Сердце Ёксамдона

Директор Ким хмурился, сдвинув седеющие брови, и свирепо поджимал губы, отчего верхняя смешно подёргивалась. Вряд ли директор Ким знал, что подчинённые за глаза называли его «Дёрганым кроликом».

Весь вид директора Кима говорил, что в эту минуту Дёрганый кролик расположен к ору.

Юнха набрала воздуха, поклонилась, но не успела даже поздороваться: кабинет наполнил кроличий визг.

Она стояла, опустив глаза, делая вид, что слушает — и некоторые слова и фразы и впрямь долетали до неё через возведённую мысленно стеклянную стену. Но думала она о двух вещах: во-первых, о виде из окна — о реке, горе, небе и облаках. Во-вторых, о том, что будет дальше. Скажет ли что-нибудь в её защиту начальник Ким? Когда закончит визжать Дёрганый кролик? И какое наказание ей придумали?

Она хорошо знала, что вина за лопнувший проект лежит не на ней. Тот, кто был виноват, стоял сейчас рядом с собственным столом и тяжело вздыхал: мол, что взять с молодёжи, учатся плохо, работать не хотят, старших коллег и весь отдел подставляют. Смысл таких вздохов был всегда одинаковый и хорошо считывался всеми начальниками мира: виноват не я, а тот, кто слабее меня.

Наконец начальник Ким заговорил: потребовал извиниться перед директором Кимом.

С той же отрешённостью Юнха подчинилась.

Неизвестно, принял ли Дёрганый кролик её слова за искренние или ему было достаточно жеста, но он успокоился и покинул кабинет почти довольным. И со словами, что Юнха вскоре сообщат о наказании.

Выждав минуту, чтобы удостовериться, что директор не вернётся, начальник Ким сделал виноватое лицо, наклонился к ней и спросил участливо:

— Ты в порядке?

Юнха прикрыла глаза, проверяя, не потекут ли слёзы. И даже удивилась, что их нет.

— Да, в порядке… — она едва не назвала его по имени, чисто машинально, но сейчас это было неуместнее, чем когда-либо, — сонбэ, спасибо за заботу.

Вины в его глазах стало больше.

— Извини, что не вступился за тебя…

Она прервала его жестом:

— Лучше, чтобы пострадал только кто-то один из нас. Твоя карьера…

— Важна для нас обоих, — он тут же ухватился за спасательный круг, который Юнха ему кинула. Так начальнику Киму должно было показаться.

— Ты уже знаешь, что они объявят?

— Да, — кивнул он, — приказ разошлют позже, но мне уже рассказали. Они уберут бонусы на три месяца и отправят тебя в отдел сопровождения. На тот же срок.

Юнха нахмурилась: отдел сопровождения был не самым почётным местом работы в «КР Групп». Но это не увольнение и не понижение до, допустим, стажёра.

— Мне нужно менять рабочее место? — наконец спросила Юнха.

— Прямо сейчас нет, но потом да… — Начальник Ким смотрел на неё всё так же виновато. — Юнха…

— Мне нужно вернуться к работе… закончить её перед переводом, — ответила она, отворачиваясь.

Отдел сопровождения действительно был не худшим из наказаний… хотя чем больше Юнха думала об этом, тем сильнее её одолевала неуверенность.

Даже по слухам, сотрудникам сопровождения требовались: гибкость вплоть до бесхребетности, изворотливость, полное отсутствие собственного достоинства и короткая память на обиды и унижения. То есть — всего этого требовалось значительно больше, чем в других отделах.

«КР Групп» инвестировала в реконструкцию и реновацию не только по всей Сеульской агломерации, её аппетиты распространялись даже на места, почти забытые автохтонами и, наверное, даже духами, не то что туристами. И всегда и всюду, конечно, интересы родной компании сталкивались с аппетитами других компаний, нелюбезной и неготовой идти на компромиссы общественностью, упрямством собственников. Отдел сопровождения занимался подмазыванием всего и всех, его сотрудники ходили хвостиками за важными шишками, простыми менеджерами, выбранными представителями жителей и уговаривали их и развлекали их, забыв о гордости и иногда даже правилах приличия. Но помня о главном: денежные потоки должны течь, стройка расти, а руководители получать бонусы.

Однажды, когда-нибудь, может быть, бонус получишь и ты.

Наверняка.

Нужно лишь подождать.

Юнха очнулась, потому что звякнул корпоративный мессенджер. Оказалось, она уже с четверть часа слепым взглядом смотрела в монитор.

Мессенджер принёс оповещение по компании о ссылке Юнха в сопровождение. И о конце разбирательства с тем, что объявили её ошибкой.

Через минуту пришло и личное сообщение: Юнха получила своё первое задание из отдела сопровождения.

Она открывала сообщение почти зажмурившись.

И перечитала дважды, прежде чем выдохнула: нет, всё не так плохо, как могло быть. Не надо ехать в места, где временами перестаёшь понимать выговор местных, или ублажать чужое начальство, изображая пьяную хостес. Речь шла о переговорах с домовладельцем. «КР Групп» интересовали два его дома на самом краю старых кварталов. Застроенных почти пятьдесят лет назад: здесь стояли трёх- и четырёхэтажки на несколько квартир, на нешироких улочках процветали мелкие заведения, а в самой глубине и в самой жалкой части устаревшей уже застройки жила и Юнха.

«КР Групп» купила и расселила часть квартала с краю этой застройки и собиралась возвести на объединённом участке офистель. Но было бы прекрасно и эффективно расширить проект за счёт соседней линии домов — устроить именно там въезд на подземную парковку. Среди их владельцев остался всего один, ещё не заключивший сделку. Ему принадлежали два дома прямо посреди линии, и без его согласия расширение не имело бы смысла.

С ним переговоры затянулись. Собственник получил первое предложение и не согласился. Почти никто никогда не соглашался, потому что, по странной традиции, завёдшейся в «КР Групп» ещё со времён диктатора Пака, первое предложение всегда было оскорбительно несправедливым.

Возможно, чтобы последующие выглядели на его фоне лучше.

Юнха прочла задание в третий раз, занесла в смартфон контакты собственника, а потом закрыла глаза и со вздохом откинулась на спинку стула. Можно смотреть на всё с оптимизмом. Можно отыскать и в этом задании что-то достойное навыков сотрудницы отдела планирования.

Но оптимизма не осталось.

Сегодняшний рабочий день дрожал в ней натянутой струной. Она знала: вот чуть-чуть, и струна сперва зарыдает безутешно и горько, а потом и вовсе порвётся. Но нужно было дотерпеть до вечера, осталось меньше часа. И выдержать потом получасовую прогулку по вечерним улицам. И оказавшись дома…

Оставшийся час она доделала обещанное начальнику Киму и собралась уходить. В обыденных и привычных словах прощания от коллег в этот вечер Юнха слышались новые нотки: о случившемся знали все, а кое-кто и об истинном виновнике, и кто-то из коллег просто сочувствовал ей, другие, конечно, испытывали облегчение: хорошо, это случилось не со мной.

Начальник Ким ждал её. Он стоял у скульптуры из колец, в которые прохожие часто засовывали бумажки с желаниями. Секретарь Но, большая любительница таких вещей, рассказывала, что лучше писать не желания, а молитвы, обращая их к духами места. Юнха не верила, что у «Азем Тауэр» есть какая-то душа или добропорядочные духи поселятся рядом с таким местом. Зато была уверена: работники службы благоустройства, вычищая бумажки из скульптуры, проклинают тех, кто эти бумажки туда засунул.