Сентиментальная история
Шрифт:
– Боюсь, плохо дело. Футбольная команда собралась перед школой, и они очень возбуждены.
– Моя команда?
– спросил Шульц, тут же поднимаясь с места.
– За главного у них Кенни Мэтьюз.
– Так чего мы ждем?
Тренер Шульц и миссис Уоллер вместе бросились вверх по лестнице в кабинет директора.
– Его хватит удар, - сказала миссис Уоллер.
– Мои мальчики не сделают ничего плохого, - заявил мистер Шульц.
– Они просто все принимают слишком близко к сердцу.
Они влетели в кабинет мистера Купера как раз в тот момент, когда из репродукторов по всей школе разнеслось: "Тренер
– Что нам делать?
– закричала Джессика, пробравшись вперед, чтобы занять свое место во главе команды болельщиков.
– Я знаю, что делать!
– крикнул Тодд.
– Мы устроим сидячую забастовку прямо на поле!
Всеобщий вопль восторга.
– Если они решили начать на поле стройку, пусть строят прямо на наших головах!
– поддержал его Кен.
Раздался еще один победный клич, и ученики, перегоняя друг друга, помчались по лужайке к футбольному полю.
– Пошли!
– скомандовала Джессика своим болельщикам.
– "Гладиаторы", за мной!
– крикнул Кен.
Словно полчища римских воинов, армия школьников, побросав на ходу свои сумки и учебники, двинулась на захват футбольного поля.
У себя в кабинете мистер Купер растерянно смотрел в окно.
– Их надо немедленно остановить!
– воскликнул он.
Но теперь остановить их не мог никто.
Элизабет бежала позади, лихорадочно делая в блокноте стенографические пометки о самом захватывающем событии в истории школы. В центре этих событий был Тодд! Добежав до поля, она увидела Лилу Фаулер и Брюса Пэтмена, младших представителей ненавистных семей, в окружении мальчишек и девчонок.
– Эй, Фаулер, что это с вами?
– потребовал ответа у Лилы Уинстон Эгберт. Твоему отцу что, все денег мало?
– Оставь моего отца в покое!
– завизжала Лила.
– Фабрика! Фи, как грубо!
– искривил губы Брюс Пэтмен.
– Фаулеры только о наживе и думают - наглые выскочки!
– Нет, вы послушайте этого двуликого Януса!
– возмутился Уинстон.
– Твой папаша собирается разбить здесь парк и таблички повесить: "Руками не трогать!" - крикнула Эмили Мэйер.
– Думай, что говоришь, Эмили, - сказал Брюс.
– Парк - все лучше, чем эта грязь. И что вы шум подняли! Бездарным "Гладиаторам" никакие тренировки не помогут!
– Ты предатель, Пэтмен!
– выкрикнул кто-то.
– Как же можно так говорить о своей родной школе? Где твой патриотизм? набросилась на него Джессика.
– Да помолчи ты, Уэйкфилд!
– Ни тебе, ни твоей семье нет никакого дела до школы Ласковой Долины. Это просто неприлично, - продолжала Джессика.
– Что касается неприличий, Джессика Уэйкфилд, вспомни лучше о своей милой сестрице, которая шляется по барам со всяким отребьем. Да, ты не ослышалась: шляется!
Элизабет делала пометки в блокноте; услыхав эти слова, она вся вспыхнула. Конечно, глаза всех тотчас устремились на нее.
– Не тронь мою сестру!
– завопила Джессика.
– Это еще почему?
– спросила Лила Фаулер.
– Вы обращаетесь со мной и с Брюсом как с прокаженными! Я думала, мы с тобой подруги, Джессика Уэйкфилд.
– Лила, мы... но...
– Ишь, заюлила, - бросил Брюс.
– И если уж вернуться к
– Попридержи язык, Брюс, - выступила вперед Элизабет.
– Марианна Уэст юрист, она работает в конторе моего отца.
– В самом деле? А я думал, у них лучше получается в постели, - ухмыльнулся Брюс.
– Ты лжешь!
Брюс засмеялся:
– Твой папочка всюду ездит с этой соблазнительной дамочкой, и это называется "работа в конторе"!
– Да, и они работают вместе, чтобы помешать вам!
– выпалила Элизабет.
– Ну конечно. Поспеши написать об этом в своей газете.
– Нашел о чем говорить!
– сказал Тодд, протискиваясь вперед.
– Мы хотим спасти наше поле. Шел бы ты отсюда, - повернулся он к Брюсу.
– Ну что?
– крикнул Кен, вскочив на скамью для зрителей и обращаясь ко всем сразу.
– Отдадим поле?
– Нет!
– прогремел единодушный ответ.
– Позволим строить здесь фабрику?
– Нет!
– А парк?
– Нет!
– Давайте все вместе споем, - предложила Джессика.
– Песня в честь "Гладиаторов"!
Она выбежала на беговую дорожку и начала дирижировать. Все как один подхватили боевую песню школы Ласковой Долины.
Элизабет строчила в блокноте, краем глаза наблюдая за Тоддом. Она была поглощена редакционным заданием - такого важного у нее еще никогда не было, и все-таки в ушах у нее так и звенели мерзкие слова Брюса Пэтмена об отце и Марианне Уэст. Вдруг ей пришла на память одна домашняя сценка, и все сразу встало на свои места, как будто нашелся недостающий кусочек головоломки. Лиз вспомнила, как на прошлой неделе зашла в комнату к родителям, а они ссорились. Хотя нет, не то чтобы ссорились. Они не кричали, не ругались. Скорее, что-то горячо обсуждали. Мама очень нервничала, а папа хмурился, что с ним редко бывает.
Она услышала только конец разговора, но он все равно оставил в ее душе неприятный осадок.
– Я вовсе не утверждал, что моя работа важнее твоей, - говорил Нед Уэйкфилд, еле сдерживаясь, и голос его дрожал.
– Я всего лишь сказал, что было бы неплохо, если бы мы почаще видели тебя дома...
Может, это была пустячная размолвка. Последнее время мама долго задерживалась на работе, выполняя какой-то важный заказ. Но этот случай не давал Элизабет покоя, ведь она никогда раньше не слышала, чтобы родители спорили. Мысль о том, что между ними может кто-то стоять, застала ее врасплох. А что, если этот спор был только вершиной айсберга, имя которому - Марианна Уэст? "Нет, - сказала себе Элизабет, - мне все это только кажется. Это невозможно. Этого просто не может быть".
10
Элизабет почти закончила свои заметки и уже собиралась идти в "Оракул", как вдруг словно из-под земли перед ней вырос Тодд, и уже поздно было делать вид, что она его не заметила.
– Привет, Тодд.
– Лиз, - сказал Тодд, и лицо его словно осветилось изнутри.
– Здорово, правда?
– Да. Я напишу об этом в "Оракуле".
– Это замечательно! Я всегда был уверен, что из тебя получится отличный репортер.
– Честно?
– Честно.
Вдруг Тодд отвел глаза, как будто вспомнив о чем-то, и умолк.