Считай звёзды
Шрифт:
Остин Донбар увлечен представительницами женского пола. Он не думает ни о чем другом. Его вовсе не интересует…
Хватает Робба за шею, с болью сжав пальцами кожу, заставив кудрявого подавиться слюной, отступив назад. Задевает ногой пустую бутылку виски, потеряв равновесие, и бьется спиной о поверхность плиточной стены, выронив косяк и обеими руками схватившись за запястье друга, чтобы отдернуть его ладонь, но в порыве агрессии Остин довольно силен. Он так же избавляется от сверстанного косяка с травкой, уже обеими руками сдавливая глотку кудрявого, который морщится, не проявляя серьезных попыток принести ответный вред другу. Пытается лишь ослабить давление, чтобы иметь возможность дышать.
— Остин… — прерывается на кашель, не справляясь с отсутствием нормального
Ему нужен выплеск. Избавление от той злости, что держит на себя, с которой обращается к обществу, ненавидя его за выдвинутые нормы и стандарты жизни. А что, если он другой?
Мать твою, опять оно. Ты не другой, это всё Робб!
Остин должен сделать больно кому-то, чтобы не порешить себя.
Кудрявый внезапно прибегает к силе, отдернув руки друга, начавшего отпираться в попытке нанести сильный удар в лицо Робба, но тот перехватывает обе его ладони, умудрившись додуматься треснуть своим лбом о его лоб. И резкая боль пронзает череп обоих, заставив парней с судорожным вздохом замереть, слегка согнувшись, иначе точно рухнут от потери равновесия. Остин глубоко и горячо дышит, чувствуя, как отрицательные эмоции влияют на его состояние. Запястье рук, что сдерживает Робб, дрожат. Русый сжимает ладони в кулаки, рывком высвободив их, и хватает кудрявого за ткань футболки, мощно прибив спиной к стене. Робб сдержанно выдыхает, так же сдавив пальцами его одежду. Остин размахивается кулаком, нанося сильный удар в живот друга. Тот с кашлем выдавливает непонятный звук, стерпев, но второй раз получать не намерен, поэтому рывком подтягивает придурка к себе, подавшись лицом ему навстречу. Уже не попытка повторить удар головой.
Райли поднимается по лестнице, оглядывается в поисках друзей, никак не находя хотя бы одного из них, а в этот момент на пороге дома, дверь которого распахнута, появляется О’Брайен, спокойно воспринимающий толчки тех, кто проходит мимо. Слишком много людей. Все в постоянном движении, поэтому нет ничего удивительного в том, что его взгляд реагирует на единственный объект, находящийся в оцепеневшем состоянии.
Поднимает глаза, зрительно встречаясь с Янг.
Агнесс лежит на кровати в полной темноте. Она слышит, как за ее спиной передвигается Нейтан, одеваясь, чтобы уйти. Девушка более не пытается добиться от него объяснений. Они не вместе. Они просто спят. Девчонка обманом заставляет себя верить в то, что ее подобное устраивает. Но, как только дверь закрывается, погружая рыжую в тихое одиночество, она прижимает кончик одеяла к губам, еле сдерживая неприятные слезы, заполняющие глаза.
Робб прижимается затылком к стене громко дышит, ловя такое же тяжелое дыхание Остина, который с отвращением к себе ослабляет хватку, теряя остатки агрессии. Точнее, он всё так же зол. Но выльется эта ярость иным способом.
«Где Робб?» — подруга, которая отпускает панику, наконец, находя друга.
Робб прекращает играть роль мальчишки. С равнодушным выражением лица, но с тем же напряжением опускает трясущиеся руки, начав спешно расстегивать ремень Остина, который всем внешним видом выказывает омерзение к происходящему, но не продолжает побои, наклонившись вперед, чтобы прижаться лбом к холодной стене. В этом момент кудрявый парень опускается, держась за бедра друга, и присаживается на одно колено, грубым движением пальцев потянув бегунок ширинки русого ниже.
Остин рвано глотает воздух, сжимает веки, морщась, ладонями упирается в стену, а, ощутив давление внизу, вовсе вжимается виском в плитку, испытывая желание избить себя.
«Я давно не видел его», — друг, который вновь солгал.
Робб не так прост. На людях он отшельник, ни в чем не заинтересованный простак, даже дурак, каковым его все считают. Слабохарактерный. Но стоит им остаться с Остином наедине, как из тихой «шестерки» он превращается в дьявола, эмоционально
извращающегося над своим другом. Остин считал, что именно он прижал Робба к стене, заставив чувствовать физическую боль, но на деле именно кудрявый наносит самые тяжелые моральные удары, когда открывает свою «сущность», с силой придавливая русого к ледяной поверхности, вынуждая психологически сдаться. Опять. Как и в тот день, на реке, когда Остин переспал с Райли, чтобы что-то доказать самому себе, а в итоге, вернувшись в палатку к другу, вновь был раздавлен. И не только морально.***
Нейтан и Агнесс, к сожалению, не могут задержаться. Когда мы возвращаемся ко мне домой, там, на пороге встречаем отца и Лиллиан. Мне не трудно разглядеть неприязнь женщины к Престону. Тот отвечает ей взаимностью, попрощавшись со мной, и без объяснений забирает Розалин, не желающую оставлять меня в данный момент одну, но всем видом и своим поведением доказываю ей, что чувствую себя хорошо. Это не так, но подруге не стоит переживать за меня.
О’Брайен не возвращается. Когда на часах красуется полночь, я вовсе опускаю руки, решив бессмысленно лежать на кровати. Внутри моральная суета. Она сверлит голову дрелью, мешая мне рационально обдумать ситуацию. Сдаюсь. Ни к чему не приду, пока парень не вернется. Отец давно лег. Лиллиан… Не знаю, не хочу думать о ней. Данные мысли неприятны. От этой женщина столько проблем. Я не хочу…
Поворачиваю голову, разрезая взглядом темноту в комнате, реагируя за шум, доносящийся откуда-то снизу. Будто дверной хлопок.
***
Столь позднее время — самый творческий пик для Лиллиан. Она старается менять свой режим, но в итоге не может уснуть, поскольку её голова забита новыми «проектами», картинами, а руки чешутся взяться за кисть и краски. Так что женщина сдается. Она решает переждать ночь в гостиной, перенести туда мольберт, творить часами напролет в свое удовольствие, пить кофе и наслаждаться тишиной ночи. Хорошо, что есть те, кто разрушает её желания ещё на первой ступени к их достижению.
Лиллиан оглядывается на сына, кладя себе в кружку ложку крепкого напитка, и моментально, без сомнений выдает:
— Ты сильно пьян, — да, О’Брайен пьян. В руке неизвестная по счету бутылка, что он выкрал с вечеринки, на которую случайно забрел, причем, удачно. Там и получил основную дозу опьянения. Белки глаз отдают красным оттенком, но кожа почему-то бледная, еле заметные круги под глазами зеленоватые. Скорее всего, из-за долгого перерыва между принятием алкоголя, организм Дилана отвык, и сейчас он чувствует себя не лучшим образом, но всё равно пытается твердо устоять на ногах и не бросает задачу, с которой приходит к матери. Когда в последний раз он столь «жестко» напивался? Сам не помнит, ему, честно, всё равно. Важно лишь то, что сейчас, в таком состоянии, он не будет церемониться и бросаться пустыми словами, на которые его мать наплюет с высокой колокольни.
А женщина всё поражается, заливая кипяток:
— Давно тебя таким не видела…
— Заткнись, — парень жестким тоном перебивает её, заставив поднять взгляд на стену, прекратив лить горячую воду в кружку. Внутри Лиллиан тут же возгорается чувство собственного достоинства и уважения к себе. Она любит себя, что не удивительно, поэтому с грозным видом оборачивается на сына, пронзая его своим ледяным взглядом. А ему что? Он на протяжении стольких лет существовал под натиском этих глаз, что теперь не воспринимает данное давление. Совершенно. Иммунитет к воздействию стороннего. Так что О’Брайен не дает матери высказать свое недовольство по поводу его обращения к ней, заговорив первым:
— Мы тут выпили немного с Робертом на днях, — полностью оценивает реакцию матери, которая моментально меняется в лице, выдавая больше нервного напряжения. Парень стучит дном бутылки по столу, не подходя ближе, смотрит на женщину, дергая зубами больную губу, и иногда притоптывает ногой, не в силах держать тело в спокойствии. Пальцы свободной руки вовсе без остановки стучат по его бедру.
Лиллиан ставит чайник. Хмурым взглядом проскальзывает по поверхности кухонной тумбы, затем поднимает его на Дилана, который не думает отступать: