Сделка с Богами

"Тайцкун не должен знать кто ты!"

И пусть причину он не назвал, ослушаться я не могла. А значит, придется оставить уничтожение моего Отражения парням.

Отвернувшись от стекла, я стала искать любой подходящий мне предмет из той кучи хлама, что окружала меня.

За зеркалом, в лесу, тем временем разворачивалась то ли драма, то ли комедия...

– Тамахоме! Я так скучала!
– Зеркальная повисла на обалдевшем Хранителе, начисто игнорируя остальных.

Тамахоме, надо отдать ему должное, быстро оправился от шока и теперь пытался отцепить от себя девчонку.

– Что это значит, Миака?
– холодно спросил он.

Зеркало, уменьшенное до размеров тарелки, давало неплохой обзор на происходящее. Да и слышимость была великолепная.

"Ух, сколько льда! Антарктида отдыхает!" - мысленно восхитилась я, продолжая поиски. Некоторые предметы я брала в руки, но почти сразу ставила обратно.

– Как это "что"? Я так испугалась, когда потеряла тебя, любимый! Неужели ты ни капельки не волновался?
– в голосе Зеркальной сквозила обида.

– Я думал, твое внимание принадлежит другому?
– пытался отодвинуться Тамахоме. Я восхитилась. Даже злясь на меня, он не сказал ничего с присущей ему прямотой, сохранил доверенный ему секрет.

– Какому другому? Нет никого другого, милый! Да и из кого мне выбирать, кроме тебя?
– с искренним недоумением спросила Отражение.

– Ну, - Тамахоме сделал вид, что задумался.
– К примеру, Его Величество. Или... Нурико.

Последнее имя Тамахоме выделил особенно. Но Зеркальная либо не заметила намека, либо предпочла его проигнорировать.

– Хотохори, конечно, еще можно рассматривать как вариант, но Нурико? Милый, неужели ты думаешь, что я могу полюбить парня, который любит другого парня?

Немая сцена.

– П-Парень?

– Быть не может!

Хотохори и Тамахоме обернулись на бледнеющего на глазах Третьего Хранителя.

– Вот паразитка!
– услышав, что выкинула моя Зеркалка, я выронила из руки кинжал. Потом опомнилась и, скрипя зубами, подняла и положила обратно. К сожалению, кинжал оказался тупым...

Нурико, тем временем, успел убежать, разнеся по пути пару десятков деревьев, имевших несчастье вырасти на его пути.

– Парень? Поверить не могу, - покачал головой Хотохори.

– Тамахоме, - потребовала внимания к себе Зеркальная.
– Уже столько времени прошло. Ты же любишь меня, правда? Поцелуй меня скорее.

Отражение встала на цыпочки и потянулась к губам Тамахоме. Тот же словно под гипнозом начал наклоняться к ней.

Прилипнув к стеклу, я во все глаза смотрела на них в ужасе, не в силах помешать. Но, в тот момент, когда я приготовилась к худшему, Зеркальная вдруг отшатнулась от Тамахоме. Точнее, как поняла я, приглядевшись, ее просто нагло оторвали от парня. Причем сделал это сам Хранитель, чья рука сжимала горло Зеркальной, взиравшей на него с ужасом в глазах. И этот взгляд заставил меня взяться за поиски с новым рвением.

– Что? Тамахоме, почему?

– Кто ты такая?
– знак на лбу Тамахоме загорелся. Алые всполохи, словно ток проскакивали в волосах.

– Я? Я - Миака!
– растерялась Зеркальная.
– Тамахоме...

– Ты кто угодно, но не Миака.
– Отрезал Тамахоме и предупредил подошедшего Хотохори.
– Будьте осторожны, Ваше Величество.

– Я - Миака!
– по щекам Отражения покатились слезы.
– Поверь мне, Тамахоме! Поверь! Я - Миака. Я - Миака...

Голос Зеркальной опустился до шепота, а потом резко подскочил вверх:

– Я - Миака!!

Тамахоме и Хотохори смело волной чистой, необузданной магии. В тот же миг я все-таки нашла достаточно острый кинжал и, не колеблясь ни мгновения, пронзила им свою грудь.

Последним, что я услышала, перед тем как все вокруг погрузилось во тьму, был шепот Зеркальной раздавшийся в моей голове:

"Я - Миака... Я существую..."

Отступление шестое

Тем временем в квартире, где проживала семья Юуки, Кеске нервно ходил по комнате. Уже довольно долгое время он не мог усидеть на одном месте.

Кеске бродил по гостиной, на автомате огибая мебель. Постоянно смотрел на часы. Садился на диван и сверлил взглядом, лежащую на кофейном столике, раскрытую книгу. Потом снова вскакивал и ходил по комнате. Один раз даже начал грызть ноготь от нервов, но получив подзатыльник от заглянувшей в гостиную матери, благоразумно оставил ногти в покое. Злить мать ему не хотелось. Та и так пребывала в состоянии глухого раздражения с того самого момента, как узнала об опасностях, с которыми пришлось столкнуться ее обожаемой дочурке. И не важно, что ее дочурка одним ударом могла разнести бетонную стену на маленькие кусочки. Мать всегда остается матерью. И их мама хлопотала вокруг своих детей даже, когда они просто сбивали коленки или получали другие легкие ссадины. В этом случае, от пластыря на ссадину и чашки горячего чая с печеньем не удавалось отвертеться никому. Ни Аюру, ни Миаке. Что уж тут говорить о Кеске или близнецах, которых счастливая мама баловала немеряно. И такое отношение к своим детям было одной из тех черт, которые они очень любили в своей матери. Она могла успокоить их всего парой слов и своим присутствием. Вернуть им уверенность в себе. Она обожала своих детей и не стеснялась показывать это. И они отвечали ей взаимностью, делая все, чтобы она могла ими гордиться.

И сейчас, заметив с каким беспокойством их мать смотрит на книгу, Кеске ясно, как никогда, представлял, что ждет его сестренку по возвращении.

"К слову о возвращении..." - Кеске отвлекся от мыслей, в которых потрепанную и раненую Миаку душила в радостных объятиях собственная мать. Картина выходила на редкость жестокая.
– "Она уже должна была вернуться..."

Отвернувшись от окна, у которого затормозил, потерявшись в мыслях, Кеске вернулся к дивану и заглянул в книгу.

Книга, как и несколькими минутами ранее, показывала всем пресловутую "фигу". По непонятным Кеске причинам, вполне читабельный текст внезапно стал расплываться, словно его рассматривали сквозь запотевшее стекло.

– Или сквозь туман...
– Высказал Кеске вслух пришедшую в голову мысль, прочитав последние понятные строки.
– Весьма странный и непонятный туман...

Кеске очень тревожило то, что он не мог разобрать и строчки с того момента, как его сестренка вошла в лес, окутанный туманом. До этого момента все, ну почти все, было хорошо.

И Кеске, осведомленный о сердечных привязанностях младшей сестры, был безмерно счастлив, узнав, что она смогла поладить с Третьим Хранителем. И хотя ее разговор с Нурико о ее погибшем возлюбленном вызвал у Кеске грустную улыбку, он заметил, что в словах Миаки больше не было беспросветной тоски. Той самой, с которой она смотрела на календарь, отсчитывая дни. Миаке не терпелось уйти в другой мир к своим друзьям, и Кеске не мог осуждать ее за это.

Но волнение все равно никуда не исчезало. А сейчас и вовсе усилилось.

От сестренки Кеске узнал все, что происходило в том мире в "первый" раз. И о том, что происходит сейчас, он догадывался.

И его очень беспокоило не только здоровье сестры, которая ранит себя, чтобы спасти друзей, но и так называемое "отражение" Миаки.

Настоящая Миака держала секреты при себе. Не получится ли так, что отражение выболтает эти тайны прежде, чем Миака уничтожит ее? Сложно представить, что произойдет в этом случае...