Семя грядущего. Среди долины ровныя… На краю света

На улице было свежо и пасмурно. Возле комендатуры Емельян заметил какое-то оживление: бегали солдаты, гудели моторы автомашин. Почему в такую рань? Не иначе что-то стряслось. Емельян направился в комендатуру. Во дворе встретил недовольного, с распухшим лицом и красными белками Штангля. Солдаты толпились вокруг заведенных автомашин, грузили в кузова боеприпасы и личные вещи. Было ясно - гарнизон куда-то уезжает. Куда? Может, на операцию против партизан?

–  Доброе утро, Отто!
– весело окликнул Емельян сержанта.

–  Ничего доброго не вижу, - буркнул тот угрюмо. Но Емельян сделал вид, будто не заметил, что сержант не в духе. Сказал:

–  А я к тебе за советом. Пожалуй, ты прав, надо ликвидировать филиал имения.

–  Смотри, чтобы поздно не было. Пока ты раскачаешься - партизаны ликвидируют, - мрачно ответил Штангль и, отведя Емельяна в сторонку, сказал таинственным шепотом: - Вот что, Курт: мы срочно уезжаем в город. Приказ начальства.

–  Что-нибудь случилось?
– с деланной тревогой спросил Емельян.

–  Партизаны наглеют. В соседнем районе крупными силами захватили город, целые сутки держали в своих руках, сожгли бензосклад, вокзал, какой-то завод, взорвали мост. Одним словом, набезобразничали. Начальство всполошилось. Как бы и у нас, чего доброго, не случилось похожее. Так что мы тебя оставляем. Будь осторожен. Держи связь с Борисом. Полиция здесь остается. И до свидания. Спешу. Башка трещит, будто вчера в нее раскаленных камней натолкали. Привет барону!
– уже на ходу крикнул Штангль.

Но Емельяну теперь было не до него. Он мысленно благодарил сержанта за важную новость: партизаны его родного района произвели такую дерзкую и удачную операцию! Ведь это грандиозно! Он представил, как обрадуются Иван Титов, Егоров и вся бригада. Нет, он должен немедленно ехать к себе в штаб.

Емельян ликовал. Быстро разбудил Федина, рассказал ему о последних новостях, сообщил, что он сейчас же уезжает к Егорову.

–  Если меня будут спрашивать, скажи, что уехал в отделение. Хотим, мол, филиал там ликвидировать, а все имущество перебросить сюда. Если завтра к вечеру не вернусь, садись на лошадь и скачи в отделение. Там ты получишь приказ, как действовать дальше, - распорядился Глебов и уже через четверть часа на полном галопе мчался в штаб бригады.

4

–  Оставаться в имении больше тебе нельзя, - теперь уже твердо, как свое решение, повторил Егоров. Они сидели в новом штабном блиндаже с дощатыми стенами и бревенчатым в два наката потолком: командир и комиссар бригады, начальник штаба и начальник разведки. Посредине, несколько поодаль от стола, у которого сидели трое, стояла чугунная плита. Четвертый - Иван Титов - ворошил в ней сухие еловые дрова, и они весело и задорно потрескивали, обдавая обветренное заросшее лицо начальника штаба приятным теплом. На плите кипел чайник. Егоров пристально смотрел на Глебова темными острыми глазами и мягко стучал по столу своими маленькими, почти детскими пальцами. Емельян помнит Захара Семеновича, осунувшегося, убитого горем, в те дни, когда он узнал о гибели своей семьи, отчужденного и безнадежно усталого. Теперь перед ним сидел энергичный, подтянутый человек, совсем еще молодой и красивый, насколько Емельян мог разбираться в мужской красоте. Круглое белокожее без морщин лицо комбрига чисто выбрито, черные, без всяких следов седины волосы гладко зачесаны.
– По данным подпольного горкома, тебя уже выследили и вот-вот должны арестовать, - продолжает Егоров.
– В имении ты свою задачу выполнил, и больше тебе там делать нечего. Ты нам нужен не как резидент, а как начальник разведки. Резидента ты найдешь, если он тебе потребуется именно в имении барона.

–  Не хотелось бы терять должность управляющего.

–  А Федина нельзя выдвинуть?
– спросил Егоров.

–  Я об этом думаю, - ответил Глебов. Человек острого, гибкого ума, он умел быстро соображать и перестраиваться в соответствии с новой обстановкой.

–  В конце концов… - быстро заговорил белобрысый, постриженный под бокс Свиридочкин и поднялся. Он не умел разговаривать сидя и без жестов.
– В конце концов так или иначе имение барина надо ликвидировать. Не сделаем это мы - сделают немцы. Скот пустят на мясо, а барону заплатят деньгами.

"А он умный", - подумал Емельян о комиссаре, с которым познакомился только сегодня.

–  И вообще начальник разведки бригады должен находиться здесь, при штабе, - сказал Егоров.
– Так сказать, мобилизационный период у нас закончился, и бригада начнет настоящие боевые действия. А в наших партизанских условиях Разведка - это первая скрипка в оркестре. Так что, товарищ Глебов, с имением, будем считать, покончено, и ехать тебе туда даже на один час не следует. Зачем рисковать?

–  Я предлагаю такой вариант, - вдумчиво заговорил Емельян.
– Сегодня вечером в отделение совхоза прибудет Федин. Я с ним встречусь. Завтра утром мы начнем эвакуацию скота и всего имущества из отделения на центральную усадьбу. Партизаны внезапно нападают на нас, забирают скот и необходимое нам имущество.

–  Продовольствие, главным образом, - подсказал Свиридочкин.

–  И берут в плен управляющего Курта Леммера, то есть меня. Курта Леммера надо будет расстрелять и объявить об этом во всех отрядах. Дескать, в бою захвачены богатые трофеи, а гитлеровский холуй Леммер получил по заслугам. Об этом узнают и барон Крюгер и, конечно, штурмбанфюрер Хофер.

–  А Емельяну Глебову придется отрастить усы и завести новую прическу, - улыбаясь, сказал Егоров.

–  Прическу - это можно, а вот насчет усов, боюсь, что ничего не получится, - дружески поддел Титов.
– Емельян только в этом году бриться начал.

–  Минуточку, товарищи, я не кончил, - горячился порозовевший Глебов.
– Помощнику управляющего Хайнцу Барзигу удается бежать от партизан. Он докладывает обо всем случившемся в полицию, в гестапо и, быть может, советуется с Хофером, личным другом барона, как ему теперь быть, что делать без управляющего. Думаю, что при такой ситуации за ним и оставят эту должность, выгодную для нас.

Наступила пауза. Все ждали первого слова командира бригады. Егоров закурил папиросу, подумал не спеша. А заговорил как-то сразу быстро и весело:

–  По-моему, план приемлем. Как вы считаете, товарищи?

–  Как будем нападать на филиал, в каком составе?
– уточнил комиссар.

–  Поручить эту операцию отряду Булыги, - небрежно обронил Титов и поднялся, давая понять, что у него есть более существенные замечания, чем вопрос комиссара. Теперь, когда голова Титова почти касалась бревенчатого потолка, Емельян вдруг обратил внимание, что Иван не только плотен и широк в плечах, но и достаточно высок ростом.
– У меня есть сомнения вот какого порядка, - продолжал Титов уверенным начальническим тоном, который также показался Емельяну новым.
– План Глебова, в общем, приемлем. Но одна деталь меня смущает: и Федину также не стоит возвращаться в имение. Его тоже надо взять в плен и "казнить" вместе с управляющим.

–  Почему?
– быстро спросил Глебов.

–  Погоди, я объясню. Федин успел побывать в фашистском плену, испытал все ужасы… В нем есть огонь ненависти к фашистам, это верно, и в открытом бою он будет сражаться как лев. Но в нем есть и страх, даже ужас, перед пленом, боязнь снова очутиться в лапах гестапо. Поэтому нецелесообразно держать его там, под рукой у гестапо, у петли на виду. Нервы его не выдержат. А он много знает о нашей бригаде. Всякое может случиться. Риск большой и ничем не оправданный.