Сделка с Прокурором

Ей предстояло умереть потому, что в данный момент она была единственным препятствием, стоящим на пути реализации его мечты о его собственной компании.

Он не только обладал фотографической памятью, но и всегда любил цифры и расчеты.

Его мозг мог решить любую, самую сложную задачу, но только если ему была понятна идея, лежащая в её основе. В то же время мозг Элизабет мог не увидеть очевидного, лежащего под носом, но зато был способен уловить нечто эфемерное и совершенно нежизнеспособное на первый взгляд.

Он не особо хорошо помнил тот день, когда лет пять назад, кажется, Элизабет в первый раз пришла на совещание со своей сумасшедшей идеей интеллектуально -магической саморазвивающейся и самообучающейся сторожевой системы, которая не только могла бы противостоять электронным, физическим и магическим атакам, но и при этом была бы преданной своему хозяину как самая лучшая сторожевая собака.

Зато Элизабет очень хорошо запомнила, как они - вскользь просмотрев её расчеты -раскритиковали её ещё не оформившуюся идею в пух и прах и все трое дружно признали её новую инициативу неосуществимой.

Уязвлённая их реакцией Элизабет, молча сгребла со стола свои расчеты и чертежи и, как они тогда решили, забыла о своей сюрреалистической затее.

И только пять лет спустя выяснилось, что, на самом деле, она и не думала ни о чём забывать, а решила разрабатывать свою революционную сторожевую систему самостоятельно.

Однако ирония судьба заключалась в том, что об этом неосуществимом, на первый взгляд, проекте не забыла не только Элизабет, но и он.

Все эти пять лет - он тоже работал, не покладая рук. И разработанная им интеллектуально-магическая саморазвивающаяся и самообучающаяся сторожевая система была почти также хороша, как и та, которую самостоятельно доработала она.

Хотя доработала и тем более самостоятельно - это громко сказано. Сторожевая система его шефини была гениальной, но имела один крупный недостаток - на данный момент она была слишком сложна в управлении.

Как призналась сама Элизабет, когда где-то полгода назад обратилась к своим заместителям с заманчивым, на её взгляд, предложением, она билась над проблемой уже год, но так и не придумала, как сделать её сторожевую систему более дружелюбной по отношению к неискушенному в технике магических плетений пользователю.

А вот ему было достаточно один раз пробежаться взглядом по её чертежам и плетениям, чтобы это понять. Однако, разумеется, с шефиней он своими мыслями не поделился.

Ради чего? Ради жалких 10% от прибыли, которые она посулила тому, кто её на данный момент, способную заинтересовать только интеллектуалов-любителей ребусов сторожевую систему, низведет до уровня простых смертных пользователей. Или ради того, чтобы она получила признание, и она же смогла зарабатывать миллиарды буранов?!

Сначала он пришёл в бешенство. Потом в отчаяние. Затем, наверное, из-за того, что он в принципе никогда не был баловнем судьбы, он почти уже готов был смириться с очередным проигрышем.

И тут вмешалось проведение. Одним особенно тоскливым вечером, покинув офис, он понял, что у него нет никакого желания идти в свою одинокую холостяцкую квартиру. И поэтому он забрёл в первый попавшийся ему на пути более или менее приличный кабак, где заказал себе огромную свиную отбивную, картошку и большую кружку эля.

– О! Мне то же, что и ему!
– воодушевленно воскликнул рядом с ним знакомый мужской голос.

– Араст?!
– обернулся он на голос, не веря в свою удачу. Изо всех дней именно сегодня, когда он больше всего нуждался в дружеской поддержке, он случайно столкнулся с единственным человеком, которого он по -настоящему был рад видеть, и с которым, к тому же, он вот уже как десять лет потерял связь.
– Араст, это действительно ты? Какими судьбами?!

– Вот, вернулся в родные пенаты, - пожал плечами лучший, а если выразиться точнее, то и единственный его друг.

– И давно ты вернулся?

– Только сегодня! И сразу такая удача! Я встретил тебя!
– восторженно отозвался Араст, вставая с барного стула, чтобы пересесть к нему за столик.

– Ну допустим не сразу, - усмехнулся он приятелю, отметив какие осоловевшие у того глаза.
– А после пары-тройки кружек эля!

– Кому нужен эль, когда есть вот это!
– заговорщицки проговорил Араст, достав из кармана пакетик с похожим на пыль пикси блестящим порошком и небрежно бросив перед ним на стол.

– Что это?
– настороженно уточнил он у старинного друга, хотя прекрасно знал что это.

На пыль пикси походил только один наркотик, так называемый, «третий глаз», о «волшебных» свойствах которого в Винтертауне разве что глухой не слышал. Как впрочем, и о том, что его распространение хотя и противозаконно, но весьма прибыльно. Поэтому на «третьем глазе» не брезгуют наживаться не только отъявленные преступники, но и масса других, во всём остальном весьма уважаемых граждан маранского общества.

Он и сам подумывал, почему бы не заняться столь выгодным бизнесом. Тем более, что с его способностями он легко мог бы стать не каким -то там рядовым распространителем, а генеральным поставщиком. Однако впитанные с молоком матери моральные устои не позволяли ему заняться чем -то аж настолько аморальным, как поставка и распространение опасного для жизни людей наркотика.

– Это, мой друг, дорога одновременно и к неземному блаженству, и высшей мудрости и... богатству!
– Араст очень нежно погладил пальцами пакетик.

– И давно ты подсел на него?
– отмечая посеревшую кожу и осунувшееся лицо друга, укоризненно покачал он головой, так как был наслышан не только о «волшебных» свойствах «третьего глаза», но и о том, что употребление этого наркотика очень быстро ведет к привыканию и что мучения, которые приходят на смену эйфории - невыносимы.

– Подсел? О чём ты? Да я легко.
– и его друг завёл обычную для наркомана песню о том, что, если он только захочет, он легко откажется от наркотика. Но он не хочет.

И в этот момент в его голове щёлкнуло. Вот оно! Решение его моральной дилеммы! Он изучит состав «третьего глаза» и займётся его изготовлением и поставкой, но произведенный им «третий глаз» будет гораздо более безопасный для здоровья людей, чем тот «третий глаз», который существует сейчас.

Этим же вечером, едва распрощавшись с другом, он отправился к поставщику «третьего глаза», которого уже давно имел на примете, и приобрёл, как он это для себя назвал, образец для научного исследования.