Семейные ценности

И Аддамс уступила. К сожалению.

Вот только пятичасовая дорога к пункту назначения обещала стать самой настоящей пыткой, куда более мучительной, нежели электрический стул. Страдания начались с самого утра — стоило небу на востоке окраситься в розовый, чертов Торп самым кощунственным образом прервал её сон, резко распахнув шторы из чёрного бархата. Даже излюбленная убойная доза эспрессо не смогла исправить на редкость гадостное настроение.

Пожалуй, не стоило позволять ему оставаться на ночь в её квартире — это было кошмарной стратегической ошибкой.

А через час после безбожно раннего подъема Уэнсдэй устроилась на переднем пассажирском сиденье его новенького Шевроле и нацепила тёмные очки, намереваясь проспать минимум половину пути — но этим планам тоже не суждено было осуществиться.

Уже спустя минут сорок они притормозили возле супермаркета, и невыносимо бодрый Торп потащил её покупать всё необходимое для уикенда.

И вот теперь она здесь.

Стоит возле дурацкой тележки, доверху заполненной самыми разнообразными продуктами — еды здесь хватит, что прокормить все голодающие страны третьего мира.

Аддамс искренне не понимает, на кой черт им понадобился столь обширный стратегический запас. Такое ощущение, что в ближайшее время произойдёт Апокалипсис, и Ксавье решил вдоволь запастись консервированным тунцом, куриными ножками и батончиками Твинки.

— Вроде ничего не забыли, да? — он убирает телефон в задний карман свободных светлых джинсов и сосредоточенно сводит брови на переносице.

Уэнсдэй не считает нужным отвечать.

Они уже успели разок поцапаться — когда она принесла тридцатипроцентные сливки вместо нужных десятипроцентных. Торп ответил неодобрительным взглядом, она — ядовитым сарказмом, и очередная ссора вспыхнула как лесной пожар из-за крохотной спички.

Впрочем, подобные перепалки давно вошли в привычку. За почти два года отношений количество дней, когда они не ссорились, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

В последний раз окинув продуктовую корзину внимательным взглядом — oh merda, лучше бы он проявлял подобную внимательность во время генеральной уборки, чтобы потом не разыскивать в кошмарном окружающем бедламе какой-нибудь особенно нужный набор кистей — Ксавье подкатывает тележку к кассе.

Аддамс без особого энтузиазма плетётся следом, но не утруждает себя необходимостью помогать ему выложить покупки на движущуюся чёрную ленту. По её мнению, добрую половину стоило бы вернуть на полки супермаркета за ненадобностью. Но если она откроет рот, им не выйти отсюда в ближайший час — а подобная перспектива вызывает настойчивое желание пустить себе пулю в висок. Или ему.

Поэтому Уэнсдэй из последних сил сдерживается, чтобы не отпустить какую-нибудь особенно саркастичную колкость.

Oh merda, и как она до этого докатилась?

Недаром говорят, что страсть приводит к уступкам, а уступки — к подчинению.

Какой ужасающий кошмар.

— Ну хватит дуться. Не будь такой колючкой, — Ксавье беззлобно усмехается, ловко подхватывая три гигантских пакета и направляясь к выходу из земного филиала Ада.

— Заткнись, пока я тебя не придушила, — она поправляет тёмные очки, надёжно скрывающие недовольство во взгляде.

— Я не против, но только если это будет во время секса, — его пошловатый комментарий неумолимо приближает момент убийства с особой жестокостью.

— Пошёл к черту, Торп, — Уэнсдэй намеренно выделяет последнее слово особенно ядовитой интонацией. Она обращается к нему по фамилии исключительно в минуты сильнейшего раздражения, и Ксавье прекрасно об этом знает.

К счастью, ему хватает ума и инстинкта самосохранения, чтобы мгновенно умолкнуть.

Июльский день обещает быть жарким — омерзительно яркое солнце ещё даже не в зените, а температура на улице явно приближается к тридцати градусам.

За долгое время их отсутствия в салоне автомобиля воцарилось невыносимо душное пекло. Пока Торп складывает в багажник пакеты, она заводит машину и включает кондиционер на полную мощность, но не спасает даже это — приходится снять длинный плотный кардиган, под которым надеты лишь короткие шорты и простая чёрная майка.

Слишком много обнажённых участков кожи. Дискомфортно, но что поделать.

Лучше так, чем медленно плавиться в этом адском котле из пластика и металла.

— Ух ты, — Ксавье усаживается на место водителя и восхищённо вскидывает брови. — Ты потрясающе выглядишь.

— Избавь меня от лишних комментариев, — Аддамс с неудовольствием скрещивает руки на груди и отворачивается к окну.

Шевроле плавно трогается с места, шурша шинами по разгорячённому, едва не кипящему асфальту — и выезжает на шоссе, постепенно набирая скорость.

Разговаривать абсолютно не хочется.

Хочется поскорее оказаться в пункте назначения, наглухо задёрнуть шторы, чтобы не видеть отвратительно слепящего солнечного света, и засесть за печатную машинку.

— Уэнс… — идиотское слащавое обращение противно режет слух. Торп явно не намерен сдаваться и всеми силами пытается завязать бесполезный диалог. — Давай не будем ссориться. Это ведь первый раз, когда мы выбрались куда-то только вдвоём. Можно сказать, исторический момент… Представь, лет через сорок будем сидеть где-нибудь на Сицилии в окружении детей и внуков и рассказывать им историю нашего первого совместного путешествия.

— Ты намеренно меня раздражаешь или тебе голову на солнце напекло? Какие ещё дети, черт возьми? — шипит Уэнсдэй сквозь зубы, смерив отвратительно довольного Ксавье ледяным немигающим взглядом.

— Да расслабься, я же просто шучу… — он беззлобно усмехается, удёрживая руль одной рукой, а второй осторожно тянется к её обнаженному колену.

— Не шути. Ты не умеешь, — она едва заметно поджимает губы и специально отодвигается подальше, чтобы предотвратить прикосновение.

Любой физический контакт с Торпом напрочь отшибает мозги, неизбежно вызывая волну мурашек — совершенно необъяснимая реакция. Иррациональная. Раздражающая до зубного скрежета. До одури приятная, но абсолютно сейчас неуместная.

— Ладно. Без рук, понял, — он вовсе не выглядит уязвлённым, явно не воспринимая едкие реплики всерьёз. Oh merda, ну что за невозможный человек. — У меня есть идея. Хочешь за руль?

Уэнсдэй не без удивления изгибает бровь.

Когда ей было девять, они с Пагсли попытались угнать родительский катафалк — и пока бестолковый младший брат отвлекал Ларча, она умудрилась перепутать педали и на полном ходу снесла восточные ворота. Автомобиль благополучно восстановили, заменив радиатор и перекрасив капот, но с тех пор отец категорически запретил им обоим приближаться к катафалку. А на прошлый день благодарения Гомес «по секрету» рассказал занимательную историю Ксавье — тот долго покатывался со смеху, а потом твёрдо согласился, что вождение явно не входит в список многочисленных талантов младшей Аддамс.