Сентиментальная история
Шрифт:
– Ты... забыть...
– Элизабет казалось, что она сейчас лопнет от злости. Ладно, Тодд, я тоже кое-что забуду.
– Что-что?
– Мне твое одолжение не нужно!
– Элизабет, но я не хочу с тобой ссориться. Зачем ты подливаешь масло в огонь?
– Ну это уж слишком!
– Знаешь, Лиз, давай встретимся сегодня и все спокойно обсудим.
– Встретимся? Ты просто нахал! Это после того, что ты сделал! Тодд, запомни раз и навсегда. Я не хочу тебя видеть!
Элизабет швырнула трубку и проплакала целый час. Но, по крайней мере, теперь все кончено. Кончено навсегда.
15
Здание
– А что, у журналистов есть в суде свое помещение?
– спросила она у служащего за стойкой "Справки".
– Да, милая барышня. Прямо по коридору, третья дверь направо.
Элизабет неуверенно подошла к двери и, приоткрыв ее, заглянула внутрь. Вдоль стен стояли большие письменные столы, заваленные газетами и всякими документами. Там было несколько репортеров. "Может, когда-нибудь и я буду работать здесь", - подумала Элизабет.
Мистер Коллинз посоветовал ей найти Эрика Гарнета, репортера "Новостей Ласковой Долины".
– Здравствуйте, мистер Гарнет, - робко сказала Элизабет.
– А это, надо полагать, "золотое перо" школы Ласковой Долины?
– улыбнулся Эрик Гарнет.
Элизабет покраснела и тоже улыбнулась:
– Ну, не совсем так.
– Чем могу служить?
– Я буду писать о школьном футбольном поле.
– О чем, о чем?
Элизабет почувствовала, что опять краснеет:
– Я хотела сказать, о деле "Фаулер против школьного городского совета".
Мистер Гарнет объяснил, куда идти, и пожелал удачи.
Войдя в зал заседаний на втором этаже, Элизабет заметила на местах для зрителей тренера Шульца и директора мистера Купера. Судья Роберт Дейли, суровый и величественный, облаченный в черную мантию, уже восседал на своем месте.
Джорж Фаулер тоже был там, сидел за отдельным столом, окруженный адвокатами в темных костюмах. Вид у него был злой и решительный. Недалеко от судейского стола стоял еще один стол, за ним сидели ее отец и Марианна Уэст.
Увидев Марианну, Элизабет внутренне закипела. Папа так внимателен к ней, наклонился и шепчет ей на ухо, наверное, что-то ласковое. Если бы мама увидела, у нее бы разорвалось сердце!
За третьим столом сидели Генри Уилсон Пэтмен и еще два адвоката. Столько адвокатов, что, пожалуй, хватило бы защищать всех граждан Калифорнии без исключения!
– Готовы ли обе стороны к слушанию дела?
– спросил судья, отрывая глаза от стопки документов, которые лежали перед ним.
– Готовы, ваша честь, - звонким голосом ответила Марианна Уэст, прежде чем кто-либо успел открыть рот.
Элизабет готова была испепелить ее взглядом. Это выскочка Марианна Уэст сунулась вперед отца, а ведь это он - совладелец адвокатской фирмы, а не она! Лишь бы обратить на себя внимание!
Но злиться было некогда: один за другим стали выступать адвокаты, пересыпая свою речь судебными терминами, от которых у Элизабет зазвенело в ушах.
Первым встал один из адвокатов Джорджа Фаулера, как и все, в темно-синем костюме, и громоподобным голосом произнес речь. Суть ее сводилась к тому,
что футбольное поле должно стать собственностью Фаулеров, поскольку срок аренды школьного совета истек и должным образом продлен не был.Затем один из адвокатов Генри Пэтмена произнес проникновенную речь о том, что новая фабрика будет загрязнять воздух Ласковой Долины, да еще рядом со школой. И потому дело приобретает широкое общественное звучание.
Элизабет слушала убедительно звучащие доводы той и другой стороны, и надежды ее постепенно таяли. Но ведь еще будет выступать отец. А он прекрасный адвокат. Может, все-таки ему удастся отстоять школьное поле.
Но вместо отца стала готовиться к выступлению Марианна Уэст. Элизабет как громом поразило!
Марианна встала и, заглянув еще раз в бумаги, заговорила громким ясным голосом, обращаясь ко всем сидящим в зале заседаний. Она говорила, что если здание - голова школы, то футбольное поле - ее сердце. Элизабет строчила в блокноте, стараясь не пропустить ни одного веского довода, которые приводила Марианна Уэст. Кажется, она и правда понимает что к чему. Это, должно быть, отец посвятил ее во все тонкости.
И мало-помалу Элизабет вопреки себе стала восхищаться тем изяществом, с каким Марианна распутывала это непростое дело. И она записала в блокноте: "Мисс Уэст умно и убедительно отстаивала интересы школы".
Наконец объявили перерыв и суд удалился в совещательную комнату для принятия решения, а в душе у Лиз зародилось сомнение, так ли уж она права, что подозревает Марианну Уэст. Увидев в коридоре отца, она бросилась к нему, но, заметив, что рука его лежит на плече Марианны, застыла на месте. На виду у всех! Что же это такое творится!
А Нед Уэйкфилд подвел к дочери Марианну и представил их друг другу. Элизабет от растерянности как язык проглотила. К счастью, Марианна ничего не заметила. Она улыбалась налево и направо, довольная произведенным ее речью впечатлением. Потом взглянула на Элизабет и сказала:
– Нед говорил, что у него дочери-красавицы. Но я и думать не могла...
Элизабет вспыхнула, Марианна явно говорит искренне, она даже могла бы понравиться Лиз. От этой мысли она совсем расстроилась - это ведь предательство по отношению к маме.
Судебный пристав выглянул в коридор и объявил, что судья готов обнародовать решение. Все поспешили обратно в зал, заняли свои места и, ожидая решения, затаили дыхание.
Сначала шли малопонятные юридические термины, но последние слова судьи прозвучали громко и ясно: "Джорджу Фаулеру и Генри Пэтмену в иске отказать. Собственность по решению суда передается в аренду школьному городскому совету".
Раздались радостные выкрики и восклицания, и никто уже не слышал пристава, призывавшего к порядку. И, наверное, только одна Элизабет заметила, как Фаулер и Пэтмен с кислыми физиономиями в сопровождении своего эскорта гуськом покинули зал заседаний.
Мистер Купер и тренер Шульц отвезли Элизабет обратно в школу, а там ее торжественно встретили и повели по коридорам Кен Мэтьюз и вся футбольная команда.
– Все о'кэй!
– кричала она.
– Мы победили!
Потом ее подняли на руки и пронесли так по парадной лестнице, затем через всю школу и обратно по пандусу в столовую.