться, – сказала Жанна.

Иголка засновала вверх-вниз еще быстрее, чем раньше.

Джеффри взял женщину за руку.

– Милая, не причиняй мне страданий. Послушай – я расскажу тебе о моей возлюбленной.

Взгляд мадемуазель Жанны оставался как будто бы безучастным, но в уголках ее губ пряталась лукавая улыбка.

– Я могу позвать на помощь, – как бы самой себе сказала она.

– Нет, мне не нужна никакая помощь, – решительно возразил Джеффри. – Эта леди, дорогая моя, маленькая и очаровательная молодая женщина. Такая маленькая, что я мог бы спрятать ее в свой карман и забыть, где она.

– Английская галантность, – вздохнула Жанна. – Бедняжка леди!

– Нет, не бедняжка, Жанна, потому что ей целиком принадлежит сердце мужчины.

– Которое так мало, – подхватила Жанна, – что она кладет его к себе в ридикюль и забывает, где оно.

– Пусть забудет, пусть будет холодна, но сердце это навсегда с ней, страдающее от ее холодности и насмешек и смиренно ожидающее, пока, наконец, она не станет добрее.

– Трусливое, жалкое сердце, оно впустую проживает свою жизнь.

– Нет, нет, как ни смиренно это сердце, оно тайно и пристально наблюдает за этой леди, и пусть возлюбленная пренебрегает и смеется над этим сердцем, пусть! Оно посвятит всего себя охране благоденствия и счастья возлюбленной.

– О, тогда, должно быть, это достойное сердце, потому что оно, несомненно, уже давно посвятило себя этому.

– Не очень давно, Жанна, потому что раньше оно было погружено в сон.

– О, так, значит, это его первая любовь?

– Да, и единственная, ведь прежде оно не знало, что на свете есть эта маленькая леди с большими синими глазами и прелестными ямочками на щеках, француженка по имени Жанна, у которой каштановые кудри и такой насмешливый, злой язычок.

– В самом деле, пылкое сердце!

– Только возлюбленная его упряма и своенравна.

– И француженка, – мечтательно произнесла Жанна. – В самом деле, мне жаль это сердце.

Джеффри теснее прижал Жанну к себе.

– Оно счастливо – это сердце, Жанна. Но что с того для его обладателя? Он потерял его ради женщины – и что ждет его теперь?

– Оно было такое маленькое, что он, наверное, и не заметит его отсутствия, – сказала Жанна.

– Но он заметил. И хотя ему уже не вернуть своего сердца, он очень хотел бы завоевать сердце своей возлюбленной.

– О, оно было бы слишком холодно.

– Он мог бы согреть его, дорогая.

– Нет, потому что он англичанин и враг этой женщины. И, может быть, сердце этой женщины уже принадлежит кому-то другому.

Джеффри встал.

– Теперь я знаю, почему она холодна. Ее сердце уже не принадлежит ей, и ей нечего дать этому англичанину. Вот почему он покидает ее – со своим сердцем.

– А что если до сих пор это сердце не принадлежало никому? – тихо сказала Жанна, не отрывая глаз от вышивки. – Я… я имею в виду – сердце этой женщины…

Джеффри опять сел на перила.

– И его можно покорить, Жанна? – спросил он.

Она склонилась еще ниже над пяльцами, и тень ее длинных ресниц прикрыла ее глаза.