Сентиментальная история

– Вперед, мальчики. Поехали!

Поначалу казалось, развеселить Тодда - дело нетрудное. Когда доехали до зеленовато-голубых волн залива, он уже весело смеялся. Инид и Ронни тут же объявили: "Водяная война!" - и принялись брызгать на Тодда со всех сторон. Потом качались на волнах, ныряли. Когда наконец дрожа от холода, вылезли на берег, у всех было отличное настроение. По крайней мере, до тех пор, пока Ронни, сев на плед, который захватила с собой Инид, и скрестив ноги, не спросил:

– Ну и что ты думаешь про Лиз Уэйкфилд и Рика Эндовера?

Тодд выпрямился и горько усмехнулся.

– Я слышал, что о них говорят, - сказал он едва слышно. Вид у него был самый несчастный.

Инид выразительно взглянула на Ронни: нельзя же быть таким безмозглым. Но тот, кажется, ничего не понял.

– Этот парень - такая скотина! Я не могу больше ей верить, - добавил Ронни, не сознавая, что сыплет соль на раны.

– Нет, подождите, - сказала Инид.
– Конечно, мы все слышали...

– Вот видишь!
– прервал ее Ронни.
– Даже лучшая подруга Лиз...

– Нет, нет!
– запротестовала Инид.
– То, что мы слышали, - сплетни, это все неправда. Я знаю, я спрашивала Лиз.

– Ну и что же сделала бедняжка Лиз?
– насмешливо спросил Ронни. Разрыдалась?

Инид очень не нравилось его отношение к этой истории.

– Нет, не разрыдалась, - ответила она.
– А возмутилась и никак не могла понять, кому понадобилось распускать о ней такие слухи. Она утверждает, что ничего этого не было.

– И ты ей поверила?
– удивился Ронни.

– Естественно, поверила!
– запальчиво воскликнула Инид.
– Мне бы она не стала врать. Она моя лучшая подруга!

Компания сидела на пледе под жаркими лучами солнца. Наступило неловкое молчание. Инид пересыпала песок из руки в руку, и он сыпался у нее между плотно сжатыми пальцами.

– Я знаю Лиз лучше других. И не могу себе представить, чтобы она пошла куда-нибудь с Риком Эндовером - тем более в бар "Келли".

– Иногда человек оказывается не тем, кем выглядит, - резко сказал Ронни.

Тодд кивнул, соглашаясь:

– Да, это так. То есть я только теперь начинаю это понимать.

Инид не поверила собственным ушам.

– Я уверена, у этой истории есть какое-то объяснение. Слухи для меня ничего не значат. Тем более, что Лиз все отрицает.

В карих глазах Тодда появилось печальное, отсутствующее выражение.

– Наверное, у каждого человека есть предел доверию, - сказал он.
– Сколько же можно продолжать верить?

– Если ты друг, - сказала Инид, - нужно верить всегда.

Тодд не отрывал глаз от песка.

Инид в отчаянии обратилась к Ронни.

– Люди, бывает, совершают ошибки, а потом искренне раскаиваются.
– Слова ее текли медленно, из самого сердца.
– Разве они не заслуживают прощения?

Ронни подумал немного, бросая в песок камушки. Наконец покачал головой и сказал:

– Некоторые вещи простить нельзя.

Слова Ронни потрясли Инид. Его характер открылся ей с неожиданной стороны: выходит, он может быть жестким, неприступным, не умеющим прощать. И ей стало страшно.

– Откуда ты узнал о Лиз?
– Тодд спросил Ронни.

– Я слышал об этом по крайней мере от троих, - ответил Ронни.

– Ее видели, когда она выходила из патрульной машины, и слышали, как она обещала никогда больше не ходить в "Келли", особенно с Риком.

– Ну что ж, все ясно, - сказал Тодд. В его голосе звучала горькая решимость: - И нечего тут рассусоливать, все так и было: Лиз ходила туда с Риком, и сколько бы она ни пыталась это отрицать, факт остается фактом.

– А я не верю, что она там была!
– воскликнула Инид.
– Ну, допустим, была. Если ты настоящий друг, разве ты не должен простить?
– Этот вопрос был обращен к Ронни, она умоляла его сказать "да". Но ответил Тодд.

– Я не знаю, - сказал он.
– Я правда не знаю.

– А я знаю, - твердо сказал Ронни.
– Если бы моя девушка так поступила, я бы перестал с ней разговаривать.

Хотя день был теплым, Инид вдруг стало холодно, она натянула на себя майку. И приняла решение. Ронни никогда не узнает про ту историю. Никогда. Она никогда не скажет ему, что после того жуткого происшествия она несколько дней провела в тюрьме. Думая о своем, Инид на какое-то время забыла про Элизабет.

9

Было утро одного из тех дней, когда Элизабет казалось, что в прежней жизни ее сестра была птицей. За завтраком она без умолку чирикала.

– Ну что, говорила я тебе, трусиха несчастная, что скоро об этом и думать забудут?
– заливалась Джессика, уплетая рисовые хлопья.
– Никто в школе больше и не вспоминает про тебя с Риком.

– Про кого с кем?

– Ну, я хотела сказать, про меня с Риком. Уже сто лет никто об этом со мной не заговаривал.

– Тебе повезло, Джес. А вот со мной заговаривают. Со мной фактически только об этом и говорят: как я ходила в бар "Келли" и что мы с Риком там делали.

– Кто именно?

– Правда, прямо никто об этом не говорит. Только намеками. Говорят между собой, а когда я подхожу, замолкают. Я просто ходячая затычка для фонтанов красноречия.

– Мне кажется, ты все это выдумываешь.

– Нет, Джес. Мне Инид сказала. Все только и судачат обо мне и Рике. И все этому верят. А в среду в редакции к доске была приколота записка.

Джессика подалась вперед.

– И что в записке?
– спросила она, как будто собиралась услышать пикантную сплетню про кого-то совсем постороннего.

– Там было: "Главный редактор Уэйкфилд - в центре всеобщего внимания. Почему молчит газета?"

– Это низко!
– возмутилась Джессика.
– Ты не главный редактор! Не ты решаешь, что печатать, а что нет.

Элизабет в отчаянии покачала головой:

– Джессика, если честно, иногда ты меня просто приводишь в изумление.

– Лиззи, клянусь тебе, если я услышу, что кто-нибудь про тебя что-нибудь говорит, я ему вправлю мозги.

Элизабет печально смотрела в окно на спокойную воду бассейна. Как было бы прекрасно не ходить в школу, никого не видеть, а просто сидеть возле бассейна целыми днями...