Секрет заброшенного поместья

— Гермиона, если помнишь, работает в отделе тайн. Последнее время она занимается редкими артефактами, которые считались утраченными, но подробностей у меня мало — невыразимцы, знаешь-понимаешь! — с ощутимой горечью фыркнул он. — Известно только, что её коллеги наконец-то после долгих мытарств смогли отыскать способ проникновения в старые мэноры угаснувших родов, проходя выставленную бывшими хозяевами защиту и противление родовой магии заснувших поместий.

Малфой мысленно присвистнул: в успех задумки верилось с трудом. Сокровища покинутых хозяевами замков давно многим не давали покоя, и об эту задачу переломало зубы немало одарённых магов, да всё без толку. Невыразимцы, конечно, собирают лучших в свои ряды, но на такое замахиваться… надо обладать той еще смелостью.

— Конечно, работа ведется в строжайшей тайне, как и всё в их отделе, информации у меня кот наплакал. Да вот только та, что имеется, мне категорически не нравится, — в зеленых глазах Поттера вспыхнул коктейль из волнения и бессильной злости. — Даже если забыть об опасностях, подстерегающих неосторожных, посягающих на утерянные богатства, слишком много вокруг подозрительных совпадений. Угрозы начались, когда результаты работы отдела Гермионы стали заметны. И, повторюсь, именно тогда, когда ты вернулся в Англию. Где тут первопричина, а где прикрытие — я не знаю.

— Не думаю, что ты распространялся о нашем общении и знакомых тебе деталях моей жизни, так что я становлюсь первым подозреваемым, учитывая запятнанную ещё в школьные годы репутацию и подробности биографии, — усмехнулся Драко. — Идеальный кандидат, согласись же! Злодей, каких свет не видывал. Ещё немного — и пойду составлять конкуренцию успешно подохшему Тёмному лорду.

— Именно, — кивнул Поттер, слегка поморщившись на излишнюю едкость тона собеседника. — Вот только мы с тобой знаем оба, что ты тут ни при чём, так что можешь не ломать комедию. Скорее я бы решил, что некто неизвестный пытается тебя подставить.

Малфой поднял брови, но промолчал, переваривая всю тяжесть уверенности прозвучавших слов. Главный аврор же поднялся и прошелся туда-сюда по кабинету, словно решая, что необходимо рассказать, а о чем стоит молчать.

— Ты лучше меня понимаешь, насколько ценными могут оказаться находки невыразимцев и сколь многие, услышав о творящемся, примутся точить зубы на добычу с удвоенной силой, — заговорил спустя пару минут он. — Тайны-тайнами, но слухами земля полнится, повторюсь. Достаточно одного неосторожного слова…

— И нужные люди всё узнают, — продолжил Драко. — Идея-то не нова, хотя раньше никому даже близко подобраться не удавалось к разгадке.

— Насколько я понимаю, на сей раз наметился прорыв… — устало вздохнул Гарри. — И ещё о возможных причинах угроз. Мир, конечно, изменился, но до сих пор некоторым поперёк горла успехи Гермионы. В их отделе она первая маглорожденная за Мерлин знает сколько лет. Обсуждения данной животрепещущей темы не утихают в Министерстве уже очень давно. Далеко не все сплетники расположены к Гермионе, завистников тоже хватает. Так что куда не ткни, везде болото…

Да уж. Информации действительно было немного. Смешно думать, что Грейнджер вдруг внезапно заразилась излишней болтливостью: сомнительно, что её приверженность правилам испарилась за прошедшие годы. Место работы наоборот должно усилить склонность к осторожности и молчанию, как и интенсивность министерских сплетен вокруг. Но ума сообщить об угрозах у девушки хватило. Остальные подробности, скорее всего, Поттер добыл уже без участия подруги. Всё-таки, несмотря на крайнюю закрытость работы отдела тайн, у главы аврората осведомители могли быть и там. По должности положено.

Конечно, Гарри прав, рассуждая о грозящих невыразимцам в ходе такого исследования опасностях: даже давно покинутые, полуразрушенные родовые поместья, особенно семей, склонных к тёмной магии, хранили множество тайн, далеко не всегда безобидных. И артефактов, за которые некоторые не то что жизнь, но и душу отдали бы без оглядки. Слишком многое потерялось в пыли последних лет, а в старинных мэнорах могли остаться крупицы драгоценного знания, которые вполне могли быть преобразованы и в деньги, и во влияние… Так что желающих воспользоваться плодами трудов коллег Гермионы могло отыскаться немало, в том числе тех, кто не погнушается никакими методами, не исключая самых грязных.

— Вот, посмотри, как мило излагают, — Гарри тем временем порылся в завалах бумаг на столе, вытянул плотный конверт без каких-либо надписей и передал Малфою.

Дорогая бумага хрустнула, когда тонкие пальцы аристократа извлекли письмо. Обращение отсутствовало. Почерк знаком не был, писали, скорее всего, с помощью самопишущего пера, а вот выражения — вполне.

«Оставь в покое тебе не принадлежащее. Эти силы неподвластны грязнокровкам, даже таким невыносимым всезнайкам, как ты».

Вместо подписи стоял знак, столь памятный обоим мужчинам: змея, вылезающая из черепа. Метка Пожирателя Смерти.

Смахивало действительно на подставу, но не слишком тщательно подготовленную, что совершенно не вязалось со старательной подчисткой следов. Скорее стоило предположить, что и письмо было призвано отвлечь внимание, а не навести на кого-либо конкретного.

— Как я понимаю, Грейнджер — или она Уизли уже? — тебя не слушается и продолжает лезть на рожон? — уточнил Малфой, вглядываясь в переплетения вычурно выведенных букв. — И свято хранит тайны своего отдела?

— С Роном они расстались сразу после суда и твоего отъезда заграницу, — хмуро сообщил Гарри, сверкнув зелёными глазами на собеседника. — Так что она по-прежнему Грейнджер. А в остальном — ты абсолютно прав.

Лицо Драко снова осталось беспристрастным, но внутри… внутри всколыхнулась буря чувств. Он держался буквально на зубах и остатках воли все эти годы, не задав ни единого вопроса о ней в переписке с Поттером, что особенно тяжело давалось последнее время, когда вдруг куда-то пропал сухой деловой тон и письма наполнились пусть и насмешливым, но теплом. Сам того не зная, Гарри долгое время олицетворял для Малфоя единственную ниточку, связывающую изгнанника с родным домом. Не раз хотелось выговориться, открыв самое сокровенное. Раскрыть тайну. Но гордость каждый миг стояла на страже. Гордость и память. Которые и теперь помогли Драко натянуть на лицо маску безразличия.

Да, ментальные закладки и результаты специфического семейного воспитания давно были сняты и рассеяны, чувство, родившееся ещё в школьные годы, выбралось из скорлупы внушенной извне ненависти, но пропасть между ним и Гермионой Грейнджер осталась. И Драко до сих пор не знал, зачем прозвучал тогда, именно в момент, когда Малфой не мог солгать, этот вопрос под прикрытием заглушающей сферы? Девушка ведь готовилась: никто не таскает с собой подобные артефакты в кармане просто так… Или всё-таки вопрос был спонтанным, а опасалась Гермиона чего-то другого? Кто мог знать, что таится в этой умной голове? Даже Гарри вряд ли, куда уж Малфою…