Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

Шмелев ухмыльнулся. Едва подозреваемого увели, от кипящего негодования его не осталось и следа.

– С утра жилы тянет, - пожаловался Николаев.

– Ах, негодяй! Не хочет, стало быть, тебя уважить, - без хлопот в тюрьму сесть, - неожиданно весело отреагировал Шмелев. Николаев насупился. На Негрустуева он и впрямь обиделся всерьез: из-за его ослиного упрямства у Виктора Арсентьевича срывалась интимная встреча с молоденькой ревизоршей из РАЙПО.

Шмелев меж тем сгреб накладные на свой стол, наощупь выудил из ящика лупу.

– А что, кстати, из себя этот кладовщик представляет?
– полюбопытствовал он.

– Не мог сам нахимичить, а на парня свалить?

– Да не. Его Галушкин хорошо знает. Говорит - честный.

– Честный? О-о! Это меняет дело, - начальник ОБХСС разом насторожился, даже лупу отложил.
– Это, я тебе скажу, категория для материально-ответственной нечисти оченно диалектическая: сегодня честный, а завтра, глядишь, и удалось спереть. Тут, пока за руку не прихватишь, утверждать трудно... Федосыч!

– Я его еще чуток "подогрел", - азартно похвастался возвратившийся Галушкин.

– Я говорю, ты сам-то уверен, что подпись в накладной не кладовщика?

– А кто его разберет?
– преспокойненько отказался подтвердить тот.
– Вроде похожа. А так - загогулина и загогулина.

– И экспертиза, боюсь, ничего не даст - знаков мало, - Шмелев огорченно отложил лупу.
– А уж категорическое заключение, что подпись подделал именно Негрустуев, - нечего нам, братцы, и мечтать.

– А може, и не подделал вовсе. Може, действительно на весовой в суматохе подмахнули, - ковыряя карандашом в мохнатом ухе, задумчиво произнес Галушкин.

– А может, и вовсе кражи не было, - в тон ему холодно продолжил Шмелев.
– "Колете" парня с утра, а ведь, кроме стремного агентурного сообщения, что некий арендатор Негрустуев украл машину пшеницы, ни черта и нет. Может, напутал твой агент, Арсентьич? Как в тот раз, помнишь? Денег на похмелку не было. Вот и придумал, чтоб ты ему приплатил.

– Не, на этот раз вроде не врет, - вяло возразил Николаев. В наступившей тишине разглядел вытянувшееся лицо начальника отделения и, упреждая бурю, разгорячился.
– Да точно Негрустуев стибрил! Кладовщик сам подтвердил недовоз.

– Так этот что угодно подтвердит, лишь бы склад не опечатали. И вообще как-то не вяжется. Зачем этому Негрустуеву столько зерна? У него все-таки бычки на откорме, а не куры. И потом куда две с половиной тонны денешь? По карманам, что ль, рассыпал вместо семечек?

– Известно куда: продал, а деньги пропил, - блеснул пониманием мотива преступления Николаев.

– Не пьет он, - неохотно возразил Галушкин.
– Так, с мужиками иногда балуется. И то, если хочет, чтоб помогли чего стянуть. Я ж говорю, во-от такой куркуль!
– он потряс узловатой ладонью.
– Ремешок паршивый или железячку ржавую найдет - и ту домой волокет, прикидывает, куда б приспособить. Целую мастерскую развел. Чего-то всё точит. У него и походка-то нелюдская - носом в землю. Самая опасная гнида. Не зря его мужики не залюбили. Русский мужик, он прозорлив.

Притворно горячащийся Галушкин, как и Николаев, то и дело "постреливал" в сторону Шмелева: не отошел ли.

Не отошел. Наоборот, заговорил голосом нарочито ровным, как делал всегда, когда пытался сдержать подступившую ярость:

– Славненько у вас получается: недостачи нет, кража тоже больше по слухам, а человек с утра сидит. Мало того, без моего ведома успели Звездюку доложить. Тот тут же в райком сообщил. И теперь шуму на весь район: арендаторы расхищают семенное зерно. А на деле-то - пшик. Даже заявления о краже нет.

– Как это нет?
– устремился к стопке документов Николаев.
– Заявления ему нет. Ишь законник выискался, - разбрасывая бумаги, бормотал он.
– А то мы первый год замужем. Вот оно, заявление! Это тебе что?!

Старший оперуполномоченный с торжеством выхватил подмятый листок, в верхнем углу которого родимым пятнышком тускло светился аккуратный штампик "А- 72".

– И долго этот бардак будет продолжаться?
– при виде анонимки Шмелев взъярился.

– А чего тут такого?
– Николаев, понявший, наконец, свой промах и осознавая, что на сей раз взбучки не избежать, отчаянно тянул время.
– Что ж мы, анонимные заявления не должны проверять? Их, между прочим, тоже люди пишут. Может, за такой бумажкой отчаяние честного человека, которого такой вот кровосос...

– Ты ваньку не валяй!
– густой, словно пена из брандспойта, голос Шмелева вмиг охладил притворное возмущение подчиненного.
– Сколько тебе повторять, чтоб анонимки сам не писал!

– Нужно ж было официальное основание для проверки, - пробурчал Николаев.

– Так зачем своей лапой корябать, которую весь район знает? Совсем, что ли, оборзел?

– Да ладно, - Николаев окончательно поскучнел.
– Всегда проходило и - ничего.

– Закон уважать надо!
– надбавил голоса Шмелев.
– И если уж нарушаешь, так делай это аккуратненько, с поклонцем. Де- извиняюсь, мол, гражданин закон, и хотел бы соблюсти, да не умею по дурости и малограмотности. Так что позвольте уж мимо вас бочком протиснуться, чтоб никто не заметил. Вот так надо! А у тебя вечно, как сапогом по морде! И вообще...

Услышав про "вообще", Николаев затаился, судорожно пытаясь сообразить, что нового могло стать известным шефу.

– Пылишь много, - разъяснил Шмелев.
– Кто на прошлой неделе в Никулинском ТПС два ковра из подсобки вынес?

– Так за свои деньги! Иль за пятнашку беспорочной службы ковра паршивого не заслужил?
– Голос оперативника обиженно дрогнул, плохо, впрочем, скрывая облегченные нотки - Николаев боялся куда большего.

– Ох, людишки, до чего завистливы! Рады обболтать, - подвякнул Галушкин. Один из двух дефицитных ковров лежал у него в прихожей.

– Вы мне тут не прикидывайтесь. Овечки выискались!
– не на шутку разозлился Шмелев.
– Ковров этих в райпо всего пять штук поступило как премия для лучших заготовителей. И уж если удержаться не мог, чтоб не хапнуть, так хоть бы подослал вместо себя кого втихую.

Николаев в сердцах хотел было напомнить кой о чем самому Шмелеву, но, разглядев сдвинутые брови, благоразумно смолчал.

– Вот то-то, - начальник ОБХСС не отказал себе в удовольствии еще несколько секунд потоптать его взглядом.
– Стало быть, так, пинкертоны задрипанные, берите с собой пацана этого и езжайте к нему домой. Приглядитесь повнимательней, чего там есть. Может, наткнетесь на что-нибудь ворованное.