Седьмая могила без тела

– Класс. Все это было бы крайне заурядно, если бы не огромное количество тайн.

Улыбнувшись, Рейес сел и стал просматривать стопку каких-то бумаг.

– Итак, что будем делать? – снова спросила я.

Своупс глотнул пива и подошел к окну.

– Пойди и поговори с ней.

– Ты же понимаешь, что будет очень странно, если я вот так запросто подойду к машине и постучу в окошко?

– Понимаю, но не хочу, чтобы ее бойфренд видел нас вместе.

– Ладно, блин. Скоро вернусь.

Чтобы вылезти из кресла, пришлось раскачаться. Да уж, кресло что надо.

Набрав наконец нормальную скорость, я вышла на улицу и направилась прямиком к машине Марики. Рейес проводил меня до входной двери, но дальше отпустил одну. Топать пришлось немало. Полквартала, как-никак. Походка у меня была так себе, потому что чувствовала я себя крайне неловко. Особенно после того, как Марика меня заметила. Что же делать? Сразу дать понять, что я иду именно к ней, или сделать вид, что просто прогуливаюсь, а потом огорошить ее в последний момент? Так много вариантов! Я уже начала конкретно напрягаться, как вдруг взгляд Марики, словно боеголовка с лазерным наведением, остановился прямо на мне. У Марики были русые волосы и красивые светло-карие глаза, которые по мере моего приближения становились все шире и шире.

Я помахала и постучала в окно. Она настроженно опустила стекло.

– Пойдемте в дом, - сходу сказала я. – Нам надо поговорить.

– Не могу, - ответила Марика. – Я с ребенком.

Учитывая ее прошлое, легкий французский акцент звучал очень уместно. На заднем сиденье спал сын Марики, и у меня в груди тихонько екнула Бетти Уайт.

– Прелестный малыш. Подъезжайте ближе к дому и возьмите сына с собой. Все будет хорошо.

– Лучше не стоит.

– Марика, - начала я, и она удивилась, что я знаю ее имя, - он меня с ума сводит. И, кажется, я понимаю, почему вы так поступили. – Она вопросительно приподняла брови, и я объяснила: - Я знаю о вашем происхождении. И о происхождении Своупса тоже.

Марика согласно кивнула и завела двигатель. Я потрусила следом, жалея, что не попросила меня подвезти. Полквартала – это все-таки полквартала, а неделя выдалась утомительная.

Когда Марика взяла ребенка и сумку с подгузниками, которую я тут же отобрала, мы вместе дошли до двери. Слава богу, Гаррет застегнул рубашку и даже заправил в штаны.

– Здравствуй, Марика, - поздоровался он и кивнул для проформы.

– Это Рейес, - добавила я, - а меня зовут Чарли.

– А это Заир.

Я улыбнулась, прекрасно зная, откуда взялось это имя. От Куки ничего не утаишь. Плюс Марика вела блог, оказавшийся весьма кстати. Заир потихоньку просыпался в переноске, которую Марика поставила на пол у предложенного Гарретом кресла. Я присела рядом с ребенком. Дождаться не могу, когда у меня появится свой собственный! Есть в детках что-то такое, перед чем могут устоять лишь немногие из женщин. А ведь я никогда в жизни не представляла себя матерью, пока не пришел момент, когда не осталось выбора. Сама поражаюсь.

Гаррет сел напротив Марики. Едва его задница устроилась, он мигом позабыл о том, что не может поговорить с этой женщиной, и сразу перешел к делу:

– Он мой?

Марика опустила голову и ответила не сразу, но, когда заговорила, голос ее звучал еле слышно:

– Да. Но все совсем не так, как тебе кажется.

Гаррет глотнул пива.

– То есть ты мне не врала, когда сказала, что принимаешь таблетки?

– Ну и ну, Своупс! – обалдела я. – И ты на такое купился? Когда уже мужики хоть чему-то научатся?

Я снова повернулась к Заиру и принялась над ним кудахтать, попутно удивляясь наивности мужчин со времен рассвета человечества.

– Ты прав, - отозвалась Марика, - я тебе солгала.

Гаррет разразился ругательствами, от которых у любой монахини заложило бы уши, но, слава богу, слишком далеко не зашел.

– Наш сын, - перебила его Марика, - будет очень могущественным.

– В смысле?

Я кивнула, подбадривая мать Заира, потому что знала, о чем пойдет речь дальше.

– Ты потомок очень влиятельной и скорее всего самой известной в истории королевы вуду, Мари Лаво.

– Ага, я в курсе, - рявкнул Своупс и залпом осушил бутылку.

– А я из рода Сефу Заира – хунгана, жреца гаитянского вуду. Гаитянское вуду отличается от традиционного, но у них много общего. Обе религии родились в страшных условиях рабства. Обе уходят корнями в традиции африканской диаспоры. В мировоззрения и ритуалы обеих вплетены христианские элементы и символы. Разница, конечно же, есть, но я считаю, что у обеих религий все же больше общих черт, чем отличий.

– Ладно, - развел руками Гаррет. – Я-то тут при чем?

– И твои, и мои предки были очень могущественными. В нашем сыне течет кровь и тех, и других. Я думаю, он станет таким же сильным, как они. Если не сильнее.

– И все? – спросил Гаррет. – В этом все дело?

– Да.

– Чушь собачья. Дерьмовая чушь.

Я подскочила на месте и прикрыла Заиру уши.

– Следи за языком, Своупс. Я и отсюда могу тебя по ноге пнуть.

Гаррету было больно. В симфонии не моих эмоций он звучал, как плачущая скрипка. Я понимала его горечь, но ведь это он, а не кто-то еще, занимался незащищенным сексом. Впрочем, не мне его учить. Вместо этого я решила, пока есть шанс, всерьез поговорить с Заиром:

– Ну-ка, малыш, можешь сказать «ЗППП»?

– Весь мой род – сплошные мошенники, - горько сказал Гаррет, - большинство из которых полжизни провели в тюрьме.

– Гаррет, - вставила я самым поучительным тоном из своего арсенала, - мы тут о религиях говорим, а не о преступниках.

– Ну да. – Он встал, чтобы взять еще пива. – Какой я невоспитанный! Итак, исключительно чтобы подвести итог: чего мне это будет стоить?

– Я приехала не ради денег. Не знаю, как объяснить, но… я почувствовала, что не смогу построить нормальных отношений с Бонди, пока во всем тебе не признаюсь.

– Его зовут Бонди? – переспросил Своупс, возвращаясь с очередной бутылкой.

– С ума сойти, - вставил Рейес, который все это время молча слушал и изучал какой-то манускрипт.

– Вот-вот.

– Я не об этом. Похоже, вы неверно истолковали пророчества.

Мы все повернулись к Рейесу. Он держал в руках копию древнего документа. Видимо, это была часть пророчества, в котором, предположительно, идет речь о вашей покорной слуге.

– Ты о чем? – спросила я. – Ты понимаешь, что там написано?