Сделай что сможешь. Развивая успех

Ну а под конец мы взглянули и на чертежи подводной лодки — плод моих мыслей по созданию субмарины, оптимальной по размерам для перевозки на судах. Другие я пока не проектировал, полагаю, время больших и даже средних подлодок ещё не пришло. С первого же взгляда на чертежи Иван Фёдорович впал в ступор и минут пять ничего не мог сказать, а когда заговорил, это был сплошной поток вопросов.

Я не знаю, какую лодку спроектировал и построил он, но то, что проект моей для него стал откровением, это уж точно. И двойной корпус, и перископ вызвали искреннее восхищение. Да, лодка работает на электричестве, и дальность хода у неё невелика, но за счёт отсутствия двигателя внутреннего сгорания в маленький корпус удалось втиснуть аж три торпеды. Окончательная зарядка аккумуляторов происходит на базовом судне перед спуском на воду, но можно заряжать и когда лодка спущена, что удобно для повторного выхода в торпедную атаку. На самый худой конец имеется генератор постоянного тока велосипедного типа, чтоб доползти до базы.

В заключение мы посетили столовую и наелись до отвала всяких вкусностей. В отличие от Николы (он, кроме путиловских заводов, нигде не бывал, и столовая для него уже привычное дело) Александровский оценил данный заводской сервис по достоинству и высказал своё одобрение. Для Ивана Фёдоровича всё было внове: и стойки раздачи с хорошим выбором блюд (пусть простых, но сытных, как раз для рабочих), и улыбчивые раздатчицы, и оплата за обед заводскими талонами, и строгая кассирша (на других заводах работа с деньгами — исключительно мужская обязанность, это вам не кафе какое-нибудь).

— Не ожидал я, Александр Владимирович, такого в заводских условиях, право, не ожидал. И кормят вкусно, наверно даже лучше, чем в большинстве трактиров.

— У нас создана специальная продуктовая комиссия. Она следит и за закупкой свежих продуктов, и за готовкой блюд в столовых, а также отслеживает, как кормят в ближайших трактирах, и даёт свои рекомендации рабочим, чтобы они всякое непотребство не ели. — М-да, тут мы верное решение приняли, а если учесть, что глава комиссии — Софья Марковна и подчинённые её — девчонки из Красноярска, то за работу комиссии беспокоится нечего. — Ещё у нас выстроено по несколько продуктовых лавок у каждого завода, ведь многие рабочие питаются тем, что им жёны сготовят, и цены в лавках ниже, чем в ближайших магазинах: у них на оптовые поставки наценка в двести-триста процентов, у нас — всего двадцать.

— Рад такой заботе о рабочих, безмерно рад. Сытый и здоровый работник — это залог успешной работы любого предприятия. Жаль, редко хозяева это понимают.

В общем, плодотворно мы пообщались, и да, Иван Фёдорович согласился у нас работать, правда пока по свободному графику — у него же и своё фотоателье имеется, и подлодка в Кронштадте испытывается. Но, зная увлечённость Александровского, я ручаюсь: на путиловском он станет проводить каждую свободную минуту. А значит, теперь у меня есть на кого взвалить заботы по торпедам, торпедным аппаратам и подлодкам. Это огромный плюс в работе. С моих плеч прям гора свалилась.

М-да… ценные указания раздавать всегда легче, чем самому с железом возиться.

В четверг за завтраком баронесса Кошелева предупредила, что вечером в салоне состоится конкурс на лучшую песню с объяснением в любви. Причём песню от лица женщины: можно дворянки, можно купчихи или мещанки. Сочиняй хоть одну песню, хоть три, не имеет значения. То есть поле деятельности предоставляется широкое. Участников приглашено много, и все они о конкурсе предупреждены заранее, а вот меня, можно сказать, в последний момент уведомили. То ли в мой талант так верят, то ли одна из побед кому-то обещана. Второе, полагаю, вернее, потому что меня попросили лишь от лица дворянки и купчихи спеть.

Хм, ну, если честно, я не в обиде, мне без разницы, и киса о том знает, иначе бы о конкурсе я узнал вместе со всеми. Ну а что, и так уже слава прекрасного пиита ко мне намертво прилипла, нет смысла кому-либо ещё это доказывать. Пусть другие набирают очки, а для меня главное, что забава предстоит прикольная. В памяти сразу всплыли подходящие варианты песен, и я кисе с уверенностью пообещал: будет весело.

А днём, случайно заехав на мануфактурную выставку, я познакомился ещё с одним интересным человеком — Кокоревым Василием Александровичем, Купцом с большой буквы. Как там в стишке было: владелец заводов, газет, пароходов. Да, что-то типа того. Я, живя в столице, сведения о богатых купцах и дворянах давно собираю, в бизнесе любая информация пригодится. Вот и пригодилась. Свой первый миллион Кокорев сколотил на винных откупах ещё двадцать лет назад, а десять лет назад его состояние оценивалось уже в семь-восемь миллионов. В среде русских купцов он получил титул «Откупщицкого царя».

Откупы, вообще, любопытный способ заработать денег одновременно и государству, и купцу, получившему откуп. Государство владеет монополией на винную торговлю, но развивать её эффективно зачастую не может (ха, не царское это дело — кабаки открывать), поэтому право торговать водкой и вином оно давало купцам на определённый срок. Откупщик платил в казну в качестве питейного налога или сбора установленную сумму и за это имел право открывать питейные заведения, вести торговлю вином с тем расчётом, чтобы получить доход. В результате никто не был в накладе. Хотя потом государство всё-таки нашло другой способ заработка — акцизы, и семь лет назад откупы отменили.

Но не одними откупами занимался Кокорев: на его счету открытие множества акционерных обществ. Тут и торговля продовольствием, и добыча нефти на Апшеронском полуострове, и производство из него фотогена (так он керосин называет). В Москве построил гостинично-складской комплекс, и это было новшество, до которого и в Европе ещё не додумались: в одном месте собраны и торговые склады, и шикарные апартаменты с убранством в русском стиле, и трактир-ресторан с русской кухней.

Принимал он участие и в создании пароходств, и в строительстве железных дорог, и в учреждении банков. По слухам, и в этом году стал одним из учредителей Волжско-Камского коммерческого банка. В общем, Василий Александрович двигает российскую торговлю по многим направлениям, и для меня он является примером. Хочу быть таким же двигателем прогресса и торговли.

Правда, недавно он пережил нелучшие времена: отмена откупной системы здорово подкосила его финансы. Кокорев задолжал государству больше пяти миллионов, и ему пришлось эти деньги постепенно отдавать. Да, случается в жизни и такое, особенно если выкачиваешь с откупов в другие проекты кроме своей прибыли ещё и деньги, принадлежащие государству. Видать, не просчитал человек всего, не следил за новыми веяниями и понадеялся, что откупная система останется навечно.

Но как бы там ни было, а сейчас бизнес Василия Александровича опять на подъёме: долгов нет и он готов к новым проектам. Чем бы мне и хотелось нескромно воспользоваться.

Столкнулись мы у павильона нашего общества, и я, узнав, кто к нам пожаловал, сразу перехватил инициативу у дежурного гида из мальчишек. Познакомились, разговорились. Ну а после моего получасового рассказа о Путиловском акционерном обществе я стал нащупывать варианты наших с Кокоревым взаимовыгодных контактов.

— Василий Александрович, вы, насколько знаю, занимаетесь нефтедобычей и перегонкой нефти в фотоген?

— Да.

— А доставку нефти и фотогена только до Москвы ведёте?

— Далее невыгодно. В Петербурге, если вы его имели в виду, хватает американской нефти, и она сильно сбивает цену.

— С нефтяными остатками после отбора фотогена что делаете?

— В основном сжигаем — спроса на них нет.

— А как вы посмотрите на предложение продавать остатки путиловскому заводу?

Брови Кокорева удивлённо взлетели вверх:

— Зачем вам это?

— У нас есть способы их применения.

— И какие, позвольте узнать?

— Нефтяные остатки мы используем в производстве минеральных масел и красок, а также как топливо для паровых котлов.