Считай звёзды
Шрифт:
— Сначала жена, теперь дочь. Все вокруг виновны в том, какой ты несчастный, — развожу руки. — Если она так усложняет твое существование, то… — срывается громкое и грубое. — Могу я забрать её? — подхожу ближе к Митчеллу, который наклоняется назад, не в силах смотреть на меня, ведь его клонит отрубиться. — Я кладу хер на то, что ты там пытаешься до меня донести, — моргаю, еле сохраняя ярость, не давая боли в груди проявиться в виде влажной пелены на глазах. — Райли не нужна тебе. По крайней мере, ты не нуждаешься в ней так сильно, как… — успеваю вовремя остановить поток своих слов. К черту. Митчелл даже не слушает. Он пытается открыть бутылку. Устало потираю веки, отходя от него, и опускаю руки, более не желая видеть этого
— В общем, я подожду здесь, — сообщаю в пустоту, направившись на кухню. Дверь не закрываю, оставляя щелку, чтобы обнаружить Янг, когда она вернется домой. Прохожу по помещению, громко выдвинув стул, и сажусь на него. Без сил. Сутулюсь. Локтями опираюсь на стол, горячее лицо уронив в ладони. Пальцами оттягиваю волосы, громко втянув кислород в легкие.
Сижу. Молчу. Стараюсь справиться с болью в груди.
Я буду здесь.
***
Не. Думать.
Одна. Две. Три…
Не думать.
Четыре. Пять. Шесть. Звёзд перед моими прикрытыми глазами, веки которых приходится распахнуть, поскольку это не помогает.
Мам. Это не помогает.
Взглядом проскальзываю по цветным фотографиям в рамках, что висят на стене в кабинете доктора Харисфорда. На многих встречаются наши с ним общие снимки, и я действительно путаюсь в том, что именно ощущаю, когда изучаю фотографии с моей матерью и отцом. Молчание между мной и доктором затягивается. Он доходчиво разъяснил мне ситуацию, касающуюся моего заболевания. Как оказалось, он сам не был в курсе того, что мне ничего не известно.
— И как мне поступить? — перевожу внимание в сторону окна, недолго разглядывая стекающие по стеклу капли дождя. Седой мужчина с хмурым видом давит кулаком на свои обветренные губы, локтями упираясь в стол. Размышляет с серьезным видом, оставляя меня в тишине с шумом дождя ещё минут на пять, после чего опускает ладони постучав костяшками по столу:
— Я предлагаю следующее, — сцепляет пальцы рук. — Сотрудничество. Я понимаю, ты, наверное, как и все подростки, строишь планы…
— Нет, — отрицательно качаю головой, не совсем вежливо перебивая. — Уже нет, — ерзаю на мягком стуле.
— В таком случае, мы помогаем тебе, а ты помогаешь нам, — Харисфорд вздыхает, обратив свой взгляд в сторону окна, куда смотрю и я, стараясь не уходить в свои мысли и прислушиваться к мужчине. — Пациентов с таким заболеванием, которые сами соглашаются на подобное, нет. Никто не хочет быть больничным кроликом, но я даю тебе свою гарантию, — вновь смотрит на меня, уверенно произнося. — Не в наших интересах навредить тебе.
— Вы хотите предложить мне остаться в больнице? — сжимаю ладони на коленях.
— Нет. По крайней мере, не сейчас. Несмотря на то, что твоя болезнь развивается быстро, ты выглядишь вполне здорово, — его голос звучит удивленно. — Принимаешь таблетки?
— Да, — скорее всего. Не буду поражена, если окажется, что Дилан подсыпал мне лекарство. Например, в тот чай, который, почему-то, готовил каждое утро сам, даже если я не просила его.
— Они помогают?
— Не всегда, — не могу дать точный ответ, поскольку сейчас мое равнодушие очень напрягает.
— Вот, что нам от тебя нужно — наблюдение, — доктор переходит к делу. — Мы хотим изучить болезнь, то, как она протекает и видоизменяется, — я наблюдаю за его слабой жестикуляцией рук, она очень расслабляет. — И что, следовательно, меняется в головном мозге. Ты будешь посещать больницу каждый месяц, затем неделю — это будет зависеть от течения болезни.
— То есть… — делаю вывод. — Так или иначе, мне придется когда-нибудь вовсе перебраться сюда?
— Скорее всего, Райли, — он не лжет мне, и меня это цепляет. — Пойми. Мы не знаем, как вылечить тебя. Но мы можем постараться узнать это в процессе работы с тобой, — намеревается получить ответную реакцию на моем лице в виде эмоций, но отвожу взгляд, продолжая мыслить
о своем:— Я смогу ходить в колледж?
— Конечно, — тихо хлопает кулаком об кулак. — Всё будет зависеть от стадии и проявления. Там уже будет решаться вопрос о форме обучения, — опирается локтями на стол, поддаваясь ко мне. — Только один важный нюанс — тебе не стоит покидать город.
— Я понимаю, — не тяну с ответом, не желая демонстрировать свою замкнутость.
— Поскольку тебе нужно быть под присмотром, — он всё равно поясняет, чтобы я точно поняла, почему от меня это требуется. — И тебе требуется постоянный доступ к лекарству и ко мне.
Не поднимаю на него глаза, набрав больше воздуха в легкие, дабы перебить говорящего:
— А если меня нельзя будет вылечить? — облизываю покусанные губы, всё же вынудив себя взглянуть на Харисфорда. Мужчина сохраняет положительные эмоции, проявляя их с особым энтузиазмом, когда улыбается, произнося простую истину:
— Тогда мы сделаем всё, чтобы облегчить твое состояние.
Хочу я этого или нет, но смотреть на обстоятельства начинаю иначе. Все те слова, сказанные когда-то Лиллиан в мой адрес, преобразуются, окрашиваясь новым смыслом. Словно она единственный человек, пытавшийся при помощи ругани и негатива донести до меня правду. И эта гребаная женщина… Каждый раз, когда оказывала давление тем, что я обрекаю других, каждый раз она не лгала. Теперь я понимаю. Всё. Абсолютно. И от этого не легче, ведь мой мыслительный процесс не остановить. Я думаю. Думаю, как будет лучше, и… Я беру в расчет факты: мне не стоит покидать город, и я не могу решать жизнь за других. Доктор Харисфорд прекрасно подтвердил мои опасения тем, что рассказал, как протекала болезнь у моей матери, и как она протекает у большинства пациентов.
Мне… Мне правда требуется… Господи.
Прижимаю ладонь ко лбу, медленно шагая по темной улице моего спального района. В домах горит свет, слышны голоса, особенно звонкие детские. Фонарные столбы местами освещают тротуар, по которому шагаю, находясь в безостановочном поиске вариантов решения той проблемы, в который оказываюсь втянута. Всё просто, ибо источник проблемы — я. Поэтому от меня зависит слишком многое, и мне… Думаю, я знаю, как должна поступить.
Но…
Останавливаюсь, опустив руки. Холодный ветер тормошит волосы. Мимо редко проезжают автомобили, а этот покоится без движения. Припаркован у моего дома, и мне не требуется рассмотреть его детально, чтобы признать — машина Дилана. Мой выдох звучит тихо, но не обреченно. Хорошо, что мне удалось обсудить свое состояние с Лиллиан и Харисфордом, теперь я точно понимаю, что чувствую. Обиду и разочарование. Самое неприятное в этой ситуации то, что я практически не задумываюсь о причине, послужившей такому повороту, а именно о смерти матери. Возможно, Лиллиан права, как был когда-то прав и Дилан. Я уже не помню своих чувств к ней, поэтому так спокойно принимаю новость, но с теми, кто скрывал от меня истину, дела обстоят иначе. Я именно обижена. Мои чувства задеты, и не могу с эти ничего поделать. Правда… Кажется, я могу принять решение. Одно. Оно звучит в моем сознании — и я действительно верю, что именно этот вариант — выход для всех нас, так что мне нужно поговорить с О’Брайеном прямо сейчас, несмотря на то, что я не готова эмоционально.
— Ладно… — не знаю, зачем произношу это вслух, наверное, хочу побудить себя к действию и найти точку успокоения. Складываю руки на груди, сделав первые шаги, когда слышу позади мужской голос:
— Девушка, простите, вы не могли бы мне помочь?
Исходя из вежливости, нет, на автомате оглядываюсь, обратив свое внимание на одного из трех мужчин, который подскакивает довольно близко ко мне, отчего делаю большой шаг назад, не успевая проследить за сильной рукой незнакомца, что сжимает пальцами мои волосы, рывком дернув в сторону рядом стоящего автомобиля.