Семейные обязательства

Это был запах опасности, страха и беспомощности.

Посетителей к ней не допускали, даже если кто-то и заходил - Элиза об этом не узнала. Ни полковник, ни охранитель больше не приезжали. Да она и сама не рвалась ни с кем поговорить. Замерла в библиотеке, невидящим взглядом впившись в страницу книги.

Очень хотелось сбежать в Заозерье и присоединиться к господину Казимиру. Но, во-первых - кто же ее выпустит из империи? Во-вторых - а зачем пану Штутгарту какая-то Элиза? Она-то не маг.

И слава Богу, что не маг. А то бы Жар-Птица, охранитель, с ней совсем иначе разговаривал.

Элиза тряхнула головой, отложила книгу и потянулась за письменными принадлежностями.

Из дома ее не выпустят, но прошение о выдаче тела Павла Лунина передать можно.

Ей нужно похоронить отца.

Глава 4. Приметы грозы

Погода менялась.

На небе пока не было ни облачка, солнце подбиралось к зениту, только ветер подул чуть сильнее и принес слабый запах распаханных под озимые полей к востоку от столицы. И еще начал побаливать старый шрам епископа Георгия, провинциал-охранителя, прозванного Жар-Птицей.

Верная примета. К грозе.

Почти четверть века назад тварь из гетенхельмских водостоков раздробила зубами левое плечо сержанта стражи охранителей. Если бы не помощь святых братьев, быть бы епископу одноруким, а так - только ноет к непогоде.

Если к болям в спине (посиди-ка целый день в кресле с бумагами!) добавлялось покалывание в плече, значит, точно скоро загрохочет.

Отец Георгий на всякий случай плотно прикрыл окно в кабинете. Сначала будет немного душно, зато потом, когда упадет стена ливня, можно не опасаться за разложенные бумаги.

Прогулялся от стола до двери, массируя ноющую руку. Пять шагов в каждую сторону, стук подошв глушит мягкий ковер.

Крепкая дубовая дверь отделяла кабинет от приемной. Епископ подошел к ней, расправил плечи и прислонился лопатками к фигурной резьбе. Острые края выпуклых кленовых листьев впились в спину сквозь тонкую сутану, создали иллюзию массажа. Сдаваться в руки костоправа не было времени, и епископ пытался хоть так промять спину.

"Буду ходить перед Господом в стране живых" - вполголоса сказал он*

За дверью секретарь втолковывал отцу Бертрану, как писать "отчет об утрате материальных ценностей".

– Вот, смотрите, - журчал профессионально-терпеливый голос секретаря, - вот в эти строчки, столбиком, вносите, что из казенного имущества испортилось во время ареста подозреваемого. Понятно? А сюда - подлежит ли предмет восстановлению.

– Ну, я плащи зашивать не умею...
– пробасил отец Бертран.
– Ворожей огнищем плюнул, там дырень в кулак...

Отец Георгий грустно усмехнулся. Бертран был старым воякой, недавно принявшим постриг. Ему было непросто осознать, что финансирование охранителей - совсем не то, что в армии. В последнее время императорская канцелярия требовала от Священного Синода подробных отчетов о расходе казенных денег, а Святой Официум Охранителей с момента создания получал финансирование лично от Императора, а не из церковных средств, что создавало любопытные коллизии...

Провинциал - охранитель прекрасно понимал недоумение своего подчиненного. Но что поделать - такая служба.

Совсем недавно отец Георгий лично расследовал дела, искоренял колдунов и вступал в бой с нечистой силой. Божьим словом, пистолетом, егерским тесаком... Бывало - и доской от забора.

Те благословенные времена, увы, прошли.

Задача провинциал-охранителя - обеспечение работы регионального отделения. Руководство отделами, прием на службу, разбор сложных случаев, взаимодействие с другими ведомствами и тысяча других, не менее важных дел, о которых он раньше даже не подозревал.

И - годовой бюджет.

Грешно желать болезни ближнему своему, но вчера, когда отцу Георгию сказали, что жизнь канцлера Воронцова вне опасности, и скоро тот вернется к своим обязанностям, он почувствовал тень досады. Потому что в середине октября придется представить в канцелярию бюджет на следующий год.

Господи, на все воля Твоя. Император - потомок Мстислава, живой святой, глава Синода. Он имеет право приказывать любому подданному любого звания. Но отчитываться еще и канцлеру - это слишком.

Епископ Георгий отошел от двери.

Хрустнул суставами, поморщился и снова сел за рабочий стол.

Бюджет подождет. Нужно разобраться в покушении на канцлера - пусть кавалергарды и закрыли дело.

Епископ собрал финансовые документы в отдельную стопку и достал из ящика старую папку. Теперь перед ним на светло-коричневой отполированной столешнице лежал отчет о "Дерьмовой бойне" (простите, дело номер 956/б от 15 апреля 1580 года от Р.Х.)

Чутье подсказывало - нужно освежить в памяти.

Его Преосвященство всегда доверял чутью. Иначе не дожил бы до своих лет.

Четверть века назад, в заброшенном тоннеле канализации, Михаэль фон Келлер, после пострига ставший отцом Георгием, познакомился с кавалергардом Георгом фон Раухом. Если, конечно, ту встречу можно назвать "знакомством".

Епископ открыл папку с отчетом и постарался вспомнить все как можно точнее.

Первым на память пришел жуткий запах - смесь испражнений, разложившихся тел, гнили и слизи. Разгром логова культа каннибалов в залитых нечистотами катакомбах под Гетенхельмом после стали называть "Дерьмовой бойней".

Что, вообще-то, полностью отражало суть.

Кровь мешалась с грязью, от невыносимого смрада резало глаза, факела шипели и гасли, когда из вязкой темноты вырывались нечеловечески быстрые монстры, родившиеся людьми. В тоннелях старой канализации полег почти весь отряд охранителей.

Твари защищали свои гнезда и право жрать людей.

Сержант Михаэль фон Келлер тогда нес в заплечном мешке фляги с освященным лампадным маслом. Два гнезда уже сгорели синеватым огнем, осталось еще одно.

"Не дай жить тому, кто использует в пищу существ твоего вида", - сформулировал он намного позже. Епископ никогда не отличался особенным красноречием. "Жги людоедов!" - и ткнуть факелом. Пусть корчатся, во славу Господа.

Пламя занялось мгновенно. Окутало синим облаком с рыжими сполохами последнее гнездо, похожее на кучу гнилого тряпья. Что-то зашевелилось в нем, взвыло, белесая тварь размером с трехлетнего ребенка, визжа, вылетела из кучи. Рядовой Гришка пинком отправил ее обратно - гореть. Повернулся к сержанту, открыл рот - сказать что-то...