Считай звёзды

— Я пьян, — хрипло оповещает, вслух подтверждает очевидное, словно желая дать понять, что он сам не доволен тем, в каком состоянии пребывает. — Сильно, — стучит пальцами по бутылке, прикусив кончик губы, и опускает глаза, нервно ерзая на краю кровати.

Складываю руки на груди, со вздохом проронив:

— Да, вижу, — не успеваю толком продолжить мысль, Дилан меня перебивает:

— Извини.

Чувствую себя неловко, будто я злой родитель, который впервые видит своего отпрыска в состоянии алкогольного опьянение и вот-вот собирается начать отчитывать за столь отвратное поведение. Я прекрасно знакома с отношением парня к алкоголю. Когда они с Лиллиан только въехали, он достаточно много употреблял, не стыдясь данного. Возможно, сейчас ему стыдно по той причине, что наши с ним отношения изменились, и ему не хочется показывать не приятные стороны своего характера.

Но я с ними знакома. И по-прежнему не проникаюсь к нему негативными чувствами.

— Ничего, — роняю, опуская руки, и подхожу к кровати, без дозволения отобрав практически допитую бутылку у парня, который поднимает взгляд, не противясь моей вольности в действиях. — Ты что-нибудь принимал? — вполне возможно, так что я должна знать заранее.

Чувствую — он смотрит мне в спину, пока приближаюсь к столу, поставив бутылку.

— Нет, — отрицает. Надеюсь, не лжет.

— Хорошо, — принимаю его слова за правду, оборачиваясь, и встречаю на себе всё тот же разбитый уставший взгляд. Ему определенно требуется выспаться. Может, он хочет остаться наедине с собой? Ему будет проще расслабиться?

— Я могу остаться здесь? — спрашиваю разрешение, чем, кажется, окончательно выбиваю парня из колеи, заставив его усиленно потирать ладони:

— Конечно, — он даже хмурит брови. Мне стоит вовсе помалкивать, иначе сама доведу его своей болтовней.

Думаю, Дилан настолько обессилен, что плюет свой внешний вид, кое-как шевелясь и садясь на кровати, прижавшись спиной к изголовью, а затылком к холодной стене. Ладони сует в карманы кофты. Сидит. Смотрит в потолок. Дышит. Нахожу данную ситуацию некомфортной для себя, поэтому подхожу к кровати, невольно поправляя рукава клетчатой кофты, убеждаясь, что ткань плотно прилегает к плечам, и наклоняюсь, забираясь на мягкий матрас. О’Брайен ничего не говорит, значит, я могу сесть с ним?

Занимаю положение, подобное парню, и укладываю сцепленные ладони на живот, продолжая хранить молчание. Дилан хрипло дышит. Не касаясь его, ощущаю то напряжение, которым охвачено его тело. И не только оно, кажется, морально парень не менее зажат. Ему не удастся расслабиться и нормально выспаться. Отсутствие сна влияет на человеческий организм, долгая бессонница приводит к серьезным последствиям, так что…

Поворачиваю голову, взглядом изучая профиль О’Брайена, продолжающего истязать зубами свои больные губы.

Я думаю, ему стоит помочь расслабиться. Снять напряжение.

Моргаю. От одной простой мысли начинаю испытывать дискомфорт от усиленного сердцебиения. Я плоха в… В понимании этого. То есть… Я не осведомлена о том, как можно психологически помогать другим, но, может, физическая разрядка имеет эффект не хуже? Не знаю… Абсолютный «ноль» в подобных вопросах. Если я что-то могу сделать, то почему бы не попробовать? Когда меня охватывает эмоциональный приступ, Дилан ведь находит в себе силы помочь мне, так что… Не стану долго мяться.

Слежу за тем, как парень дергает заусенцы на своих пальцах, до крови, и ерзаю, садясь ближе к нему. О’Брайен не обращает на меня внимания, он слишком погружен в свои мысли, явно негативные, если учесть то, как омрачено его бледное лицо, а жесткий взгляд врезается в пространство перед собой. Смущенно сглатываю, осторожно скользнув кончиком языка по губам, чтобы увлажнить их, и опираюсь руками на кровать, подавшись лицом к шее парня, аккуратно коснувшись её горячей кожи губами.

Он такой теплый.

Чувствую, как он глотает сухость, хрипло шепнув:

— Не сейчас, — ладонью потирает свой лоб, тяжко выдохнув и прикрыв опухшие веки. — Я очень… — пытаюсь игнорировать свой собственный жар, вызванный смущением, пока мягко целую его шею. Каждое мое прикосновение губ вызывает у него глотательный рефлекс. Одной ладонью касаюсь его шеи, сжимая пальцами под подбородком, сбиваю его попытку заговорить, оттого он долго соображает, повторяя:

— Очень пьян, — глубоко вздыхает, когда я прикусываю его кожу, после осторожно скользнув языком по «поврежденному» месту, дабы смягчить свое воздействие. Кажется, напряжение в его теле лишь усиливается, но это временный эффект.

— Райли, — нотка строгости пронзает моё сознание, заставив отпрянуть от его шеи и поднять взгляд. Смотрю на Дилана, который искоса отвечает на зрительный контакт, одной ладонью сдерживая мою руку. Дыхание тяжелее. Приподнимаюсь, поворачиваясь туловищем к О’Брайену, не сводя с него взгляда, как и он продолжает пристальное наблюдение. Хмур. Но я не верю данным эмоциям, поэтому привлекаю его внимание очередной попыткой увлажнить свои губы. Он мельком опускает глаза, проследив за быстрым движением моего языка.

— Ты напряжен, — ставлю перед очевидным фактом, попробовав скользнуть ладонью ниже, но Дилан не выпускает мое запястье из хватки, вновь глотнув воды:

— Ясное дело, — кажется, хочет ещё что-то добавить, но не успевает собрать мысли воедино. Я подаюсь лицом вперед, губами касаясь его щеки, и не могу не улыбнуться с реакции О’Брайена, который буквально вжимается в стену затылком, сжав губы:

— Райли… — не может. Резким движением выдергиваю свою ладонь, скользнув ею ниже, к его груди, и пальцами берусь за бегунок кофты, настойчиво потянув вниз. Дилана странно трясет, думаю, у него спазмы или судорога. Господи, ему необходимо расслабиться.

— Кусок, я… — О’Брайен жестко процеживает, больно хватая меня за плечо, но не меняюсь в лице, расстегивая его кофту, и ладонью проникаю под ткань футболки, с приятной вибрацией в своей груди пальцами касаясь напряженного живота. Он ведь не пытается отдернуть мою руку, значит…

Приподнимаю голову, губами прижимаюсь к его горячему лбу, чувствуя, как Дилан выдыхает мне в шею, нервно сменив положение ладони, которой хватается за мой локоть, судорожно всасывает кислород, как только мои пальцы аккуратно настигают края его джинсов. О’Брайен напряженно процеживает:

— Райли.

— Позволь мне, — горю от смущения, заикаясь, выпаливая свою просьбу. Смотрю в глаза парня, который моргает, не в силах дать мне больше свободы действий:

— Я очень, — вновь повторяет. — Пьян, — будто боится, что под воздействием алкоголя может сделать что-то неправильное. Качаю головой, морщась. Плевать, О’Брайен. Мне всё равно. Я хочу помочь тебе. Быть в чем-то полезной. Приносить не только проблемы. Мне охота сделать что-то приятное. Тебе.

Оставляю поцелуи на шее, медленно опускаясь ниже, к плечам, одной ладонью оттягивая ворот футболки, чтобы открыть себе больше пространства, которого можно касаться губами. Дилан продолжает противиться, но уже не так активно. Его голова еле сохраняет нормальное положение, покачиваясь то в одну сторону, то в другую, что-то бубнит хмуро, но мне не разобрать. Я не особо стараюсь, полностью отдаваясь тому, чем занимаюсь. Второй ладонью продолжаю осторожно надавливать на низ живота парня, напряжение которого ощущается каждым пальцем. Возможность проследить за постепенным возбуждением — она потрясает меня, вызывая на коже мурашки и щекотливую боль где-то между ног. Такую тянущую, своеобразную, но почему-то приятную. Боже, мне так нравится щупать его кожу, пробовать её на вкус. Это нормально? Нормально, что меня такие незначительные вещи сводят с ума? Аромат кожи, волос, пульсация крови от давления, что могу ощутить, прижавшись губами к выпирающей вене на его шее. Его дыхание. Ведь, что может быть фантастического в запахе никотина и алкоголя? А вкус? Я больно жадно и внезапно для Дилана сжимаю его лицо ладонями, наверное, с нездоровой охотой целую его губы, первым делом проникнув языком в его рот. Это не похоже на меня. Так сильно хотеть. Никогда бы не подумала, что я буду тем, кто начнет требовать от другого интима. Особенно, когда этот самый «другой» — Дилан О’Брайен, человек, которого постоянно ругаю за извращенное поведение.