Сердце Ёксамдона
Шрифт:
Юнха тряхнула головой и снова посмотрела на Ок Муна. Его взгляд теперь был рассеянным, как будто он уже думал о чём-то ещё.
— Приходите в понедельник, госпожа Чо, — он легко улыбнулся ей. — Уверен, ваше начальство согласится, и мы проведём с вами приятно и эффективно ближайшие недели две. А потом обсудим вашу вожделенную сделку.
02. Свет в окне
Конечно, начальство согласилось с радостью. Начальник Ли был просто в восторге:
— Все бы работали так, как ты, Юнха, — нахваливал он её, ёрзая в кресле, как будто стараясь проделать в нём вмятину
Он продолжал бурчать — уже для себя и почти не разборчиво — о том, как это нужно оформить и объяснить, и Юнха поняла, что её внимание начальнику Ли не требуется. Его лицо, только что вполне обрадованное, опять принимало выражение страдающего от работы и жизни, замученного всеми и вся человека. Юнха не была знакома ни с кем из временных коллег по отделу и потому не знала почти ничего о начальнике Ли, за исключением одной вещи: об этом говорили вообще все, так что и она как-то услышала — начальник Ли был женат дважды и в совокупности завёл пятерых детей. И двое из них были подозрительно близки по возрасту, одногодки, оказавшиеся ожидаемо в одном классе. Как-то начальник Ли пронёсся по этажу такой взволнованный, что редкие волосы вокруг лысины на макушке стояли у него дыбом. Секретарь Но поделилась под большим секретом с Юнха — и со всеми вообще — тем, что начальнику Ли в тот день позвонили из полицейского участка, потому что два его сына-одноклассника, единокровных брата, подрались так сильно, что обоих потом возили в больницу. И, не имея никакой возможности об этом узнать, секретарь Но добавляла красочных подробностей вроде того, что братьев положили в отделении скорой помощи на соседние койки, и даже тогда мальчики, забинтованные и перемазанные йодом, продолжали друг друга оскорблять.
Пусть секретарь Но выдумала половину, вражда единокровных братьев явно была настоящей. Как и проблемы начальника Ли, безуспешно пытающегося примирить одну половину своих близких с существованием второй.
— Можешь идти, — наконец произнёс начальник Ли, договорившись сам с собою о том, как оформлять её отсутствие в офисе. — Помни нашу общую цель: мало уговорить…
Он сделал паузу.
— Нужно не выйти за «последнюю цену»? — немного поколебавшись, ответила Юнха. И начальник Ли расцвёл:
— Молодец! А теперь иди, давай, работай.
И мгновенно потерял к ней интерес.
Ким Китхэ нагнал её у лифта, как будто поджидал специально.
— Слышал о твоём задании, — сказал он. И Юнха почувствовала дежавю: второй раз за несколько дней кто-то хочет поговорить с ней о работе — обязательно у лифта. И каждый раз этот человек что-то «слышал».
Но если Санъмину она была готова рассказывать о своей жизни, то при звуках голоса Китхэ неожиданно для себя сжалась, желая провалиться сквозь землю.
Их последний разговор вышел скомканным и незавершённым, и наверняка начальник Ким желает его продолжить. Он прислал ей два сообщения, одно она проигнорировала, а второе честно заметила очень поздно и не смогла решить, стоит ли отвечать спустя почти сутки, и потом просто забыла об этом.
— Обычная рабочая задача, — ответила Юнха, лишь мельком взглянув на него и тут же отвернувшись.
— Тебе нужна
помощь?— Я нашла решение.
— Правда?
Она с удивлением обернулась, расслышав в его голосе вдруг прорезавшуюся хрипотцу.
— Правда, — ответила она, вглядываясь в лицо начальника Кима. В холле лифтов никого не было, рабочее утро только началось, и сотрудники ещё не успели устать достаточно, чтобы под любым предлогом бежать от своих мониторов. Лифт не спешил, спускаясь с сорокового этажа и постоянно останавливаясь. Его гудение и шуршание кондиционеров как будто делали тишину ещё тише. И Юнха хорошо услышала, как дыхание Китхэ сделалось неровным.
Он шагнул к ней, почти прижимая к стене, и Юнха дёрнулась в сторону, но Китхэ загородил ей дорогу.
— Не занимайся ради этого задания не пойми чем, — медленно произнёс он, — с не пойми кем. Мне это не нравится.
— Это работа, — тихо ответила Юнха, решив разобраться с этим как можно быстрее. И потому опустив фразу, что именно Ким Китхэ, по факту, отправил её в отдел сопровождения. И теперь — какой у неё выбор? Отказаться от задания и просто уволиться?
— Ты можешь уволиться, — он будто прочёл её мысли, — я о тебе позабочусь.
— Мы с тобой расстались… в прошлый четверг.
— Я так не думаю, — ещё медленнее произнёс Китхэ, ещё больше сокращая расстояние между ними.
— А я думаю именно так. — Юнха почти удивилась твёрдости в собственном голосе. Она положила руку на грудь Китхэ, отодвигая его прочь, и он, поколебавшись, подчинился.
Наконец звякнул лифт, и Юнха быстро сделала шаг в сторону.
В лифте были люди, так что разговор закончился сам собой, и Юнха даже не обернулась, покидая этаж, но чувствовала, что начальник Ким смотрит ей в спину довольно-таки тяжёлым взглядом.
Она написала сообщение Ок Муну, что её командировку одобрили и она уже направляется к нему, и мгновенно получила в ответ «понял». Как будто господин Ок с нетерпением ждал от неё известий.
После нескольких сухих дней снова пошли дожди, и Юнха почти бежала по душным и мокрым улицам под зонтом, жалея в этот раз, что нет более простого способа добраться до «Доходных домов Чонъчжин».
Ок Мун, кажется, в самом деле ждал её: на улице, под козырьком, со сложенным зонтом в руке. Только заметив, что зонт есть и у неё, Ок Мун ухмыльнулся, открыл дверь и закинул зонт в ящик.
Придерживая дверь, Ок Мун впустил Юнха внутрь и поздоровался с хорошо слышной иронией:
— Доброе утро, помощница Чо.
— Доброе утро, начальник Ок, — откликнулась она, и он ощутимо вздрогнул:
— Пожалуйста, просто по имени.
— Ну тогда и вы не зовите меня помощницей, — с тихим злорадством ответила Юнха.
— Признаю, вы меня тут же победили, — усмехнулся Ок Мун. — Если честно, я ненавижу подобные обращения. С тех пор, как люди стали звать меня «господин домовладелец».
Он открыл перед ней дверь офиса:
— Заходите.
— А как звали до того?
— По имени, — поделился он. — А изредка — братец Мун.
«Ну уж нет!» — мысленно ответила ему Юнха.
В офис была превращена одна из квартир первого этажа, и отличалась от любой другой квартиры она только мебелью. Здесь по-прежнему был кухонный угол, за одной из приоткрытых дверей виднелась раковина, а за второй — огромные металлические шкафы, как будто привезённые сюда прямо из шестидесятых.