Саймон Холодное Сердце (Испытание любовью) (др. перевод)

– И кто же покорит ее сердце? Враг, англичанин?

– Нет, англичанин – возлюбленный.

Жанна отложила свою иглу, задумчиво глядя на него.

– Нет, это сердце нельзя покорить.

– Никогда?

– Никогда. Вы сами видите, сэр, это было холодное, жестокое сердце. Оно отвергало всех поклонников. Это было робкое, но верное сердце… Но однажды… леди встретила чужеземца, и ее сердце затрепетало. Она и сама впервые не догадывалась, что сердце ее потеряно, и… и теперь оно в кармане мужчины. А когда эта леди попыталась вернуть его себе, оно не захотело возвращаться и так и осталось там. Но… это было такое пугливое, маленькие сердце, что мужчина – а он был большой глупый англичанин – так никогда и не узнал, что оно уже принадлежит ему, и просил эту леди отдать ему свое сердце. Он был совсем слепой, этот английский завоеватель.

– Английский раб, – сказал Джеффри и снова опустился на колено, заключив Жанну в свои объятия. – Жалкий проситель у ног маленькой леди.

– Но он был очень сильный и настойчивый, – пролепетала Жанна, роняя пяльцы. – И… и он был одет в темно-красный бархат и знал, что это ему очень к лицу. Он был тщеславный щеголь, сэр.

Джеффри крепко прижал Жанну к своей груди.

– Нет, потому что он снял свою повседневную одежду и нарядился в темно-красный бархат только затем, чтобы понравиться своей леди.

– Павлин, прихорашивающийся, чтобы поразить воображение курицы, – возразила Жанна, разглаживая и поправляя свое скромное красновато-коричневое платье.

– Она была такая прелестная курочка, что он наряжался в бархат, чтобы не показаться серым, скучным малым рядом с такой очаровательной особой.

– О, она не ожидала, что он был серый и невзрачный, – проворковала Жанна на ухо Джеффри. – В своем стальном панцире, с черным султаном на шлеме и в черном плаще, развевавшемся за его плечами, с большим мечом в руке – он был прекрасен!

– Когда ты видела меня таким, Жанна?

– Из окна башни, сэр. Я ненавидела вас тогда. Вас и вашего предводителя, этого ледяного лорда Бьювэллета.

– И Алана?

– Алана? Нет. Он был пленником моей госпожи, а беспомощного человека ненавидеть нельзя… И… и… он так мил с женщинами, – украдкой улыбнулась Жанна.

– Мил? – спросил Джеффри, беря ее за подбородок и заглядывая ей в глаза. – Придется потолковать с мистером Аланом. Что же, его ухаживания приятней, чем мои? – с этими словами Джеффри поцеловал Жанну в губы.

– Ммм-ммм… мм… гораздо приятнее, – ответила Жанна, как только ей представилась такая возможность. – Потому что он не стискивал меня так грубо и не злоупотреблял моим уединением.

– Потому что он только наполовину мужчина, – сказал Джеффри и поцеловал Жанну снова.

Грудь Жанны часто вздымалась, сначала она отвечала на поцелуи Джеффри, а потом попыталась освободиться из его крепких объятий. Ее шея и щеки раскраснелись.

– Мы предатели – оба! – воскликнула она и уперлась в грудь Джеффри руками, пытаясь оттолкнуть его.

– Предатели, дорогая? Почему?

– Потому что ты предаешь лорда Бьювэллета, а я – мадам Маргарет. Пока между нами существует вражда, я должна оставаться верна ей, а ты – ему.

– Мадам Маргарет должна покориться, – сказал Джеффри.

– Ах, ты не знаешь ее! Маргарет ни за что не поставить на колени. Я вместе с нею с самого детства и знаю, какая у нее сильная воля.

– А я пятнадцать лет знаю Саймона, – ответил Джеффри, – и видел, на что он способен.

– Но теперь он враждует с женщиной и тем хуже для него. Какое оружие он использует против нее? Я говорила тебе, Джеффри, – с тех пор как умер отец Маргарет, она стала здесь хозяйкой. Она никогда не покорится – во всяком случае, англичанину.

– Воистину – Амазонка эта твоя графиня Mapraрет де Бельреми, – спокойно сказал Джеффри. – Не по душе мне такие женщины-тигрицы.

– Это неправда, – горячо вступилась Жанна за свою госпожу. – Она очень добрая, она для меня лучше всех на свете. Это для вас она тигрица, потому что вы хотите покорить ее!

– Я не пытаюсь, – поморщился Джеффри. – Мне поневоле пришлось перебежать ей дорогу.

– Она отважна и горда! Но со своими людьми она так справедлива и добра!

– Не уговаривай меня, я рад, что не отношусь к числу ее людей.

– Сэр, – холодно сказала Жанна, – оставьте меня. Слышите?

Джеффри поцеловал ее в щечку, хоть она и пыталась увернуться.

– Нет, я вовсе не хотел тебя рассердить, моя дорогая. Думай о леди Маргарет все, что хочешь. Мне все равно. Для меня все женщины ничто, кроме одной.

Жанна оттолкнула его:

– Джеффри, оставьте меня. Сюда идет милорд. Ну встань же ты, глупый чурбан!

Вдоль террасы шел, приближаясь к ним, Саймон. Жанна перевела взгляд с его лица на лицо Джеффри.

– Вы и правда очень похожи, – сказала она. – Только и разницы, что один «Бью», а другой «Мэл».

– Я уже говорил тебе, мы единокровные братья, – сказал ей Джеффри и, повернувшись к Саймону, приветствовал его.

– Не по мою ли ты душу, братец? – спросил он.

Саймон немного неуклюже поклонился мадемуазель Жанне.

– Нет, – ответил он Джеффри, – я думал, Алан здесь. Прошу прощения, что помешал вам.

Жанна разглядела затаившийся в глубине странных глазах Саймона блеск. Смутившись, она с еще большим рвением, чем прежде, схватилась за свое рукоделие.

– Я не видел Алана, – сказал Джеффри. – А в чем дело?

– Он, между прочим, начальник моей конницы, – ответил Саймон не без сарказма. – Я собирался напомнить ему об этом.

– Мне кажется, – немного застенчиво вступила в разговор Жанна, – сэр Алан в западном зале, милорд.

Джеффри хмыкнул: именно там частенько сиживали фрейлины графини Маргарет.

– И кто эта чаровница, милая моя Жанна? – спросил он.

Жанна укоризненно взглянула на Джеффри:

– Я думаю, это мадемуазель Ивона де Вертимэн, – ответила она.

– Приведешь его ко мне, Джеффри? – спросил Саймон. – Вы найдете меня здесь.

– А сам ты боишься идти на женскую половину? – улыбнулся Джеффри.

– Нет, не хочу лишать тебя этого удовольствия, – ответил Саймон. – Иди, Джеффри, а я составлю компанию мадемуазель.

– Благодарю, – иронически ответил Джеффри и не спеша удалился.

Сердце Жанны забилось от волнения. Она была вместе с мадам Маргарет, когда Саймон увез ее госпожу в английский лагерь. Впечатление того дня были еще свежи в памяти Жанны, и теперь в присутствии Саймона ей было не по себе. А он уселся на перила и смотрел на нее.