Сердце на двоих. Истинная друга

— Молчи, женщина! Что ты понимаешь!

Теперь под красивым белокожим лицом эльфа Арквэн отчетливо угадывал уродливый лик демона.

— Энвед — мой. Все здесь мое. И эта внешность тоже моя. Я больше не буду неприкаянной тенью скитаться по миру. Ты сделаешь, что я скажу.

Капли чужой слюны осели на лице принца.

— Нет, — спокойно отозвался он. Им овладело тупое равнодушие, граничащее с обреченностью. Даже если его убьют — неважно.

— Сделаешь!

Без тени страха Арквэн покачал головой.

— Сделаешь!

Его встряхнули.

— Надо уходить! — взмолилась за спиной фальшивого Миримона чародейка.

— Ты свяжешься с Вороной, — король смотрел только на сына.

— Нет.

— Попытаешься обменять своего бесполезного дружка на Сердце Ультуна.

— Нет.

— Предатель!

С грозным рыком тот, кого ведьма назвала Картарионом, замахнулся и обрушил кулак на лицо Арквэна. Раздался влажный хруст. Из носа брызнула кровь.

— Ты пройдешь дорогой сна. Исполнишь мою волю.

— Не буду, — выдохнул Арквэн, и рука демона, сжатая в кулак, снова взлетела вверх.

— Мы теряем время, — повисла на плече Миримона чародейка, но владыка оттолкнул ее небрежно, как дворовую шавку.

— Ты найдешь эту поганую птицу…

От нового удара голова Арквэна мотнулась назад. Под костяшками чужих пальцев треснула кость. Стало трудно дышать. Горячая влага, хлещущая из носа, заливала губы и подбородок.

— …и скажешь ей, что мы убьем ее блохастого пса.

— Катись в Бездну, — просипел Арквэн. Стоило открыть рот, и он почувствовал на языке вкус соли и железа.

— Щенок! Зря я тебя тогда спас. Ты недостоин! — Некогда голубую радужку глаз Миримона полностью затопил красный огонь. На лице одно за другим проступали темные пятна.

— Она почти там. Ворона подлетает к горе, — голос чародейки дрожал. В панике она смотрела на свои руки, вверх по которым ползла чернота.

Дверь кабинета распахнулась, и внутрь влетел младший брат Арквэна. Сын от другой матери, второй жены короля демонов.

— Что со мной? — с ужасом простонал Нимар. Его взгляд лихорадочно заметался по комнате. Он едва не плакал, показывая присутствующим свои когтистые пальцы цвета угольков. — Мне нужна сина Инграда. Или целитель. Со мной что-то творится.

Тут он заметил алые, пылающие демоническим пламенем глаза отца, черные кляксы у него на скулах, окровавленного Арквэна, едва стоящего на ногах.

— Что… — Нимар шумно вздохнул и отшатнулся назад к двери.

— Уходим, Ваше Величество, — в который раз взмолилась чародейка. — Оставьте его…

Речь ее прервал звонкий шлепок. Вторая за вечер оплеуха окрасила в розовый щеку колдуньи.

— Заткни рот, женщина. Не смей мне указывать. Знай свое место.

Глаза ведьмы, больше не фиолетовые — ярко-красные, сузились. Точеные ноздри раздулись и потемнели. Верхняя губа приподнялась в оскале, и наружу вырвалось глухое рычание.

— Да, я женщина. Женщина, владеющая магией. А кто ты? Жалкий слабак без крупицы дара. Зарвавшийся безумец, одержимый идеей стать эльфом. Да без меня ты — никто. Это я выиграла тебе войну. Неблагодарный ублюдок.

От кончиков ее черных пальцев отделился сероватый дымок и, кружа, проник в ноздри владыки. Тот схватился за шею.

— Я была тебе предана, — шипела чародейка, пока жертва ее чар дергалась и хрипела, раздирая когтями горло. — Но ты так и не смог этого оценить. Никогда я не видела от тебя благодарности. Только пренебрежение. Могла сама стать царицей, а превратилась в жалкую фокусницу при твоей сиятельной особе.

В ступоре Арквэн наблюдал за тем, как его отец падает на колени и начинает кататься по полу в тщетной попытке глотнуть воздуха. Наверное, он должен был ему помочь, остановить душившую его ведьму, хотя бы ужаснуться происходящему, но принц не двигался с места и ничего не чувствовал. Просто в оцепенении смотрел на мучительную смерть того, кто его породил.

— Я тебя любила. Но все, хватит. С меня довольно.

Когда демон, носивший маску Миримона Третьего, затих, чародейка, потерявшая эльфийскую красоту и теперь похожая на объемную тень, повернула безносое лицо к Арквэну.

Ее горло более не могло рождать нормальную речь. Из дыры, что служила демонице ртом, вырывалось рычание, смешанное с шипением. Но каким-то образом принц понимал, что ему говорят.

— Теперь я — королева за гранью. Удачи, Ваше Высочество.

Безликая черная фигура вошла в стену и слилась с другими тенями, лежащими на ней. Следом мимо Арквэна проплыло еще несколько неясных силуэтов и скрылось там же.

Тело павшего владыки у ног принца медленно, но верно обращалось в прах.

Глава 19

Арквэн не знал, сколько времени просидел на полу перед горстью черного пепла. За окном стемнело, затем окружающий мрак стал постепенно выцветать. По стене, сквозь которую ушли демоны, медленно ползла вверх золотистая полоса.

Всю ночь во дворце было тихо, но с первыми лучами солнца сквозь брошенные без охраны ворота в крепостной стене начали прибывать эльфы. Настоящие хозяева Энведа. Из окна Арквэн безмолвно следил за собирающейся во дворе толпой и чувствовал себя опустошенным.

Он выполнил свой долг, поступил правильно, так, как велела совесть, но сейчас был раздавлен. Все в груди словно выскоблили, оставив под ребрами свежую рану, пульсирующую болью.

На лице стянувшей кожу коркой запеклась кровь. Пытаясь заставить Арквэна подчиниться, отец сломал ему нос. Дышать принц мог только ртом. Под глазами уже наливались фиолетовые отеки.

Надо было спуститься в подземелье и освободить Сверра. Надо было умыться и привести себя в порядок. Выйти во двор — встретить вернувшихся в город изгнанников. Надо было.

Арквэн тяжело осел на голые паркетные доски и спрятал в ладонях разбитое лицо.

Незаметно проходили часы. Время утонуло в душевных страданиях. С улицы до Арквэна доносились голоса. Кто-то плакал. Кто-то смеялся от счастья. За стеной слышались шаги. Где-то в дворцовых коридорах хлопали двери. Город, опустевший минувшим вечером, снова наполнился жизнью. Но себя заставить влиться в эту жизнь, в эту радостную суматоху принц не мог.

Наконец и в его комнату открылась дверь. Порывом воздуха разметало по доскам пола остывший прах. Кто-то нашел спальню, где прятался Арквэн, — это было неизбежно.

Он не хотел никого видеть. Не хотел ни с кем говорить. Но шаги звучали все ближе, старое дерево скрипело под чужими ногами, и принц со вздохом поднял голову.

Солнечный свет, проникая сквозь окна, играл в рыжих кудряшках.

— Ты…

Со стоном принц подался вперед, встал на колени и зарылся окровавленным лицом в живот Ондины. Ее нежные пальцы легли на его спутанные, потемневшие от грязи волосы.