Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

– Что значит "по договорам"?
– холодно переспросил Звездин.
– Странная для начальника ОБХСС твоя позиция. У нас что, разве уже единые СНИПы отменены? Пересчитаем всё по госрасценкам, - вот вам и готовая статья по частнопредпринимательству. А умников-директоров, если начнут артачиться, привлечем за приписки. Чтоб капитализм не разводили. А через них и на великого перестройщика Листопада выйдем, - Звездин злорадно засмеялся, отчего мешочки под глазами мелко затряслись, будто спитые чайные пакетики над чашкой.
– Пал Федосыч, можешь узнать, где сейчас эти модельщики? - Да чего узнавать? В Удомельском районе, на мехзаводе. В деревне каждая собака знает. Как раз налаживать чего-то поехали.

– Вот и славно, - обрадовался Звездин.

– Значит, сумеем разом накрыть. А там уж, как в клетку бросят, живо запоют, кто их крышевал и почем отстегивали. Взятка, голуба моя, это вам куда как серьезно. С этим мы его, негодяя, вмиг накроем...
– он задохнулся предвкушающе. - Накрывайте, - равнодушно разрешил Шмелев.
– Но без нас. Нам реальных расхитителей хватает.

Звездин было вспыхнул, но сдержался, - не время было ссориться.

– А я вам и не предлагаю, - объявил он.
– Материалы эти сегодня же доставлю в областную прокуратуру. А они уж определят, кому что делать. Важно только, чтоб до времени Листопаду про нашу находку не донесли.

Он ухватил Шмелева за рукав, тряхнул требовательно: - Слышь, Александр Константиныч. Нельзя Негрустуева этого отпускать. Документы-то при нем изымали. А ну как догадается, откуда подуло, и тому же Листопаду сообщит. А тот не нам чета. Такой верткий, только чуть не догляди! Задержать Негрустуева, и - вся недолга! Чтоб никто раньше времени, кроме нас. - Окстись, Евгений Варфоломеевич, - Шмелев высвободился.
– Не за что Негрустуева сажать.

– Александр Константинович, ты сколько зарабатываешь?
– поинтересовался вдруг Звездин. Шмелев, поняв, куда клонит начальник райотдела, промолчал.
– Сам скажу, - двести десять. А Вы, Пал Федосыч и?...

– Где-то по сто сорок.

– Во! Со всеми вашими должностями и выслугами. А у него - между прочим, на книжке под три тыщи. Это меньше чем за год. Можно честному человеку столько отложить, если не воровать?
– Звездин требовательно оглядел остальных.
– Сами понимаете, нет. Пошел он на эту аренду - чтоб состояние себе сколотить. А теперь прикинь. Бычки у него вес набирают? А за счет чего? Что, всюду кормовой голод, а у него изобилие кормов с небес? Думаешь, зерно это, на котором он вляпался, - первая ходка? Пока возможностей мало - по мелочи тянет. А развяжи полностью руки - тыщами поволокет. - Точно. Таким только дай послабку, не заметишь, как колхозы под себя положат, - подхватил Галушкин. - Значит, вопрос не в том, преступник ли он?
– Звездин поощрительно похлопал сообразительного оперативника по плечу. - А в том, как ущучить. У нас от задержания до ареста целых трое суток в запасе. Так неужто такие орлы за три дня ничего не найдут? Не верю, голубы! Или совсем беспомощны?

Он с подначкой подтолкнул Шмелева. Но тот отодвинулся.

– Да ведь не против совести, а по правде!
– не отступился Звездин.
– И к общей выгоде. Первые у меня по отделу люди будете. Александр Константинович, голуба, разговор наш помнишь? Через неделю, что обещал, сделаю!

Жестко встретил недоверчивый взгляд Шмелева. - Скажешь - расписку в том дам! Не от своего даже имени. Большие люди поддержат. А ты, Пал Федосыч, на пенсию майором уйдешь!

– Так я ж их, ворюг, всегда. Мужик от них стонет...

– Виктор Арсентьевич!...

– Да мне-то, - вяло согласился Николаев. Ему теперь в самом деле было безразлично: интимное свидание с молоденькой ревизоршей сорвалось окончательно.
– Надо, сделаем. Была б команда.

Все взгляды сошлись на пасмурном Шмелеве. Шмелев в свою очередь с усмешкой посмотрел на начальника райотдела: - А ты возьмешь на себя подписать постановление о задержании подозреваемого? Оно ведь стрёмное. Если что не так, спалиться можно.

– Хоть сейчас подпишу!
– без заминки выпалил тот. Сотрудники ОБХСС озадаченно переглянулись. Такой отчаянности в опасливом и скользком Звездине прежде не проглядывало.

Шмелев колебался. От Звездинской суеты тянуло душком. Да и задерживать без доказательств душа не лежала. Но от оглушительной переспективы вернуться на любимую работу предвкушающе ныли зубы.Он решился. - Что ж. Раз так, то так. Негрустуева на трое суток "закрываем" в ИВС. А сами пока ищем доказательства для дальнейшего ареста. Не найдем - с извинениями отпустим. Посему слушай указания на завтра... - Всё, что по модельщикам, - это я сам, - Звездин жадно ухватился за рюкзак.
– Прямо в прокуратуру,

Через час Антон Негрустуев был задержан по подозрению в совершении хищения государственного имущества. Еще через полчаса начальник РОВД Звездин подхватил под мышку папки с договорами, вскочил в машину и стартанул по направлению к прокуратуре, где его уже в нетерпении поджидали прокурор области и первый секретарь обкома комсомола.

* К вечеру следующего дня Николаев и Галушкин вернулись из совхоза 50-летия СССР. Виктору Арсентьевичу не повезло. Никаких новых доказательств кражи зерна он не нашел. Больше того, агент, сообщивший о краже, вдруг "пошел в отказ": заюлил, начал уверять, что сам узнал с чьих-то слов. Получив по морде, признался, что просто очень хотелось выпить. Зато Галушкина ждала удача. Удалось найти подтверждение сразу двух краж: витаминной муки на сорок семь рублей и пятидесяти листов шифера на сумму пятьдесят шесть рублей 47 копеек. Не ахти, конечно, что, но в комплексе - вырисовывается система. Что и требовалось доказать.

Кроме того, настырный Галушкин разыскал двух очевидцев, подтвердивших, что Негрустуев и прежде приворовывал совхозное зерно прямо из хранилища. Правда, один из них, хотя и видел Негрустуева с полным мешком, но никак не у амбара, а скорее возле собственного дома. А другая свидетельница - страдающая бессонницей старуха - действительно углядела как-то мужскую фигуру, вытягивающую что-то в сумерках из дыры амбара, вот только лица не разобрала. На вопрос Галушкина, а не был ли то ее сосед Негрустуев, старуха, пожевав губами, ответила: "А кто его знает? Может, и он. Мужики нынче все воры пошли". Мелкую эту неувязку Галушкин успешно разрешил, слегка подредактировав фразу в протоколе допроса: "Мне показалось, что это был мой сосед, известный ворюга Негрустуев".

На другое утро Галушкин, выступавший перед Негрустуевым в роли "хорошего следователя", по указанию Шмелева, отправился в изолятор временного содержания, дабы добиться признательных показаний. Перед отъездом старый оперативник получил соответствующее напутствие от руководителя. - Если ты, Федосыч, его даже на этой компре не развалишь, тогда одно останется: оформить тебя на заслуженный отдых.

– Даже не сомневайся! Выпотрошу в лучшем виде, - азартно пообещал Галушкин, делая вид, что не расслышал жестокой шутки.
– От ведь гусь какой! Просто-таки гусак! Увы! Вернулся Пал Федосыч под вечер крайне расстроенный. Безысходно теребя длинный пористый нос.

Негрустуев на удивление легко и даже охотно подтвердил факты кражи шифера и витаминной муки. Причем рассказал в подробностях, будто был доволен случаем хоть чем-то порадовать симпатягу-капитана. Но как только Галушкин переводил разговор на главное, - зерно, скулы его цепенели и взгляд делался колюче-непримиримым. Даже представленные новые, увесистые доказательства - показания соседей, хоть и поразили подозреваемого, но не изменили позицию - зерна не крал.

– Так не дурак, поди, - с притворной бодростью отреагировал Николаев.
– Понимает, что за мелкую кражонку лишения свободы не дадут, а признается в зерне, - сидеть-не пересидеть. Вот и косит под раскаявшегося.