Сделай что сможешь. Развивая успех

— Из сведений, собранных в Красноярске и Петербурге, ясно: от политики он далёк. Нигилизм осуждает, в бога верует, правительство в его решениях поддерживает. Тут к нему нареканий нет. Причём слова и действия Александра не показные, он думает и действует именно так.

— Это радует.

— Из необычного могу отметить его манеру общения: он ни к кому не проявляет излишнего чинопочитания, а также робости или стеснения. Со всеми в разговорах ровен, будь то рабочий или аристократ. Для его лет это по меньшей мере странно.

— Да, вы верно подметили, чинопочитание ему несвойственно. И восторга, который я частенько вижу в глазах молодых офицеров, в его взгляде тоже нет. Что же, оставьте ваш доклад, я потом его внимательно изучу.

* * *

В среду на очередной дружеской встрече у Путиловых я познакомился с замечательным человеком — Иваном Фёдоровичем Александровским. Николай Иванович подвёл его ко мне, представил и спросил, не сможет ли наше акционерное общество Ивану Фёдоровичу помочь. Дело в том, что ему требуется раскатать железный лист до толщины одной шестнадцатой дюйма (примерно полтора миллиметра). В Петербурге такую толщину прокатного листа никто выдать не может, лишь Балтийский завод готов раскатать лист до одной восьмой дюйма (примерно три миллиметра), а это Ивану Фёдоровичу не подходит.

Поинтересовавшись из вежливости, для чего ему нужен столь тонкий лист железа, я был поражён: оказывается, для строительства «торпедо» — так он назвал своё новое изобретение. И только тут я сообразил, что передо мной стоит первый российский изобретатель торпед. Да что там российский, он и в мире-то первый. Роберт Уайтхед свои самодвижущиеся мины изобрёл годом позже. Но у того свой завод, и самодвижущиеся мины он уже выпускает, а Александровский рассчитывает исключительно на свои силы и финансы, и поэтому до воплощения его идей ещё далеко.

Во судьба даёт! Опять она мне в помощь человека посылает, ведь торпедами я этим летом и сам собирался заняться. Правда, я рассчитывал их с электромоторами делать, а Иван Фёдорович видит «торпедо» исключительно пневматическими, но мы можем скооперироваться и создать сразу два варианта. Мои электрические торпеды будут быстрыми, но, боюсь, их цена станет кусаться; пневматические выйдут дешевле, но в то же время и медленнее (хотя, если применить мои знания, они уж точно быстрее мин Уайтхеда станут).

В общем, поговорили мы с Александровским весьма продуктивно, он обрадовался, что и я горю желанием сделать торпеду. Мы договорились встретиться завтра на путиловском заводе и обсудить наши дальнейшие совместные планы. Не исключено, что я Ивана Фёдоровича к нам на завод переманю. Чего ему в Кронштадте с морскими чиновниками бодаться и копейки на исследования выпрашивать, пусть лучше у нас без помех и трений на полную катушку работает.

Глава 21

Утром, как раз к завтраку, на квартиру к семейству Ростовцевых нагрянул Никола. О своём приходе заранее не предупреждал, хотя мы вчера встречались. Софа с графом не подали виду, что удивлены, мы с Машулей, естественно, тоже. Да и чего удивляться, Никола так часто у нас бывает, что приди он даже ночью, и то никто бы не удивился. Тем более к друзьям можно и без спроса явиться, а на данный момент в дружеских отношениях с ним уже всё наше семейство состоит. Причём к Софье Марковне Никола с огромным почтением относится, а графа искренне уважает.

Мы его накормили, чаем напоили, ну а после этого я, отведя Николу к себе в комнату, поинтересовался, какого хрена он в этакую рань припёрся, да ещё прямиком от уличной девки.

— Почему от уличной девки?

— Вот и я хотел бы знать почему, — развёл я руками. — Знатные дамы и актрисы пользуются дорогими парижскими эссенциями, а от тебя пахнет дешёвой цветочной водой.

— Да-а, в наблюдательности тебе не откажешь, — хмыкнув, промолвил он. — Впрочем, неважно, где я был, а приехал рано, чтобы перехватить тебя до отъезда на заводы.

— И зачем?

— Сегодня ночью мне поступило предложение посетить один новооткрывшийся салон. Не хочешь составить компанию?

— О-о, нет. Весь день и вечер у меня расписаны по минутам. Да и с чего ты решил почтить своим присутствием новый салон? Сам же обзываешь их болотом фальши, притворства и тщеславия.

Посверлив меня взглядом, Никола нехотя признался:

— Хозяйка салона очень понравилась.

— Сочувствую, но в сопровождающие подбери себе кого-нибудь другого.

Характер Николы за время нашего знакомства заметно изменился, и здесь, я считаю, основная заслуга Софьи Марковны. Хм… ну, наверно, немного и моя доля воздействия имеется. Раньше у него частенько перепады настроения бывали: то он высокомерен и мрачен, желчь по отношению к окружающим из него так и пёрла, а потом в какой-то момент раз — и мой друг сама задушевность. И обратные изменения происходили, от безудержного веселья он также быстро переходил к унынию.

Как пояснила Софа, у его матери в их первые встречи было схожее поведение, значит, это, скорее всего, наследственное. К тому же впоследствии всё ещё и травмой усугубилось: когда Николе исполнилось десять лет, он упал с лестницы и разбил голову, от этого у него постоянно случались сильные мигрени. Однако теперь всё в прошлом, нашему домашнему экстрасенсу за полгода со всеми проблемами удалось справиться.

И не только Николу она вылечила, но и его мама, у них сейчас поведение более ровное, сильных перепадов настроения не наблюдается. Александра Иосифовна в последнее время чуть ли не образцовой женой стала (у неё, кстати, после лечебных процедур даже седина пропала). Скандалы и склоки в семье давно прошли, Константин Николаевич прям не нарадуется на такое положение дел и старается всячески угождать жене, хотя и продолжает при этом бегать к своей любовнице — танцовщице Коре Парль (которая на самом деле Анна Кузнецова).

Да-а, за нынешнего Николу стоит порадоваться: в семье спокойствие, сам бодр и весел, частенько вообще душа компании. Только какие бы у него в характере изменения ни произошли, но вот что осталось прежним, так это его тяга к женскому полу. Пусть и не такая безудержная, как раньше, но всё же… всё же.

— Жа-аль, тебя хотели там видеть.

— Обойдутся.

Ха, хотели видеть! Нет уж, мои песни они послушать собирались, так сказать для подъёма статуса салона. Да, чёрт возьми, я и сам не заметил, как стал этаким престижным элементом столичных вечеринок. Всё чаще и чаще разными окольными путями какие-то левые господа и дамы меня к себе заманить пытаются, устал уже отбиваться. Моей скромной персоне хватает посещения тех салонов, что понравились и к которым я привык, а развлекать всякую шушеру мне и на фиг не сдалось. Утомило, блин!

Похоже, надо граммофон изобретать и штамповать грампластинки со своим пением, это хоть как-то снизит напряжённость в массах. Но… граммофон всё же дело дальнее, так что пока нужно песенник издать, с нотами, пусть господа сами поют и дам развлекают. Кстати, некоторые, особо ретивые, товарищи мои песни давно поют, даже разрешения не спросив. Что поделаешь, авторского права на песни нынче ещё не существует.

— С Кошелевой отношения определились?

— Не беспокойся, всё в порядке.

— Рад за тебя, — кивнул Никола, поняв по выражению моего лица, что подробностей не будет. — А какие планы на сегодня?

— Помнишь, я рассказывал о своих разработках самодвижущихся мин, схожих с минами Уайтхеда?

— Да.

— Вот с утра мы ещё с одним изобретателем и станем ими заниматься. Потом я в подсобные хозяйства поеду, проверю, как там работы идут. Надеюсь, к осени у нас и своя свинина будет (хотя бы в малом количестве), и говядина, и молоко, и овощи, а то закупать их на стороне накладно выходит. Рабочих на питерских заводах общества уже больше трёх тысяч, и треть из них предпочитает в столовых питаться, поэтому продуктов требуется уйма. Ближе к вечеру осмотрю угольные хранилища и домну, ещё следует на Невский завод заехать, взглянуть, как там корпус под наш быстроходный катер строят. После домой.