Считай звёзды

— Она лжет? — что-то разбивается в кладовой. Не отвожу взгляд. Он открывает рот, желая коснуться пальцами моих плеч, но останавливается, опустив руки вдоль тела.

И я опускаю их, с чувством отрицания шепнув:

— Ты знал? — ребра ломит, но я всеми силами сохраняю невозмутимость на лице, в то время как мой голос выдает потерю внутреннего спокойствия. Моргаю. Переминаюсь с ноги на ногу. От давления в голове перед глазами расплывается картинка, но отгоняю «помехи» сознания, анализируя то, с каким виноватым видом О’Брайен опускает лицо, уставившись в паркет. Медленно перевожу внимание на его ладони. Он пальцами сжимает край своей кофты. Вдыхаю. Что-то серьезно кольнуло в грудной клетке, но… Я не хочу разбираться, поэтому продолжаю бесцельно пялиться вниз, осмысливая. Прокручивая все события, каждую ситуацию. Всё. Анализирую. И больший ужас отражается на моем лице, когда я пытаюсь вдохнуть полной грудью, но не могу:

— Ты знал, — шепчу. — Ты знал, — хмурю брови, повторяя, будто помогаю себе лучше осознать этот факт.

Мои мысли. Их так много, что… Я не способна ухватиться за какую-то определенную, оттого мне так тяжело определиться в своих чувствах. Я просто стою на месте, парализованная тем реальным положением дел, в омут которого меня бросают без предупреждения. Эмоции… Я так жду, что меня к черту разорвет на куски, но… Ничего нет. Я… Я не понимаю, что я чувствую. Но внутри меня что-то точно бурлит, но оно… Я не способна дать ему определение, мне нужно…

— Райли, — Дилан подает голос, поскольку я долгие минуты смотрю в одну точку, куда-то нам в ноги.

— Пойдем в комнату, я тебе всё… — он пальцами касается моей ладони, но слабым движением отдергиваю руку, наконец, отмирая. Поднимаю голову, сердитым, но предательски разочарованным взглядом вцепившись в его напряженное лицо:

— Знал, — повторяю громче.

— Райли, — он моргает, покрасневшие белки глаз выдают его состояние, и я уже открыто отпихиваю его руку, которой он опять пытается наладить телесный контакт. Смотрит на меня:

— Стой… — проглатывает то, что мешало ему заговорить всё это время. — Не думай. Я…

— Я сказала, что ненавижу её, — мой голос дрожит, а слова затыкают парня, который лишается контроля над эмоциями, больше не имея возможности скрывать их от меня.

— Давай, мы пойдем… — повторяет попытку тронуть меня холодной ладонью, но повышаю свой хриплый голос, проявляя большую злость:

— Я говорила тебе, что ненавижу свою мать, — повторяю, желая, чтобы он понял, к чему я, и чтобы осознал, как сильно сейчас ноет мое чертово сердце. — Которая умерла, — с давлением произношу, чувствуя, как мои глаза начинают гореть от накапливающихся в них слез.

Тяжело дышу. Сжимаю ладони в кулаки. О’Брайен дергает головой, с подавленным видом делает шаг ко мне, на секунду опустив взгляд в пол:

— Ра…

Отворачиваю голову, отводя взгляд, и еле справляюсь с дрожанием ног, когда громко шагаю к порогу гостиной, не в силах унять боль, с которой сжимается моя глотка. Жжение в ней усиливается, а головная боль сильнейшим ударом дает по вискам. Стараюсь смотреть перед собой, стараюсь гордо держать голову.

— Райли, — слышу сдержанное за спиной. И шаги. Его. Ускоряюсь, выходя в коридор, и в прихожей обнаруживаю Агнесс с Нейтаном, которые всем своим видом дают понять, какую неловкость испытывают, поэтому Розалин начинает оправдывать их нахождение здесь:

— Мы услышали крики и… — замолкает, ведь я прохожу мимо, направляясь к лестнице.

— Эй, — Дилан пихает дверь гостиной, так же минуя друзей, и спешит за мной по темному коридору. Не понимаю, как с такой тяжестью в ногах и во всем теле я взбираюсь на второй этаж. Чем дольше иду, тем напряженнее становятся мускулы лица. Тем больше мыслей рождаются в голове, жужжанием вызывая потерю равновесия. Мышцы будто твердеют. Горячее дыхание обжигает горло.

— Райли, — Дилан успевает догнать меня и схватить за локоть у самого порога моей комнаты. — Стой, — встает передо мной, вынуждая остановиться. Мой ледяной взгляд упирается в его шею. С таким омерзением осознаю, что не желаю видеть его лицо. Не хочу смотреть на этого человека. Никого… Я никого не хочу видеть.

О’Брайен сбито дышит, видимо, по причине боли в груди:

— Давай сядем и…

— И опять я получу ту правду, которую я могу знать? — не смотрю на него, чувствуя сквозь ткань кофты, каким холодом он обжигает, пока сжимает мой локоть. Дилан нервно сжимает и разжимает пальцы свободной руки, серьезно не находя возможным стабилизировать даже дыхание.

— А ещё порцию лжи, — шепчу, пропуская вздох безысходности. — Знаешь, — моргаю, продолжая исследовать взглядом паркет. — Я столько раз пыталась поговорить с тобой. А сейчас… — пожимаю плечами, качнув головой. — Не хочу. Нет желания. Я хочу побыть одна.

— Нет, не надо, то есть… — он оговаривается, из-за путанности мыслей не зная, как выразиться. — Не закрывайся, мы можем…

— Мне нельзя быть тобой? — стучу пальцами по своим бедрам, процеживая с сильнейшей обидой, на которую только к черту способна вообще что-либо выдавить из себя. — Не закрываться? — не могу поднять глаза, черт, но мне так хочется увидеть его лицо и понять, что вообще творится в голове этого человека! Открываю рот, с диким возмущением корчась:

— Это, наверное, так удобно. Заставлять всех вокруг быть открытым перед тобой, а других оставлять мучиться в догадках о том, как ты себя чувствуешь, о том, что тебя мучает, — я не кричу, но плююсь с давлением всем тем, что давно хочет вырваться из меня, и сейчас тот самый момент, когда меня пронзает обида и разочарование в человеке, которому я доверилась уже второй раз. И ещё обиднее мне от мысли, что я… Я так не хотела вновь хотя бы на секунду усомниться в своем решении, но сейчас я чувствую, что… Я сомневаюсь.

— А если кто-то будет стараться говорить с тобой? Ты постараешься вызвать в нем стыд и чувство вины за то, что тот оказывает давление, врывается в твою личную жизнь, — пальцами касаюсь висков, сохранив взгляд опущенным. Головная боль сводит с ума.

— Я приносила тебе неудобства, пытаясь что-то узнать, чтобы стать ближе, в то время, как ты плевал на друзей, сбегая, — с отвратными слезами вскидываю голову, находя в себе силы смотреть в ответ на О’Брайена, и не находя возможным видеть то, с какой разбитостью он глотает воздух, еле сохраняя глаза лишь влажными.

— Это и есть равные отношения? — не могу контролировать поток слов. — Почему ты не рассказал мне? — вдыхаю, повысив голос. — Ни о чем, и даже… О том, что касается меня, ты не рассказал мне, почему?

— Твоя болезнь, она… — он перебивает, от потери контроля быстро говорит, но затыкается, когда я щурюсь, сводя брови к переносице, и киваю головой:

— Ты ведь сказал, я в порядке, — стискиваю зубы, исследуя взглядом его лицо. — Честность, Дилан, — он отводит взгляд. — Сейчас я честно и открыто прошу тебя — оставь меня, — шмыгаю носом, чувствуя, как моя возможность сохранять внешнюю стойкость снижается, поэтому отталкиваю его руку, с презрением отводя взгляд. — Я хочу побыть одна, — обхожу, пихнув плечом, но не нарочно. Проблема в потере твердости, я вяло держусь на ногах.

— Или я не имею права? — встаю на пороге, взявшись за ручку двери, и смотрю в спину Дилану, который не поворачивает голову, но с напряжением в теле сдавливает ладони в кулаки. — А то, как же не быть психичке под твоим контролем, верно? — громко захлопываю дверь, вложив в это действие столько злости, сколько могло бы сейчас выйти из меня, но вся она остается внутри. Сбито дышу, покачиваясь на ногах, когда пытаюсь нормально развернуться, чтобы потерянным взглядом окинуть комнату. Эту серую, темную комнату, в которой преобладает лишь холод. Начинаю панически глотать кислород, напряженно поднимая плечи. Судорогой болят ноги, пока шагаю к кровати, опустившись на неё край. Медленно, осторожно, чтобы от смены положения тела у меня не пошла кругом голова, но в глазах всё равно темнеет. На мгновение. Сажусь. Сутулюсь, локтями упираясь в свои колени, а влажные и холодные ладони сжимаю, надавив ими на подбородок. Смотрю перед собой. Глаза сильнее наполняются слезами, по вине которых всё вокруг расплывается, но не пытаюсь избавиться от них. С дрожью вгоняю в легкие больше воздуха, покачнувшись на краю, и переплетаю пальцы ладоней, нажав ими на дрожащие губы. Прикрываю веки. Стараюсь дышать. Мне не справится с серьезной судорогой, что охватывает тело, заставляя меня трястись. Шмыгаю носом, проронив тихое мычание, когда начинаю нервно и быстро покачиваться назад-вперед, и кусаю зубами ногти. Дыхание ускоряется, а мои мысли не находят покой. Они сверлят голову, давят на виски. Я не знаю, как мне реагировать. Я не знаю, что именно сейчас ощущаю, но это… Это пульсирует во всем теле, словно что-то наполняет меня, и если я не остановлю это, то меня разорвет на куски.