Саймон Холодное Сердце (Испытание любовью) (др. перевод)

– Мой Бог, что это за деревня! А трактир!..

– А пьяный крестьянин! Влепил бы он мне затрещину, не споткнись он о мой табурет, – Маргарет весело подпрыгнула, засмеявшись. – Там мы отобедали, и я даже пила херес, – поморщилась она. – Часть этого пойла я, правда, ухитрилась незаметно вылить, – добавила она, думая уже о чем-то другом. – Там мы пробыли, по-моему, целый час. Обед был не очень… не очень хорош.

Жанна на секунду прикрыла глаза:

– О, это мясо, – простонала она.

– Да уж, – согласилась Маргарет. – Так, ладно, после этого мы пошли дальше…

– И идем, идем, идем…

– Все бы ты дурачилась, Жаннета… Пока не пришли к ручью. Здесь мы немного отдохнули. И вот теперь мы находимся… где-то, но я не знаю – где.

– А в самом деле, – где мы?

– Здесь, – уверенно сказала Маргарет, окидывая взглядом окрестности. – Я рассчитывала на ночлег в Турделоне. Это крошечная деревушка, моя бедная сестричка, и, может быть, нам придется спать в какой-нибудь конюшне. Интересно, сколько сейчас времени? Должно быть, уже больше трех.

– Давно уже больше трех. Мы уже несколько часов в пути.

– Мне так не показалось. Если бы мы шли несколько часов, то Турделон был бы уже близко. А туда пять лье, Жаннета, и значит, на следующий день мы уже будем в Туринселе.

– Значит, завтра нам идти столько же, сколько и сегодня, – приуныла Жанна.

– Да, это будет благоразумнее всего, – уверенно кивнула Маргарет. – О, Саймон Бьювэллет, ты еще пожалеешь о том дне, когда задумал покорить Маргарет де Бельреми!

– Как бы нам не пришлось пожалеть о том дне, когда ты решила бежать от Саймона Бьювэллета, – сердито проворчала Жанна. – У меня замерзли ноги, и я их натерла.

– Эх ты, глупая ты малышка! – Маргарет взяла ее за руку. – Обопрись на меня, Жаннета. Я не должна была брать тебя с собой. Это глупо и жестоко, ты не такая сильная, как я.

Жанна встряхнулась и приободрилась.

– Нет, я сильная, Марго. А где мы будем спать? В какой-нибудь битком набитой клетушке?

– Не знаю. Может быть, найдем две клетушки. По крайней мере, одну для тебя.

Жанна крепко сжала руку Маргарет.

– Марго, нам нельзя разлучаться.

Маргарет, призадумавшись, сдвинула брови.

– Посмотрим, – сказала она. – Может быть, если я скажу, что ты больна, нам отведут отдельную комнатушку, а я потом незаметно проберусь к тебе, когда никого кругом не будет. Спать на деревьях, увы, слишком холодно!

– На деревьях? – почти прокричала Жанна. – Марго!

– В такую погоду это невозможно, – успокоила ее Маргарет. – Смотри, впереди какие-то дома.

– Лачуги…

– Турделон!

– Как я хотела бы быть рядом с моим Джеффри, – вздохнула Жанна. – Даже если бы он очень рассердился на меня, – ее лицо оживилось. – Я не знаю, очень ли он страшный, когда рассердится.

Некоторое время этот вопрос – видно было по лицу Жанны – занимал ее.

– Я думаю, такое вполне возможно, – сказала она наконец и убежденно кивнула головой.

– Когда он станет твоим мужем, то наверняка будет колотить тебя, – заметила Маргарет, – потому что он англичанин.

– О, ты так думаешь? – Жанна даже зашагала бодрее. – Он может, конечно… И… Нет, мне кажется, он очень добрый и ласковый. Но очень властный. Хотела бы я знать, что он скажет, когда узнает, что меня нет в замке? – она улыбнулась, и на щеках у нее заиграли ямочки.

– А я хотела бы знать, что он скажет, когда Туринсель свалится им как снег на голову, – с ненавистью в голосе сказали Маргарет.

– Ах, нет, Марго, не надо. Убей лорда Саймона, если хочешь, но только не Джеффри!

– Не бойся, – похлопала Маргарет ее по плечу. – Твой Джеффри останется при тебе как твой пленник.

– Мне вовсе этого не хочется, – решительно возразила Жанна.

– Что? Ты предпочитаешь быть его пленницей?

– Да, – сказала Жанна.

Маргарет презрительно скривила губы:

– Пленницей английского захватчика! Мой Бог, где твоя гордость, Жанна?

– Пропала с тех пор, как я люблю Джеффри, – ответила Жанна. – Придет время, и ты это поймешь.

– Хвала Господу, что такое время до сих пор не пришло, – воскликнула Маргарет.

Между тем они подошли к какой-то небольшой деревушке и остановились перед довольно убогим трактиром. Оттуда доносились грубые мужские голоса и громкий смех. Оробевшая Жанна чуть теснее прижалась к графине:

– Марго, неужели нам придется войти туда?

– Да, придется, – решительно ответила Маргарет и глубоко вздохнула.

Она громко постучалась в дверь и крепче сжала в руке свой посох. Немного погодя дверь открылась, и перед ними предстал трактирщик в засаленном кожаном фартуке.

– Почтенный хозяин, – начала Маргарет, стараясь говорить низким, как у мужчины голосом. – Мы с сестрой идем в Жюлинколь на праздник. У вас найдется комната на ночь?

– Нет, – отрезал хозяин и собирался захлопнуть дверь, но Маргарет успела поставить на порог ногу.

– Послушайте, любезный хозяин, мой отец дал мне в дорогу немного денег, и я могу хорошо заплатить вам за ваше гостеприимство.

Хозяин, кажется, смягчился. И тут Жанна, призвав на помощь всю свою смелость, взялась за дело:

– О, мсье, не прогоняйте нас! Я очень устала и голодна, честное слово. Может, вы пустите нас переночевать хотя бы в голубятне над конюшней? – и Жанна грустно улыбнулась трактирщику.

– Ладно, входите, – проворчал он. – Но сначала покажите деньги, – добавил он, свирепо взглянув на Маргарет.

Маргарет достала золотую монету и протянула ее трактирщику. В глазах у него зажегся алчный огонек, он опустил монету в карман и кивком головы показал, чтобы новые постояльцы вошли в трактир.

Кухня оказалась очень душной из-за жары и густого, какого-то даже вязкого запаха хереса. С полдюжины мужчин вразвалку сидели за большим столом и поглощали свой нехитрый ужин. Завидев Жанну, один-другой из них гнусновато ухмыльнулись, но прочие не обратили на новых гостей никакого внимания.

Обе женщины скромненько прошмыгнули к столу и тихонько примостились за ним. Маргарет подтолкнула свою робкую спутницу к табурету в конце стола, а сама села возле нее, оказавшись между Жанной и каким-то крепко сбитым малым с кудлатой рыжей бородой. Хозяин поставил перед женщинами две деревянных тарелки с солониной и принес им немного почти несъедобного хлеба. Как ни голодна была Жанна, ей было почти невмоготу есть эту неаппетитную, плохо приготовленную солонину, и она с трудом преодолевала свое отвращение. Маргарет, не столь капризная в своих привычках, ела охотно, несмотря на то, что и ей этот ужин совсем не нравился. Один из сидящих напротив мужчин, не отрываясь, уставился на Жанну, отчего она покраснела и потупилась.