Считай звёзды

Смотрю. Смотрю. Смотрю. И выдыхаю.

Урод.

Выродок моральных, бесчеловечных ублюдков.

— Дилан? — первым делом слышу голос сбоку, только после — стук по двери, поэтому поворачиваю голову, взглянув на Нейтана, стоящего на пороге помещения. Парень выглядит лучше, ему удалось поспать. Русый старательно не хмурится, топчась на месте, и объясняет:

— Агнесс собиралась сегодня на собеседование, — нервно чешет затылок. — Хотела отказаться, в связи с… — поднимает ладонь к лицу, но поздно осознает, что не совсем удачно строит в голове фразу, поэтому запинается, исправившись. — Короче, она хотела пропустить встречу, но я уговорил её сходить, вдруг её примут на работу, — объясняет, добавляя основное. — Пойду с ней, чтобы она в последний момент не удумала свинтить.

Я не идиот. Понимаю настоящую причину того, почему Престон пойдет с девчонкой. Не хочет оставлять её без присмотра. Это на него так непохоже, никогда бы не подумал, что этот кусок дворового дерьма оспорит свое же «быть проще».

Киваю. Ладно. Никто их не держит, тем более, здесь. Тем более, сейчас.

Престон сжимает губы, опустив голову, и собирается развернуться, чтобы уйти, но с сомнением тормозит. Слышу, как он выдыхает, после оборачиваясь ко мне с неизменной вымотанностью, будто и не спал.

— Слушай… — начинает. Знаю, что за этим последует, поэтому отворачиваю голову, сдержав свое раздражение. Последнее время Нейтан падок на «душевные» разговоры.

— Мы как-то… — правда, не силен в выражении мыслей, поэтому странно указывает одной ладонью на меня, другой — на себя, после меняет их направление. — Мы всегда были вместе, верно? — ставит руки на талию, нервно покусывая губу перед тем, как продолжить, ведь я молча пялюсь на него через отражение в зеркале. — Даже в полном дерьме. Не пытайся расчленить нас, — выбирает странные слова, заставив меня пустить смешок. — Суть всё равно останется той же: мы все зависим от твоей мамки. Будет хуже, если попытаешься отгородиться, — делает шаг назад, вздохнув. — Вместе и легче, и веселее, — отшучивается, и мне приходится взглянуть на него, повернув голову. Престон натянуто улыбается, подняв ладонь:

— Я позвоню.

С меньшим желанием копирую его жест, повторно кивнув. Молчу. Парень выходит, оставляя меня одного, и мне вновь позволено опустить плечи и сгорбить спину. Опираюсь руками на раковину. Взгляд опускаю, лишая его конкретной точки, на которой можно было бы сконцентрироваться.

Окей, в данный момент всё не так плохо. Что за херов оптимизм? Мне тошно от столь провальных попыток поднять себе настроение.

Отрываюсь от раковины, невольно бросив на свое отражение очередной хмурый взгляд. Даже смотреть противно.

Выхожу в коридор. Не стремлюсь провожать ребят, пускай без меня разбираются. Охота прилечь на кровать и без цели валяться, не меняя положение тела. Этим собираюсь заняться, но что-то толкает к двери моей комнаты с желанием проверить, заперта ли она. Конечно, закрыта, но задатки параноика играют с моими нервными клетками. Не останавливаюсь, замедляя шаг, и пальцами касаюсь дверной ручки, мягко дернув, и застываю, хорошо ощутив, как по телу пробегает дрожь.

Открыта?

Моргаю, нахмурив брови, и торможу, делая шаг назад к порогу, и повторно давлю на ручку, подтвердив — открыто. Стою на месте. Не спешу ворваться внутрь. Думаю.

Почему? Почему она не заперлась? Значит… Я могу войти? Уже можно? Или… Нет, вряд ли она забыла, скорее всего…

Мне не разобраться. Но Райли не заперлась.

Осторожно давлю на дверь. Тихий скрип выводит из себя, но не слышу никаких звуков по ту сторону. Заглядываю в комнату. Шторы раскрыты. Бледный свет свободно заполняет помещение, где царит знакомый бардак. Встаю на пороге, переводя внимание на девушку, что лежит ко мне спиной, носом практически уткнувшись в стену. Кровать не разобрана. Райли не использует одеяло, но тепло одета, причем мне не удается игнорировать тот факт, что она кутается в мою кофту, довольно большую для неё. Рукава полностью скрывают руки, капюшон накрывает голову. Спит. Слышу, как ровно дышит, поэтому не подхожу ближе. Наблюдаю со стороны, только больше мрачнея из-за возникших в сознании мыслей.

Райли удавалось скрывать от Агнесс свою болезнь, видимо, это объясняется стадией, которую рыжая застала, общаясь с Янг на протяжении нескольких лет. Теперь же Розалин начинает замечать странности в поведении Финчер. Значит ли это, что болезнь активно прогрессирует?

Слишком много проблем.

О которых приходится думать.

***

«…Ты — моё солнышко», — голос эхом раздается в ушах ребенка, медленно поглощая его, призывая к внезапному пробуждению. Она открывает сонные глазки, начав активно потирать их пальцами, чтобы отогнать остаток ночного помутнения. Время позднее. За окном царит мгла, в комнате стоит полумрак, но девочка отчетливо рассматривает лицо матери, которая приседает на корточки возле её кровати, широко улыбаясь:

— Прости, что разбудила, — её язык заплетается. Она пьяна, но не опасна. Её мысли спутаны, желания туманы. Ей хочется посидеть с дочерью, поговорить с ней. Её состояние подкреплено очередным проявлением болезни — девушка отчасти не в себе, но Райли не боится. Она приседает на кровати, невинным взглядом изучая бледное лицо матери, которая садится на край, поднося бутылку с неясным содержимым ко рту. Делает глотки.

— Где папа? — спрашивает, зевнув. Девушка глубоко вздыхает, сморщившись, ведь вопрос бьет по больному, заставив Эллис испытать дрожание рук:

— Папа… Он куда-то ушел, — девушка поворачивает голову, еле сохраняя её в нормальном положении, и одной ладонью накрывает ладошку ребенка. Теплая. Такая теплая.

— Но он вернется, — добавляет неуверенно. — За тобой, — шепчет, ведь… Верит, что так оно и есть. Митчелл придет, но… Но Эллис вряд ли нужна ему. Нужна кому-то, она…

— Мам, мне больно, — Райли со спокойным видом опускает глаза на свою ладонь, которую Эллис крепко сжимает, отдаваясь больным мыслям. Женщина не реагирует. Она смотрит куда-то перед собой, еле заметно покачиваясь, её губы шевелятся, что-то безмолвно произносит. Что-то тайное и сокровенное. В глазах настоящее отсутствие. Не моргает. Пристальное погружение в себя, внутрь своих проблем. Девочка не отдергивает руку. Она терпит, внимательно наблюдая за тем, как её мать делает большие глотки.

— У тебя что-то болит? — Райли предполагает. Эллис наконец обращает на неё внимание, с улыбкой кивнув:

— Да, но… — отпускает её ладонь, оставив красные следы, и вынимает из кармана легкой куртки баночку с таблетками, показав дочери. — Это мне поможет, — нездорово кивает головой, будто уверяя саму себя. — Это лекарство. Оно мне помогает, — и срывается на короткий смешок. Глаза слезятся. Неясно, от чего именно, но они красные, полные влаги.

— Я приму их, — девушка произносит вслух, зажав бутылку алкоголя между колен, и начинает трясущейся рукой скрывать баночку. Высыпает на ладонь три, четыре, пять таблеток, может, больше, ни Райли, ни Эллис не считают их количество. Девушка все бросает в рот, запивая спиртным. Моргает, обратив свой взгляд на дочь, и не изменяет улыбке:

— Маме сейчас станет лучше, — кивок головой. — Отец вернется, — кивок головой с большим давлением вниз, будто в её голове происходит какая-то ошибка, на мгновение вызывающая приступ, но это проходит быстро, поэтому не так заметно для Райли. Эти приступы врач назвал «коротким замыканием» — одним из симптомов последней стадии, когда работа мозга и нервных клеток нарушается, вызывая сильный дисбаланс, отчего больной на короткое мгновение замирает, с сильным напряжением смотря в одну точку. В зависимости от запущенности болезни подобные приступы различаются продолжительностью.